Честное слово, я не виновен! Я не помню, откуда столько крови, На моих ладонях и моей одежде: Я никогда никого не бил прежде, Я никогда ничего не пил прежде, Был тих, спокоен, со всеми вежлив. Всегда только в урну бросал мусор! Обходил стороной шумные тусы! ©Noize MC — Устрой дестрой
***
Коля открыл глаза. И тут же их прикрыл, так как яркие солнечные лучи мгновенно ударили по сетчатке, заставляя щуриться. Отчего он зажмурился еще сильнее. И вот, когда свет померк, сознание наконец вернулось к нему. "Помятый" Николай валялся на кафельной плитке в позе эмбриона, мыча нечто нечленораздельное. Голова его с неимоверной силой гудела, живот будто начал скручиваться в спираль, в горле царила засуха, мышцы ног были ватными… Состояние у парня было как у бывалого алкоголика — достаточно было просто представить себе пьяницу из мультфильмов про пиратов, но без бороды и с лицом подростка. Итак, ему нужно было вставать. Хотя бы для того, чтобы оценить собственное состояние. Поэтому он, кое-как, упёршись в довольно скользковатый пол своими грязными ладонями, уселся. Вот он отряхнул со своего угольного бомбера крошки, замечая затем здоровенное пятно на левом боку. От пятна этого несло алкоголем, однако определить каким именно Коле не удалось: нос с бодуна — явно не помощник. «Вот дерьмо… Мать потом наверняка отругает за подобное… Пиздец. Хотя, почему я вообще об этом задумываюсь?» Подняв наконец взгляд, Белорусов осознал, что находится на кухне. Кухне в доме его давнего друга, а по совместительству и одноклассника — Дроздовского. Самое главное, что заметил Коля — Стол пропал. Обычный такой, ничем не примечательный круглый столик из тёмного дерева, на столешнице которого можно было заметить, а затем и следить за кривыми линиями весьма забавного, отчасти витиеватого в сущности своей узора, краем уха попутно слушая обрывки фраз одноклассников, так как зачастую говорили они наперебой, и услышать полное изречение кого-либо из компании удавалось не всегда. Тот же Дроздовский мог запросто прервать кого-нибудь, если захочет вставить свои пять копеек! Ладонь Коли уже начинала ехать по ничуть не белой плитке, поэтому он плавно перенёс вес вперёд, и сел прямо. Ну как прямо: сгорбившись подобно верблюду, смотря под себя, пытаясь вспомнить что вообще случилось. Взгляд упёрся в банку пива, гордо стоящую подле него. Золотистая, отражающая солнечные лучики, она прямо-таки манила паренька с сушняком. «Дроздовский», — вдруг осознал Коля, — «он выпивку покупал. И кто вообще решился ему продать…». Приблизившись к банке, он вздохнул и посмотрел на этикетку. Тёмная, нефильтрованная, а после глотка и мгновенная горечь во рту, после которой стало легче, и пустыня из горла пропала. Теперь же, когда соображать стало проще, Николай принялся изучать помещение в неизменном своём сидячем положении. Стол был обнаружен перевёрнутым, и под окнами… это даже балконом назвать нельзя было — широкий проём выводящий в закуток с панорамными окнами. С этажа открывался чудесный вид на макушки сосен и панельные дома, но глядеть в окна Коля не стал, вернувшись к тому, что было под ними — к столу, причём перевёрнутому. На ножке висели бордовые семейные трусы, как приспущенный флаг в день траура. Да, от сквозняка они и впрямь развевались, грозясь сорваться и улететь в дальний угол помещения. Белорусов, разумеется, мгновенно отвернулся от них с чувством не то стыда, не то брезгливости. Взгляд его теперь упирался в дверной проём. Почему не в дверь? Да потому что она была не снесена — скорее вырвана с клочьями прямиком с петель, ещё и раздроблена на здоровенные щепки в некоторых местах. С положения сидя Коля смог углядеть лишь торчащую под прямым углом матовую рукоять чёрного, как смоль топорика по центру этой "деревяшки". «Ну и кошмар, кто вообще эту дверь разнёс?» — просвистела мысль в голове парня, который всё же нашёл в себе силы подняться на ноги. Ноги этого конечно же не одобряли, резкая нагрузка с полцентнера была просто-напросто непозволительной на данный момент! Нетрудно догадаться, что сила притяжения взяла верх над Белорусовым, и он с томным вздохом начал падать обратно на пол. Но ему повезло, он как раз успел подставить руки, и какого-либо столкновения с поверхностью, возможно с плачевным исходом, не произошло. Паренёк не оставлял попыток попрощаться с этим напольным покрытием, и ему удалось превозмочь гравитацию (да и себя самого) лишь попытки так с шестой, не меньше. Всё осложнялось неимоверной болью в голове и желудке, от которой даже глаза резало. Стоило Коле приобрести устойчивость, как его организм начал «очищение естественным путём». Проще говоря, Николай опёрся рукой о дверцу холодильника и начал блевать. Теперь пареньку стало ещё лучше, но пришлось повторно пригубить пиво из банки для заглушения противного жжения в глотке. Пиво кончилось, и банку Белорусов поставил на стул у стены. Стул этот стоял спинкой к стене, и был в паре сантиметров от того места, куда дверь упиралась своим краем (она открывалась в сторону кухни). То есть, открытая дверь и стул ранее были неимоверно близко. А к стулу прижимался тот самый круглый стол, также прижатый к стене. Ну и соответственно второй стул, которого Коля тоже не видел, ни на балконе, ни на кухне. Да и в той, обозреваемой части коридора стул также отсутствовал. — Здесь налицо беды с мебелью, хах. Да, он сказал это вслух, но услышав хрипотцу вперемешку со своим "утренним басом", предпочёл молчать. Далее, вопреки здравой идее отправиться осматривать остальную часть квартирки, парниша пошёл к окнам. Отодвинуть стол было просто, однако трусы упали с ножки. Кстати, это было не его нижнее бельё. И Коля был этому даже рад, так как в трусах была некая жидкость. Это было видно по влажным пятнышкам на ткани. Подходя к окну, Колька был готов снова блевать, но сдержал позывы. Да и конкретных мыслей на этот счёт у него не возникло. Как оказалось, стекло тоже пострадало — треснуло в некоторых местах. У того окна, перед которым как раз парень и стоял, была дыра, размером с кирпич, конкретно через неё задувал основной ветер. Смотреть через неё не имело смысла. Ручка нехотя поддалась, и Белорусову стал доступен вид с 30-го этажа в полном своём объёме. Солнечный свет ему не мешал, нет, даже наоборот: смотреть на лесок, за которым стоят разноцветные коробки, в которых, стало быть, уже кто-то да живёт, стало приятней! Белорусов убрал сальную чёлку с лица, которая до этого момента своим краем касалась его подбородка. «А кто-то ведь меня называл эмо-кидом, хотя я, по идее, не такой уж и нытик. По идее, м-да». И он мысленно сплюнул себе под ноги. Потом ещё раз, гораздо ниже. «Не-е-ет, так дело не пойдёт! Я вообще не помню… Даже не вчерашний день, а несколько предыдущих, это ненормально». И Коля, попутно с разглядыванием неплохих по его мнению видов, причём довольно опасливым, так как высоты он побаивался, принялся вспоминать события этой недели. А вспоминать ему долго не пришлось…***
Около трёх часов ночи, когда он уже начинал клевать носом по клавиатуре, мобильник, стоящий на виброрежиме, разорвал тот эмбиент, который царил в небольшой комнате. Клацание кнопок, щелчки мышки, и глотки. Это напоминало некие абстрактные биты, в полной-то тишине помещения. Белорусов рылся в интернете, собирая крупинки информации для школьного доклада, когда заметил на экране своего айфона звонок. Дроздовский. «Неудивительно, что этот петух сейчас не спит, с вероятностью 99% он позвонил мне случайно». Да, такая мысль правда имела место быть, так как по ночам Дроздовский не спал, и открыто всем говорил про это. Как только наушники оказались перед клавиатурой, парень сделал слайд пальцем и, поднёся телефон к уху, шёпотом сказал: — Доброе утро, еба, а ты чего опять не спишь? Тем же шёпотом отвечал и знакомый ему с восьмого класса голосок. Картавый, низкий, поэтому и легко-запоминающийся. — К-о-о-о-л-я, помоги, что делать если спать не хочется? В свою очередь Белорусов стал говорить в привычной для него саркастической манере: — Тебе спать не хочется в три часа ночи? Удачи тебе в жизни с таким подходом, конечно. — Бля, ну Коля, ну что мне делать? И почему ты сам не спишь? «Логика у него великолепная», - подумал юнец, слушая откровенное нытье давнего друга в телефон. — А ничего, что я мог спать в данный момент, не? Ты не подумал? — Сука, ты онлайн в сети! А писать мне лень было. — Ладно, уже неважно. Короче, валерьяны попей, или снотворного. Но даже не думай с энергетиками смешивать, батарейка ты ходячая! — Ой, Колян, а не похуй ли!? - Из динамика раздался ехидный смешок. — Как будто это настолько хуёвая затея, лол. — Вообще-то да, прикинь! Всё, иди бахни таблетулек короче, и не мешай мне писать ту работу, которую ты отказался делать в принципе. — Да бля, вот ну что ты докопался, это мой выбор, тем более я всё равно материал весь отдал другим, может мне повезёт и тройку поставят. — Санёк, ты такой странный. Ладно, расскажешь завтра, как оно, жмыхает или нет. Покойной ночи. — Мгм, спокойной. Стоп, что т... Однако дальше Николай плавным движением пальца сбросил звонок и выключил телефон, зная, что он ему пока не пригодится. Он продолжил наполнять свою комнату, и так уже полную разнообразных бликов синевы от свечения монитора, тем самым никому не понятным битом, который отложился в памяти парня на довольно продолжительный срок, и был записан той же ночью, так, на всякий случай. Уже в школе, а точнее в кабинете биологии, любуясь игрой солнечного света в линзах микроскопов, стоящих на первой парте, юноша Дроздовского не повстречал. Возможно тот как всегда опаздывал. Не было видно и других его товарищей. Кроме неё. Саша Крикова. Крайне неоднозначная персона как в жизни Коли, так в жизни остальных её одноклассников. Она была самой умной из всех девочек класса вместе взятых. При этом и задроткой не считалась. Николай порой действительно поражался способностям этой девочки: отметка "Отлично!" у неё выходила практически за каждый триместр, за исключением алгебры. Насколько знал парень, Крикова плавала между тройкой и четвёркой каждый год, класса так с девятого. Но сейчас, в одиннадцатом, она сдаваться не стала, и имела твёрдую четвёрку за два предыдущих триместра. Но дело было не только в её умственных способностях. Девица, помимо всего прочего, имела ещё и отличные показатели физической силы. Немудрено, что иногда Коля засматривался на неё. Правда начинать что-то больше дружеских отношений он не собирался, для него учёба была высшим приоритетом. И для Криковой соответственно. Она улыбнулась ему, как только они встретились взглядами, и села с ним за одну парту. — Ты же не против, не? У меня с собой просто учебника нет, так что м-да, с тобой посижу. А, и ты не знаешь где наши? Белорусов молча опустил стул для своей приятельницы, и она села слева. Под "нашими" Саша наверняка имела в виду их старую компанию из пяти человек, образовавшуюся давным-давно. Николай туда вошёл довольно легко, так как неформальным критерием отбора было наличие ума и логики. Как любила говорить девушка, "имбицилам вход воспрещён". Невозможно не согласиться! Иначе конфликтов было бы не миновать. Итак, Коля посмотрел на Крикову. Она была достаточно высокой - один метр семьдесят пять сантиметров, с бледно-розовой кожей. Волосы у неё были очень короткими, правый бок был чуть бритым, и одна из прядей справа была окрашена в белый. Белый настолько, что зимой падающие снежинки не было видно, если конечно они попадали на саму прядь. Так-то девушка имела приятный глазу каштановый оттенок. А глаза её были серо-зелёные, прямо под ними красовались здоровенные мешки, в которых, казалось, много положить килограмм картофеля, не меньше. Нос чем-то напоминал орлиный клюв, и в каком-то плане он полностью отражал характер Криковой: Адский коктейль из свободолюбивой личности, упёртости и силы воли. Из-под горловины чёрной толстовки виднелась средней длины шея без выпирающего кадыка. Худощавое телосложение, пропорциональное, нормальная осанка. Также у девушки не было заметных шрамов на коже, и выглядела она недурно. Белорусов знал, что его одноклассница не гонится за последней модой, но стиля придерживается. Своего, сурового стиля. — Да не, я-то не против. А вот учительница скорее всего заметит и отсадит тебя обратно в конец класса. — Я ей расскажу о том, что учебник пр.. дома забыла, кхм. — А, ну ладно тогда. Дважды прозвенел звонок, и в класс вбежали они. Та самая троица, которой в классе изначально не нашлось. Вот они, слева направо - запыхавшийся Сюргеев, смеющийся Дроздовский, и сонный Багданов. Они быстренько расположились на второй и третьей парте центрального ряда (от начала). Белорусов же с Криковой сидели на четвёртой слева, под окнами. Багданов сел за Дроздовским, который в свою очередь тыкал ручкой в Сюргеева. Урок был скучным, очередное повторение. Каждую формулировку Коля знал наизусть, и мог объяснить. Он отвлёкся, посмотрел в окно. Солнечный свет ударил по глазам Коли, и день сменился. Шёл проливной дождь. Коля держал в руках свой телефон, и заговорил с матерью после непродолжительных гудков: — Агась, мам, я понял, что тебя не будет до июня. Ничего не случится, всё нормально, списки которые ты мне писала сейчас передо мной. Д-а-а, я понял, мыться чаще и подготовиться к экзаменам, хорошо. Давай, и я тя люблю. Паренёк отложил свой телефон на полку, и посмотрел на потолок. «Обстоятельства играют в мою пользу, йоу! Никто не будет меня контролировать весь остаток апреля, май, и половину июня. Финансовых проблем я тоже не буду испытывать. Думаю, надо будет отметить успешную подготовку к экзаменам. Заодно и отдохну... Решено», подумалось будущему выпускнику. Он позвонил мастеру по вопросам организации вечеринок - Дроздовскому. Ему не так давно исполнилось восемнадцать лет от роду, и у остальных наступление совершеннолетия близилось. Поэтому со спиртным проблем не возникнет. Да и устраивать дикую попойку никто не хотел уж точно - слишком важна была ясность ума в последнем триместре. Николай обговорил с Саней всевозможные затеи. Все пятеро друзей могли провести целых ТРИ дня в квартире Дроздовского, так как его родители уехали на неопределённый срок. Договорились они на период с четверга по субботу. Белорусов понятия не имел, что из этого выйдет, они ведь и ночевать будут под одной крышей, и веселиться. Он посмотрел на дату. Вторник, апрель, четырнадцатое число. Будет солнечно как раз с четверга, по идее. Белорусов закрыл глаза и лёг на кровать.***
Парнишка дёрнулся от испуга точь-в-точь как кипятком ошпаренный. Всё потому, что кто-то положил руку ему на плечо...