Никак

На улице стоит безмолвная июльская ночь, и только цикады трещат безустанно. В маленькой комнатёнке витает аромат глицинии, что кружит голову и уже доводит до чувства отвращения. Почему именно сегодня этот запах ей так противен? Раздражающий, распаляющий, как будто смрадом окутывающий всё вокруг. У Шинобу этот запах теперь стойко ассоциируется с неудачами, ошибками, а ещё больше — с неудовлетворением. Поганое слово. В прочем, и всё то, что происходит в её жизни в последнее время. Погано всё. Паршиво и муторно. Если на кого и злиться, то только на саму себя. — Шинобу-чан, — длинные и цепкие пальцы плавно скользят вверх по внешней стороне белоснежного бедра, попутно задирая нижний край юкаты, — если не хочешь, я могу подождать до следующего раза. — Заткнись, это не для тебя. Кочо плавно садится сверху, медленно выдыхает и равнодушно смотрит на лежащего под ней Доуму. Он не сводит с неё глаз, а его руки так по-хозяйски расположились у неё на бёдрах. Из одежды на нём только его несуразный свитер, который она бы сожгла... Вместе с Доумой, разумеется. И себя заодно. Остальная часть одежды бессовестно лежит, разбросанная где-то в стороне. Шинобу упирается маленькими ладонями в широченную грудь демона и, закрыв глаза, начинает размеренно двигаться. Стараясь не обращать внимания на звуки, которые уже давно перестали восприниматься как постыдные, на шумное дыхание её партнёра, даже цветочный запах, словно бы, уходит на второй план. Сейчас важны только её чувства и ощущения. Монотонное движение вверх-вниз и отчётливое ощущение партнёра. Мягкий шёлк юкаты полностью соскальзывает, словно стекает, с точёных плеч Шинобу, оголяя пышную грудь, и Доума, приподнимаясь, в порыве тянется к ней. Но тут же останавливается. — Я же сказала — не для тебя. Шинобу, не открывая глаз, рукой толкает в грудь докучливого демона, и он послушно опускается обратно. Ей совершенно нет до него дела. Что сейчас, что тогда. Ей также нет дела до её связи с ним. Столп Насекомого сношается со второй Высшей Луной. Как всё к этому пришло — тоже уже не имеет значения. Кочо чувствует, как её бёдра сжали ещё сильнее. К старым синякам добавится парочка новых. Наплевать. Это значит только то, что её мерзкий любовник уже на грани, а она всё никак не может к ней приблизиться. Коленки уже давно все в ссадинах. Импровизированное любовное ложе — всегда голые татами. Их встречи — внезапные. Но Шинобу почему-то не идёт на попятную. Она знает, что в этих бессмысленных и обречённых на полный провал отношениях оба партнёра — каждый сам за себя. Оба пытаются извлечь максимальную выгоду. Вот только у неё это не особо получается. Но Шинобу устала. Дьявольски сильно устала от близости, которая не приносит ей удовольствия. — Ши-шинобу-ч... — голос Доумы сдавленный, прерывистый. Кочо уже давно выучила, знает, его речь становится нечленораздельной в моменты, когда он сам уже на пике. Шинобу кладёт свою ладонь себе на живот и ведёт её вниз до самого лобка. Два пальца тянутся к набухшему клитору, нащупывая его и начиная плавно оглаживать и надавливать. Вторая ладонь располагается на груди и мягко сжимает её. Сдержанный стон срывается с губ. Где-то на задворках начинает маячить приятное чувство. Кажется, единственный выход — прямая стимуляция. Кочо приоткрывает глаза, но всё как будто расплывается перед ней. Взглядом скользит от торса до лица Доумы. Его взгляд всё также на ней. Шинобу в ответ пристально и с вызовом смотрит в разноцветные глаза демона, в её же глазах сейчас пляшет сама бездна. Движения становятся рваными, дыхание тяжёлым, в горле пересыхает. Всё сорвалось с ритма и теперь царит полнейший хаос. В голове не разобрать даже собственных мыслей. Шинобу двигается как в лихорадке, быстро. Ещё немного и, кажется, можно сойти с ума. Но чувство скорой разрядки и секундной эйфории словно подливают масла в огонь. Всё внутри уже в жгучем спазме и горячо пульсирует. Кочо ещё несколько раз до основания насаживается на член Доумы, надавливая пальцами на клитор, подёргивается и застывает. Желанная волна блаженства прошлась по всему телу, приводя в полнейшее расслабление. Сердце в исступлении заходится и отдаётся в висках и ушах. Девушка опускает тяжёлую голову и шумно вбирает в себя воздух. Эти несколько секунд своего стоили.

***

— Уходи, — кратко бросает куда-то в сторону охотница на демонов. Она ощущает на себе взгляд пёстрых глаз, но больше не говорит ни слова. — До скорой встречи, — когтистая рука еле заметно касается плеча, а на макушке чувствуется чужое дыхание, — моя милая Шинобу-чан. Всего мгновение и вот Шинобу уже одна. Она обещает себе — больше никаких интриг с демонами, но приходится врать себе также часто, как и проводить с ними тусклые, бесцельные ночи.