***
Этот запах. Он кажется таким знакомым. Как будто из детства, вот только не его, Дерека, детства, а чьего-то еще. Он убивает целый день на то, чтобы найти источник этого запаха. А потом целую ночь сидит в машине и смотрит в зеркало заднего вида на свое отражение. «Ты совсем уже крышей поехал», – говорит он сам себе, а потом впивается пальцами в руль. Он у дома шерифа Стилински. На его подъездной дорожке. Сейчас шесть утра, и он не удивляется, когда шериф осторожно стучит по стеклу, вынуждая Дерека его опустить. – Это нисколько не странно, Дерек, – вместо приветствия говорит шериф, после чего опирается рукой о крышу машины и прищуривается. – Что с тобой? Дерек понятия не имеет. Ни единой догадки. С ним что-то творится, а Кора вчера провела три часа, пытаясь найти в книжках Дитона что-то там о слабоумии сверхъестественных существ. Он мотает головой. – Могу я не отвечать? – У тебя что-то случилось? – Нет. – Хотел попросить совета? – Тоже нет. – Дерек… – шериф трет глаза указательным и большим пальцами, после чего смотрит на него в упор. – Клаудия разбудила меня только что, потому что ей стало не по себе. Ты… Он словно хочет сказать что-то еще – что-то не очень-то доброе, – но, вероятно, видит лицо Дерека, и тяжело вздыхает. – Может, хоть кофе выпьешь? Он не отказывается. Клаудия, кутаясь в халат, готовит для него черный кофе без сахара, а для Джона – чай. Она косится на Дерека, и ему становится стыдно от невыносимого желания втянуть запах ее эмоций. Вместо этого он втягивает запах овсяного печенья. И он тот самый. Запах, из-за которого он провел целые сутки, не выходя из своей машины. Из-за этого запаха он колесил по Бейкон-Хиллс, останавливаясь у каждого дома и принюхиваясь. Полный кретин. Он не представляет, как отреагирует Джон, если узнает, о чем он думает. Поэтому просто откусывает кусочек и говорит. – Потрясающе. Очень вкусно. Могу я взять несколько штук для Коры? Клаудия вскидывает брови вверх, но не отказывает.***
Кора смотрит на печенье, потом на Дерека, потом в окно. – Я пытаюсь понять, когда все усугубилось, – говорит она, после чего достает из сумочки сигареты. Она никогда прежде при нем не курила. – Что именно? – Твое вот это вот, – Кора крутит пальцем у виска, делает затяжку и выдыхает дым в сторону. Он и сам не знает. И что за «вот это вот» такое – он не знает тоже.***
Дерек находит что-то типа системы. Если у странностей вообще может быть какая-либо система. Это происходит на вечеринке на заброшенном заводе, куда Скотт приглашает его «чтобы расслабиться». Дерек не расслаблялся со времен школы, поэтому пьет второе пиво, даже что-то выкуривает, а потом натыкается на Лиама, который крепко держит в руках пластиковый стакан и косится на толпу ребят постарше. Стакан сминается в его руке. И у Дерека что-то щелкает. Цепи. Дерево, полнолуние. – Как у тебя с контролем? – спрашивает он у молодого оборотня, но тот словно не слышит. Потом Малия. Пьяная, танцующая на барной стойке в откровенном платье. Если присмотреться, то можно увидеть ее когти, но все слишком обдолбаны, чтобы присматриваться. Мейсон – парень, который пытается всех урезонить, и следующий за ним по пятам Кори. Хейден – новообращенная молодая волчица. Скотт – следящий за всеми с осторожностью, тихо и аккуратно. Но кого-то не хватает. Все здесь, но нужен кто-то еще, словно выпал кусочек пазла. – Где Лидия Мартин? – спрашивает он у парня с пирсингом в носу, но на него смотрят, как на тупицу. – Кто? – Лидия. Рыжеволосая, невысокая. Ты что, не знаешь Лидию Мартин? Парень смеется. - Знаю, само собой. Но психопаткам здесь не место. Это бьет по ушам. Вот кого не хватает. Вот он – кусочек, страница, выпавшая запятая в ребусе. Он едет к дому Мартинов, но там никого нет. В окнах выключен свет, дверь не открывают. Он сидит в машине около часа, но никто так и не приходит.***
Пэрриш пихает какую-то оборванку в обезьянник. Та царапается, вырывается и кричит. Даже пытается его укусить. После чего падает на скамью и обзывает его такими словами, какие Дереку и во сне не снились. – Лучше умолкни, если не хочешь сидеть без воды и еды. Она затихает. Пэрриш поправляет сбившуюся от борьбы рубашку, потом поворачивается к Дереку. – Что ты там говорил? – Лидия. Джордан садится за свой стол, начинает быстро набирать что-то на компьютере. – Я ее не видел уже очень давно. А что? Дерек и сам не знает – что. Ему просто нужно с ней поговорить. Очередная странность, которую уже даже объяснять не хочется. – Я ездил к ним домой, там никого нет. – Я слышал, что ее мать уехала навестить родственников в начале месяца. Больше Пэрриш ничего не говорит. Он по уши занят работой, и Дерек уходит. В дверях он встречает шерифа, который протягивает ему бумажный пакет. – Еще печенья? Дерек отказывается.***
Он обходит дом Мартинов снаружи и, наконец, находит то, что искал. Комната Лидии. Второй этаж, синие шторы и выбитое окно. Дерек забирается в него, осколки падают на пол, когда он приземляется на ноги. На секунду у него захватывает дух. Если в городе и есть место, пропитанное магией сильнее, чем это, то он такого определенно не встречал. Здесь так сильно пахнет ею, что у него начинает кружиться голова. Комната в щепки. Кровать, софа, компьютерный стол, книжные полки, шкаф, стулья и кресла – все разнесено на куски. И он знает, чем. Только вот поверить в это может с трудом. Он никогда прежде не видел, чтобы крик банши нанес такие увечья. – Где же ты, Лидия? – он берет в руки джинсовую куртку, стряхивает с нее кусочки пластика и подносит к своему лицу. Он уже очень давно не обращался полностью, поэтому ему приходится дать себе пару минут, чтобы привыкнуть. Чтобы не броситься по лесу в эйфории, чувствуя лапами твердую землю, пропуская через себя все звуки и запахи сразу, проглатывая воздух и рвущийся наружу вой. У него есть цель. Запах Лидии ведет его несколько часов. Она хорошо спряталась, эта умная девочка. Его сбивает с толку запах рябины и волчьего аконита, пару раз он сходит с тропы и петляет, теряет след, но потом снова возвращается к нему и бежит, бежит, цепляясь за него всеми обостренными чувствами. Она такая крошечная. Раньше Дерек не замечал, что Лидия такая маленькая, но здесь, среди мха и деревьев, у большого озера и бескрайнего неба над головой, она, сидящая под самодельным навесом и кутающая руки в рукава безразмерной куртки – крошечная. Он не обращается, пока она водит по его шерсти рукой, пока бегает пустыми глазами по волчьей морде, пока дрожит, крепко обнимая его за шею. Она давится, кричит, срываясь на визг, и по водной глади проходит волна. Позже, когда он сидит с ней плечом к плечу, уже в облике человека, она говорит сорванным голосом. – Я читала, что вода скрадывает звуки. «Психопаткам здесь не место», – вспоминает он. Лидия и правда похожа на ненормальную. Волосы спутались, губы потрескались и пересохли, а глаза… Они смотрят на Дерека, но будто не видят. Сколько времени она провела здесь? Как долго не говорила с живыми людьми? – Почему ты ушла? – Я больше не могу, это не прекращается… Я боялась навредить кому-то. Она плачет, уткнувшись лицом в свои пальцы. – Голоса? – Они не замолкают ни на секунду, Дерек. Ни на секунду, – она смотрит на него. Дерек отвратителен в утешениях, поэтому просто ждет, пока она не перестанет плакать. – Ты тоже что-то чувствуешь? Он мог бы попробовать объяснить, но не находит слов. Поэтому отвечает коротко: – Да. – Это не смерть, – шепчет она. Дерек замечает, что ногти у нее сгрызены до мяса. Запах крови ударяет в нос. – Это что-то похуже. Но что, что может быть хуже смерти? Она отключается так быстро, что он не успевает понять. И не пытается будить ее. Просто берет на руки и уносит оттуда прочь.***
Когда железные двери со скрежетом закрываются, а санитар проворачивает ключ в замке, Скотт убирает руку от лица. – Ей здесь не место, – он оглядывается. Дом Айкена. Они все ненавидят его до колик. – Она ведь здесь не впервые? – Именно поэтому. Они уходят, потому что санитар на этом настаивает. Когда они садятся в машину, Дерек спешит поскорее убраться из этого места и только на полпути к дому он решается спросить. – Почему вы не искали ее? Лидию. Пэрриш сказал, о ней не было слышно уже очень давно. Скотт виновато рассматривает полоску дороги. – Она отдалилась. Мы думали, это связано с подготовкой к колледжу, поэтому не трогали ее. Ох, черт, я так виноват перед ней, – потом он поворачивается к Дереку и делает свое обычное щенячье лицо. Ничего не меняется. – Она ведь будет в порядке, да? Дерек понятия не имеет. – Да. Уверен. Она ведь сама приняла решение поехать сюда. Дерек. Понятия. Не. Имеет.***
В полнолуние Малию приходится приковать цепями, Лиама – тоже. Они сидят в соседних подвалах и периодически рычат. Создается ощущение, как будто они общаются между собой. – Это смешно, – Кора листает журнал, закинув ногу на ногу. – Они давно должны были научиться контролю. Скотт взволнованно ходит из угла в угол. – Я работаю над этим, но выходит пока не очень… Он виновато пожимает плечами. Кора бурчит себе под нос: «Как и многое, над чем ты работаешь». Скотт смотрит на нее и закатывает глаза. – Мы все поняли, что как альфа я отстой, не обязательно делать на этом акцент, – с ним никто не спорит, и он продолжает. – Мейсон нашел пару методик, но все они – пустая трата времени. – А как ты сам учился контролю? Скотт пожимает плечами. – Дерек меня научил. – Нет, – отрезает Дерек. Он стоит у окна и смотрит на полную луну, пытаясь понять, что он чувствует этой ночью. – Что? – Я не учил тебя. Я пытался, но ты злился на меня и обвинял во всевозможных убийствах. И снова к нему приходит это странное чувство. Словно что-то исчезло, какие-то детали, которые он очень хочет вспомнить, но не может. Это как проснуться среди ночи и попытаться восстановить только что увиденный сон. Они переглядываются. – Точно. – Так как ты научился? – не отступает Кора. Малия начинает рычать громче и, кажется, что-то в подвале с грохотом падает на пол.***
Кроме запаха печенья и ужасных предчувствий к Дереку приходят сны. Довольно странные сны, в которых он видит синий джип, одиноко стоящий на пустой парковке. Он объезжает платные парковки в городе и чувствует себя полным идиотом, когда вдруг Скотт звонит и просит его приехать. Они сидят на кухне в доме Макколов с Малией, Скоттом и Лиамом, а Пэрриш пытается рассказать о новых странностях, происходящих в городе, но выходит у него это из рук вон плохо. – Короче говоря, люди исчезают, – говорит он обессиленно, не в состоянии собрать все факты воедино. Вокруг него куча распечатанных бумаг и каких-то фото, и снова к Дереку приходит это дурацкое ощущение, что подобным должен заниматься кто-то другой. – Похищения? – спрашивает Дерек. – Да, но не простые. Сверхъестественные. Они не просто исчезают, они пропадают полностью. Их вещи, фото, воспоминания о них… Лиам приподнимается, чтобы взять в руки одну фотографию. – Что это за новая чертовщина? – Дикая охота. Они все оборачиваются на голос. Лидия входит в комнату, постукивая каблучками. В ее руках книга, которой место разве что в библиотеке Хогвартса в закрытой секции – такая она огромная и старая. – Лидия! – Малия бросается ее обнимать и, пока остальные интересуются ее самочувствием, Дерек открывает страницу книги, на которой лежит закладка. – Всадники бури? – Они стирают человека из памяти всех, кто когда-либо с ним контактировал. Дерек выпрямляется. Внутри него растет и крепнет осознание, что все это время он не просто сходил с ума. Что есть кто-то еще. Есть связующее звено, есть кто-то другой. – Был кто-то третий, – он наклоняется к Скотту. – Что? – Когда мы с тобой впервые встретились. Был кто-то еще – вот почему мы не можем вспомнить. Этот же человек учил тебя контролю, и этот же человек любил овсяное печенье с молоком… На него все таращатся. Таращатся и боятся сказать хоть слово, но Лиам все-таки не выдерживает. – Какое, блин, еще печенье? На следующий день Лидия звонит ему и говорит, что нашла синий джип на школьной парковке.***
Джон Стилински открывает перед ним дверь и в его взгляде уже даже нет удивления. – Снова зашел на кофе, Дерек? – спрашивает он. Лидия выглядывает из-за его плеча. – А мне, если можно, воду с лимоном. Это самое странное, что ему доводилось объяснять людям. Он не уверен, что шериф тайком не вызвал санитаров скорой помощи для него, потому что смотрит он, определенно, как на сумасшедшего. А Клаудия так вообще с неподдельным ужасом в глазах. – Ты хочешь сказать, что в нашей семье есть кто-то, кого мы… забыли? – Кто-то, кого стерли, – аккуратно поправляет Лидия. Она явно чувствует себя лучше. Здоровый румянец, отменный макияж, только глаза все еще тусклые. Джон опускается на стул напротив Дерека со своей кружкой чая. – И как вы пришли к такому выводу? Если Дерек сейчас начнет говорить про печенье, то его точно вышвырнут. Поэтому он складывает руки на коленках и пожимает плечами. – Считайте, что это волчье чутье. – И твое волчье чутье никогда тебя не подводило? Подводило. Неоднократно, на самом деле. Черт, да он же буквально всю свою жизнь доверял не тем людям, встречался с психопатками и был предан примерно миллион раз. Но сейчас – именно сейчас – он уверен, что прав. Клаудия опускается на диван рядом с Лидией, и Дерек видит, как меняется выражение лица банши. Она напрягается всем телом и замирает. От нее тут же начинает разить магией, тревожностью и острым непониманием. Но вскоре Лидия берет себя в руки и спрашивает, можно ли ей пройти в уборную. – Мы нашли ваш джип, – Дерек протягивает Клаудии документы на машину, и та удивленно хлопает глазами. – О боже, я не видела его уже много лет. Джон, посмотри на это… Стилински начинают общаться между собой, обсуждая найденную машину, а Дерек замечает, что порезал палец о сколотый краешек на своей чашке. Ранка тут же затягивается, и только капелька крови остается блестеть на коже. «Ты падаешь в обморок при виде крови?» «Нет, но мог бы – при виде отрезанной руки!» – Что вы сказали? – спрашивает он у Джона. Шериф поворачивается к нему. – Я ничего не говорил. Сынок, ты меня пугаешь. Этот голос. Этот голос. Он слышит его, словно наяву. И он такой звонкий. Такой знакомый. – Это парень, – заявляет он, опираясь руками о капот своей машины. Разговор вышел странным, но не в этом суть. Теперь он точно знает. Тот, кого они ищут – парень. И его немного трясет от осознания. – Это их сын. Он показывает пальцем в сторону двери, но Лидия не слушает его. Она смотрит куда-то поверх его головы, а морщинка у нее на лбу становится глубже. – Лидия? – Я тоже кое-что обнаружила, – она поднимает на него глаза. Наконец-то в них нет пустоты, даже наоборот. Осознание плещется волной. – И что же? – Клаудия. Дерек, я почти на сто процентов уверена, что она мертва.***
И начинается. Они выстраивают цепочку из совпадений и догадок. Они подключают Дитона, всю стаю Скотта, оборотней из стаи Сатоми и нескольких людей, которых Кора и Дерек знают по жизни в Нью-Йорке. Дерек наблюдает за всем этим слегка со стороны, потому что его кое-что тревожит. Он долго не может понять, что именно, пока Скотт не делится с ним догадкой. Ему кажется, что этот парень был его лучшим другом. И Дерек понимает, что именно цепляет его за живое. Отношения людей. То, как все вокруг понемногу начинают вспоминать, и Дерек больше не чувствует себя особенным. Тем, кто на самом деле поймал связь с ним. Тем, кто был первым, почувствовавшим неладное. И Лидия, должно быть, замечает его состояние, потому что в какой-то момент она говорит: – Это просто поразительно, как ты смог вспомнить его. Дерек не хочет этого разговора. Очень не хочет, но Лидия явно просто так не отступит. – Это все джип. Дитон ведь сказал, что если мы найдем какую-то вещь, связанную с ним, мы вспомним... Лидия не сдается. – Мы все осматривали этот джип, но все, что мы получили – смутные образы. А ты слышишь его голос, Дерек, это связь совершенно иного уровня. Это смущает. И раздражает. Хочется зарычать, но он не делает этого, потому что Лидия здорово ему помогает во всем. – Что ты хочешь сказать? Она улыбается, чуть наклоняя голову. – Я думаю, ты любил его. Позже, когда из лофта уходят все, включая Кору, которой срочно понадобилось запить чем-то крепким осознание, что такое действительно может происходить в жизни, Дерек стоит посреди комнаты с закрытыми глазами и старается не думать о том, насколько комично и глупо он выглядит. «Поговори со мной, – просит он мысленно, хотя сам понимает, что это так не работает. С ним никто не говорит, это воспоминания, которые прорываются сквозь стену, выстроенную Всадниками. – Скажи хоть что-нибудь». Он не надеется, но вскоре слышит голос, как будто звучащий из старого граммофона с поцарапанной пластинкой. «Я бы вышвырнул твою волчью задницу из машины!» «Ты что, издеваешься надо мной?» «ОМОЙБОГ, Дерек!» «Не будь таким хмуроволком». Дерек улыбается. Это происходит само по себе, губы просто растягиваются в улыбке, и он понимает, что складывает по буквам имя. Странное. Дерек з о в е т его по имени, хотя и не узнает его. Это словно и не имя вовсе, а прозвище, но оно так гармонично сочетается с этим голосом в голове, что у него перед глазами плывет.***
– Поверить не могу. Просто не могу поверить! – восклицает Скотт, когда они с Лидией и Малией вваливаются к нему домой через пару дней. – Его и правда зовут Стайлз. Это прозвище отца шерифа, ты можешь себе представить? Дерек сидит с закрытыми глазами, у него нет сил даже на то, чтобы посмотреть на них. Они ездили в дом престарелых, чтобы встретиться там с отцом Джона Стилински, и Дерек уже знает, что они скажут. И вот, все подтверждается. – Кто ты такой? – Малия смотрит на Дерека в упор. – Что, прости? – Провидец? Колдун? Какой-нибудь друид в теле оборотня? Как вообще ты узнал его имя? Дерек не может им объяснить. Оно просто взялось из его головы, как будто было там всегда, просто он так редко повторял его в последнее время, что позабыл. – Может быть, это и не его имя вовсе, может… – Дерек. – Откуда нам знать? – он встает и проходит по комнате. – Может, я где-то слышал это прозвище отца шерифа и… – Дерек, – Скотт улыбается. – Элион Стилински помнит его. – Что? – Он помнит своего внука. Мы найдем его. Скотт хлопает Дерека по плечу, а у него замирает сердце. Потому что ему кажется… Нет, это не может происходить на самом деле… Если только он не сошел с ума… Ему, черт побери, кажется, что он видит лицо Стайлза. Оно появляется на внутренней стороне век так же внезапно, как голос и имя. Появляется, и Дерек понятия не имеет, как вообще мог его забыть, оно ведь такое знакомое, близкое, такое родное. – Мы обязаны найти его! – выкрикивает Дерек, и только потом замечает, что на него все пялятся. Пауза длится, кажется, целую вечность. После чего Скотт вытирает ладони о джинсы и встает. – Что ж. Тогда за дело. Часть 2 Когда одна пачка чипсов заканчивается, Кора берет вторую и начинает опустошать ее, нагребая полный рот и намеренно причмокивая, как ребенок. – Господи, когда ты уже прекратишь это? – Дерек крепче впивается в руль. Кора хмыкает. – Ну смотри. Если мой рот будет свободен, я начну говорить. Дорога предстоит длинная, а говорить я буду на повышенных тонах, так что убедись, готов ли ты к этому? – А просто ехать молча, читать книгу, слушать музыку или спать ты не можешь? – Нет, потому что меня просто рвет на части от осознания, какой же бесконечный придурок мой брат. Дереку очень хочется закрыть глаза и передохнуть, но он ведет машину, и сделать это непросто. К тому же, кажется, они разбудили Питера, и он поднимается с заднего сидения, чтобы влезть, как и всегда. – Не понимаю, почему вообще нужно заедать необходимость этого разговора, – его лицо слегка помято после сна, и он двигает головой из одной стороны в другую, разминая шею. – Ведь рано или поздно нам придется об этом говорить. – Боже, да о чем тут говорить?! – не сдерживается Дерек. Кора подносит ко рту очередную чипсу, но вскоре опускает ее обратно в пакет и поворачивается к нему в пол оборота. – А как ты думаешь? Мы сорвались из Нью-Йорка, потому что у тебя начались какие-то странные предчувствия, мы рисковали жизнями, чтобы спасти источник этих самых предчувствий, и мы сделали это. Мы, правда, сделали это. Но ты не соизволил даже подойти к нему, Дерек, просто подойти… Черт возьми, ты такой тупица… Кора отворачивается и смотрит в окно. По всему выходит, что у нее пропал аппетит. Она убирает от себя чипсы и около минуты сидит, вытирая руки салфеткой. Дерек чуть не скрипит зубами. – Питер. – Да? – А ты что скажешь? Само по себе желание спросить у Питера его мнение о чем бы то ни было – абсурдно, так что Дерек в ту же секунду жалеет. Но уже поздно. – Я настолько согласен с Корой, что даже проглотил обиду из-за того, что ты вспомнил Стайлза, но не вспомнил меня, пока мы не столкнулись нос к носу на битве с Всадниками. – Возможно, забыть тебя – было моей подсознательной мечтой на протяжении всей жизни, поэтому и не вспомнил. Кора хихикает и тут же снова делает серьезное лицо. Она не может показать, что перестала дуться. – Я серьезно, Дерек, – не отстает дядя. – Пацан чуть не разрыдался, когда ты ушел, едва увидев его в толпе. Ты мог хотя бы, я не знаю, пожать ему руку? – Пожать руку?! – Кора поворачивается к Питеру. – Ты сейчас серьезно?! – Как минимум. – Вы можете просто заткнуться оба? – Нет, не можем. Потому что я был с ним там. Потому что он прожужжал мне все уши. «Дерек догадывался, у Дерека было предчувствие, Дерек видел сны». Все это время он искренне верил, что ты его спасешь! – И что же это меняет? Питер ловит его взгляд в зеркало заднего вида, после чего мотает головой. – Ничего, на самом деле. Ты как был тупоголовым болваном, так и остался.***
Когда они добираются до своего домика в Нью-Йорке, Кора сразу же скрывается в комнате наверху. Дерек почему-то чувствует себя виноватым, а Питер… Питер наливает алкоголь в стакан и ходит с ним по комнате, как будто готовится к серьезному разговору, но прекрасно понимает, что Дерек вряд ли согласится хоть с одним из его высказываний. – Насколько я помню, – начинает он, спустя минут десять, – со Стайлзом ничего не было? Дерек вскидывает брови, но ведь это Питер… Ему всегда было плевать на вскинутые брови Дерека. – Что? – Или было? Мы давно не общались, может быть… – Они спали на одном гребаном диване! – выкрикивает Кора из своей комнаты. А Дерек понимает, что прямо сейчас сидит на этом диване, и у него начинает все скручивать изнутри. Теперь очередь дяди поднимать брови. – Хм. – Просто спали, ясно тебе? – Как все печально. – Я не… Почему я вообще обсуждаю это с тобой? Я ведь тебя ненавижу. – Я единственный живой старший родственник, который у тебя остался. Разве у тебя есть выбор? – Ты единственный, потому что убил Лору. Питер тяжело вздыхает и ставит стул, чтобы приземлиться напротив Дерека. – Речь не об этом. Почему ты все еще считаешь, что не заслуживаешь каких-либо отношений? Дерек не очень-то верит, что его жизнь превратилась в это. Он на самом деле сидит и обсуждает с Питером свою личную жизнь вместо того, чтобы по обыкновению вышвырнуть его в окно или сломать ему что-нибудь. – Это никак тебя не касается. – Сейчас все иначе. У тебя нет груза ответственности за стаю подростков на плечах. Эти подростки выросли. Не пришло ли время заняться собой? Просто спрашиваю. Дерек представляет, как они идут со Стайлзом куда угодно, в кино, например, и у него сводит зубы. Это просто смешно. – Ладно, я объясню, и ты отстанешь, – говорит он. Питер не отстанет никогда, это ясно всем, но попытаться стоит. – Мне начали сниться сны, в которых Стайлз умирает. Разными способами, но в какой-то момент в моем сне его затоптали копытами. А потом пришли Всадники и стерли его. Нет никакой дурацкой романтики во всем этом, ясно? Просто я… По какому-то стечению обстоятельств, оказался тем, кто это почувствовал. Дерек откидывается на диван, довольный собой. Питер скептически улыбается. – По какому-то стечению обстоятельств? Дерек, я похож на идиота? – Большую часть времени. – Иронизируй, сколько влезет, но… Питеру приходит сообщение, и он отвлекается на телефон. Дерек воспринимает это, как шикарный шанс смыться. И когда он уже на полпути к своей комнате, дядя вдруг восклицает. – Стайлз интересуется, нормально ли мы добрались! Надо же, какой заботливый парень. Дерек чувствует себя отвратительно от мысли, что Стайлз пишет Питеру, а не ему. Хотя, казалось бы, он не обязан… Он проглатывает какие-либо комментарии, но не может сдержаться, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. Питер широко улыбается: – Передать ему привет от тебя?***
Этому должно быть какое-то логические объяснение, но его нет. Дерек возвращается в Бейкон-Хиллс, хотя вообще-то он планировал просто прокатиться. Но вот он в городе, и у него першит в горле, пока он, сидя в своей машине, стучит пальцами по коленке. – Если ты хочешь кофе, то тебе придется съездить за ним, сынок, – Джон не очень хорошо выглядит после всего произошедшего. Дерек пытается представить, каково ему. Он буквально забыл о существовании собственного сына и долгое время жил со своей умершей женой, которая оказалась ненастоящей. – Могу предложить чай. Дерек глушит мотор и выходит на улицу. – А покрепче ничего нет? Шериф прищуривается, после чего открывает для него дверь. – Только при условии, что Стайлз не узнает об этом. Он засиживается допоздна и, что странно, чувствует себя комфортно. Стилински довольно быстро становится в стельку пьян и много говорит. Дерек не перебивает его, он чувствует необходимость шерифа выговориться, и позволяет ему это, иногда вставляя реплики и кивая. – Он всегда готовил это печенье сам, понимаешь? – Джон полулежит в кресле, стакан с виски опасно наклоняется в его руке. – Я и понятия не имел, что этому его научила Клаудия. Он же был еще ребенком тогда, как он запомнил? – От него почти всегда пахнет этим печеньем, – говорит Дерек задумчиво. Джон кивает. Он вот-вот заснет, поэтому Дерек осторожно забирает у него стакан и ставит на тумбочку. – Я твой должник, Дерек Хейл. До конца жизни твой должник. – Перестаньте. – Нет, я серьезно. Ты вернул мне моего сына. – Здесь почти нет моей заслуги. – Ты не переубедишь меня. Он клюет носом, и Дерек встает, не зная, уйти ему или помочь шерифу добраться до кровати. Пока он мешкает, дверь открывается, и Дерек слышит шаги Стайлза в коридоре, его суетливое дыхание, звон ключей о полку. В гостиной он появляется почти бесшумно. Это так нетипично для него. Дерек не знает, куда себя деть, потому что он не готов к встрече. Он ехал сюда ради нее, но прямо сейчас абсолютно не готов, поэтому мнется, как подросток, пряча руки в карманы. – Ты что, напоил моего отца? – спрашивает Стайлз, глядя на стаканы и пустую бутылку на столе. Дерек говорит единственное, что приходит в голову: – Привет, Стайлз. Он изменился. Было бы странно, если бы он не изменился, пройдя через такое… Дерек смотрит на него и подмечает каждую мелочь. Осунувшееся лицо с чуть сильнее обычного выпирающими скулами, морщинку на лбу и волосы, не торчащие в разные стороны, а как-то странно зачесанные на один бок. Хочется подойти и растрепать их. А после этого провести пальцами по покрытому легкой щетиной подбородку, погладить шею, обхватить за плечи и притянуть к себе, втягивая запах. – Привет. – Ты злишься на меня? – Что? Не сходи с ума, Дерек. – Я просто… должен был поздороваться, когда ты вернулся. – Я вернулся, благодаря тебе, – он давит на последнее слово и делает пару шагов вперед, а Дерек вдруг отступает. Стайлз замечает это и его взгляд меняется. Он останавливается и больше не двигается. – В общем, спасибо. Честно, если бы не ты… – Прекрати, – он говорит Стайлзу то же самое, что говорил его отцу минуту назад, а потом отворачивается. – Это просто счастливое стечение обстоятельств. – Может быть. Но все равно, спасибо. Вроде как разговор окончен. Сухость в горле возвращается. Дерек оглядывается, ищет за что зацепиться взглядом, но Стайлз, он такой… Он живой, он стоит совсем рядом. И хочется продолжать на него смотреть. Дерек вспоминает, как они спали на одном диване вдвоем. Господи, Стайлз просто несносен. С ним невозможно спать, он постоянно отбирает одеяло, постоянно пинается, он пару раз чуть не заехал Дереку в челюсть локтем, но… Как же хочется снова уснуть рядом с ним. Стайлз как будто читает его мысли, потому что он внимательно смотрит на него и спрашивает: – Больше никаких странных снов? – Нет. – Это хорошо. – Да, наверное. Снова пауза, означающая, что Дереку уже пора на выход. Это все Питер. И Кора. С чего эти двое вообще решили, что ему нужно увидеться со Стайлзом? Они же совершенно – совершенно, господи, – не подходят друг другу ни по каким параметрам. Они даже друзьями быть не смогут, потому что они слишком разные. Это всегда будет противостояние. – Как ты? Стайлз пожимает плечами в ответ на вопрос. – Пытаюсь привыкнуть к тому, что все в порядке. – Ты здорово всех перепугал. Стайлз присаживается на край стола, крутит в руке телефон. Он задумчивый и грустный. Стайлза хочется видеть радостным, пусть он несет глупости, пусть болтает о том, как прекрасна Лидия, пусть просто говорит, даже если в его словах не будет смысла… Только бы не грустил. – Я все пытаюсь понять, как это – кого-то забыть? Он поднимает на Дерека взгляд, и в нем столько необузданного желания быть понятым. Столько боли, которая выплескивается через край. – Неприятно, – отвечает Дерек. У него перехватывает дыхание. – Просто я-то все помнил. Я был там, был в здравом уме, но постоянно думал о том, что меня все забыли, и это… Это ужасно, чувак. Просто отвратительно. Он прячет лицо в ладони. Дереку хочется подойти и обнять его, поэтому он глубже пихает руки в карманы. – Все закончилось, ты ведь знаешь? Стайлз смотрит на него. – А если нет? Если я сейчас открою глаза и окажется, что я просто задремал на той станции, и вокруг меня снова куча людей с безжизненными лицами? Он выглядит таким опустошенным, что Дерек и сам не замечает, как идет в его сторону и останавливается в полуметре. Он сжимает запястье Стайлза в своей руке, нащупывает пульс. – Ты не спишь. – А если… – Нет. Ты же чувствуешь, что не спишь? Они смотрят друг другу в глаза. Дерек себя ненавидит. Почему он раньше не замечал ничего этого? Почему он не замечал, как тело отзывается на присутствие Стайлза, на его запах, на то, как бешено бьется его сердце? Почему не видел того, что видит сейчас – расширившихся зрачков, чуть приоткрытых губ, тяжело вздымающейся груди? – Как ты вспомнил меня? – спрашивает Стайлз уже шепотом. Дерек пожимает плечами. – Не знаю. Наверное, я и не забывал. Не до конца, как остальные. – Почему? На этот вопрос у него тоже нет ответа. Но Стайлз и не дает ему ответить, он подается вперед и прижимается щекой к его щеке. Дерек замирает на секунду, чтобы перевести дух. После чего обнимает его очень крепко, заставляя вжаться в свое тело, заставляя их обоих стать одним целым. Они стоят так очень долго, кажется, как будто несколько часов. Дерек просто слушает, как Стайлз дышит рядом с его ухом, чувствует биение его сердца и жар его кожи. Ощущает, как его ладони скользят по лопаткам, прижимаясь крепче, как будто если он отпустит, то Дерек исчезнет. – Ты не спишь, – повторяет он. Стайлз утыкается ему в плечо подбородком и, кажется, расслабляется.***
Его кровать очень тесная, но им и не нужно много места. Они так близко прижимаются друг к другу, что едва это замечают. Иногда Стайлз засыпает. Он погружается в сон, а Дерек просто смотрит на него, осторожно гладя его по волосам, поправляя воротник его футболки, натягивая одеяло чуть выше. Но сон Стайлза очень нестабилен. Он просыпается уже через десять-пятнадцать минут, чуть вздрагивает от этого, но, увидев Дерека, снова расслабляется в его объятиях и откидывает голову на его руку. – Ты горячий, – шепчет он, откидывает одеяло, а потом ведет по носу Дерека своим. Это трудно описать словами. Уютнее Дереку не было никогда. Они в одежде и нет никакого животного возбуждения. Будто организм и сам знает, что им обоим сейчас не до этого. Достаточно дышать в двух сантиметрах друг от друга. Достаточно переплетать пальцы и иногда касаться кожи над резинкой штанов. Стайлз проводит по лицу Дерека пальцами, и у него ползут мурашки по плечам. – Хочу поцеловать тебя, – говорит Дерек и почти пугается собственной откровенности. Стайлз улыбается, но это все еще не та живая улыбка, которая была прежде. Она усталая, вымученная, на грани боли. – Как я могу тебе отказать? Дерек целует невесомо, мягко. Только касается губами губ. Никакого языка, страстных покусываний и слюны. Он прихватывает нижнюю губу Стайлза, чуть оттягивает ее и слышит сладкий выдох в ответ. Дерек улыбается в поцелуй: – Еще? – Да. Стайлз сам решает, как им нужно целоваться. Он сам задает темп, направление и скорость. Это он трогает губы Дерека языком, это он углубляет поцелуй, но потом снова делает его медленным и тягучим. Возбуждение все-таки приходит, но оно сонное и ленивое. Оно осторожное, и Дерек чуть отстраняется, чтобы не показать этого Стайлзу, но тот все равно понимает. Он забавно хихикает в поцелуй, после чего опускает ладонь Дереку на ягодицу и притягивает его бедра к своим. Это все так сексуально. То, как они неспешно трутся друг о друга, и никто из них не думает об оргазме, им нравится просто лежать вот так, никуда не торопясь, целоваться, греться, впитывать запахи и шептать что-то время от времени. Когда Стайлз засыпает окончательно, на улице уже светло. Дерек смотрит на него еще несколько минут. Он пытается не думать о том, что Стайлз пережил, просто гладит его по волосам, по лицу, трогает пальцами подрагивающие во сне ресницы. И его, как иглой, пронзает мыслью – Стайлз больше не крутится во сне. Не пинается, не отнимает одеяло, не всхрапывает под ухом. Он спит… спокойно. И это так непривычно, что Дереку больно на него смотреть. Часть 3 Стайлз просыпается из-за какого-то шума снизу. В их доме шум обычно создает он, поэтому сейчас ему кажется это странным. Он спускается вниз, все еще сонный, потому что, как ему кажется, время близится к вечеру, и он проспал половину жизни. Первое, что бросается в глаза – отец, стоящий у плиты в розовом фартуке. Стайлз и не представлял, что у них в доме такой имеется. Папа переворачивает блинчик выверенным движением. Рядом стоит Мелисса и что-то взбивает в глубокой миске. Стайлз оглядывает кухню и не совсем ее узнает. Все что-то готовят. Все – это Скотт, Малия, Лидия, Лиам, Мейсон и, ну да, Дерек. На Дереке, слава богу, нет никакого фартука, он просто нарезает мясо, и это жутко, потому что нож в его руке выглядит, как оружие, а не как кухонный атрибут. – А что происходит? – спрашивает Стайлз, застыв на ступеньках. Лидия, увидев его, широко улыбается. Она раскатывает тесто, ее волосы собраны в высокий хвост, а на платье следы от муки. Он никогда прежде не видел Лидию такой. Да и никто в мире, пожалуй. Она приветствует его лаконичным: – Хэй. – Проснулся, наконец? – спрашивает Лиам. – А мы уж думали, ты в кому впал. Скотт одергивает его, коротко рыкнув, и Лиам возвращается к тому, чем он был занят – к чистке картофеля. – Вы что, решили накормить весь Бейкон-Хиллс? Мелисса убирает волосы со лба. – Нет, всего лишь тебя. – Я, конечно, люблю поесть, но у меня от одного вида такого количества еды сердечный приступ. Шериф обводит всех присутствующих лопаткой. – Еще одна шутка про смерть в этом доме, и я всех арестую. Я не шучу. Стайлз продолжил бы стоять на лестнице и удивленно смотреть на все, что происходит, но Малия пихает ему в руки миску и пару плиток шоколада. – Их нужно растопить, помогай. И он берется за дело.***
Он больше не может есть. Человек вообще не способен съедать столько, но у Стайлза многолетний опыт, он профессионал, ясно вам? Он впихивает в себя кусок шоколадного торта и откидывается на спинку плетеного кресла, которое пришлось вытащить из подвала, потому что сидячих мест в саду не так-то много. Вокруг него столько людей, что в какой-то момент его переполняет любовью до краев. К каждому из них. Он смотрит на то, как отец смеется, делая вид, что они с Мелиссой не намешали ничего алкогольного в свои чашки с чаем. Смотрит, как Скотт и Малия забавно флиртуют, как будто никто еще не догадался, что у них бурный роман. Он смотрит на стаю, и чувствует себя невероятно счастливым впервые с того дня, как вернулся. – Сейчас тоже благодарность не примешь? – спрашивает он у Дерека, когда тот приземляется напротив него на стул. Дерек выглядит чрезвычайно спокойным. У него даже волосы не лежат идеально, как у супермодели, что довольно нетипично для Дерека. Он расслаблен, и это чувство легкости невольно передается Стайлзу. Ему хо-ро-шо. – Благодарность за что? – Чья была идея с барбекю? – Твоего отца. – Не ври. Он боится даже заговаривать о вредной еде в моем присутствии. – Ладно, возможно я немного поспособствовал. Дерек улыбается, а Стайлза кроет. Его улыбка – явление нечастое. – Спасибо. – Заткнись. Они смотрят друг на друга, как два влюбленных болвана. Стайлз вспоминает прошлую ночь, она словно приснилась ему, но он знает, что это был не сон, а такая вот неожиданная сладкая правда. – Я тебя люблю, – шепчет он одними губами. Дерек замирает на секунду, а потом улыбается шире. – Не скалься, болван. – Я не скалюсь. – Ответь мне. Дерек копирует его позу, откидываясь на спинку стула. – И не оставить никакой интриги? – На случай, если меня снова сотрут – лучше ответь мне. Его взгляд немного тускнеет, после чего он подается вперед, и их лица оказываются друг напротив друга. – Я этого больше не допущу. – Ты не можешь знать… – Стайлз. – Просто ответь мне. Это связь совершенно иного уровня. Лидия так сказала, когда они вернули его. Новый уровень связи… Ну надо же. Дерек берет его за руки и тянет на себя, чтобы они могли обняться. Стайлзу кажется, что он может слышать биение его сердца. На самом деле, ему абсолютно не нужны никакие слова. Он проводит по затылку Дерека рукой, чуть загребая пальцами волосы. – Руки прочь от моего сына, – шутливо выкрикивает шериф. Дерек пытается отстраниться, но Стайлз лишь прижимается к нему крепче. – Я видел ту бутылку виски, что вы с Мелиссой спрятали под столом! У отца не остается претензий. Стайлз правда пытается дышать ровно, но у него плохо выходит. И дело здесь вовсе не в том, что он слишком наелся. Дерек осторожно целует его в висок, после чего его губы касаются мочки уха. Стайлза пробивает волной мурашек, и он закрывает глаза. Он слушает, как Дерек ему отвечает.