Небо над головой

"Дорогая, горячо любимая Флэпп, меня больше нет. Мне странно писать об этом, однако, ты же знаешь, это было неизбежно. Но я рада, что смогла рассказать тебе это. Отправляйся наконец на Ханэль, посмотри на пальмы и выпей самое лучшее, что найдешь в их дорогом баре. Твоя Тайст". Ей не нужно было читать, чтобы вспомнить короткие строки, которые оставила после себя ее хорошая подруга по оружию. Она читала их много раз и сокрушалась на погибшую приятельницу за такие скудные прощальные слова. Флэпп написала бы ей огромное письмо. Организм Тайст разрушался и ни один медик не мог ей помочь. Даже у роботизированных созданий, чьи корпуса крепче камня, было свое подобие раковой опухоли и ни одна прочистка систем и каждого винтика в корпусе уже не могла спасти. Болезнь была глубоко в искре. Флэпп помнила ее мягкий взгляд, который пропадал с каждым перезаряженным патроном в дробовике, тонкий четкий голос на фоне взрывов и корпус цвета ночи, обрамленный редким лиловым. Тайст была сильной и она сохранит теплые воспоминания о той, которая боролась из последних сил со всем, кроме своей болезни. И Флэпп выпила. Все самое дорогое, что было в баре на Ханэль. А перед этим ее встретило яркое солнце небольшой системы, где располагалась эта планета. Она вышла из челнока на посадочную станцию, оглядываясь на панулианцев с двупалыми руками, которые едва доставали до ее колена. Огромные любопытные пучеглазые инопланетяне смотрели на Флэпп словно на диковинку. Приходилось глядеть под ноги. И на следующий день она снова опрокинула в себя столько заряженного энергона, сколько смогла поднять в руке, пока едва не отключалась на стойке. Флэпп не видела снов и не знала ни одного подобного ей, кто бы видел то, что снится органикам по ночам. Они смотрят ложь или не видят ничего. Флэпп вспоминала. Было много чего, от атаки на крепость Фриг до звука пальбы из дробовика. Огромные стальные роботы, тонны боевой мощи и невероятного военного потенциала. Они не умеют плакать, как люди, но умеют скорбеть. То, что люди называют душой они называют искрой, правда в двух разных пониманиях. Искра гаснет вместе с носителем, искра болит, искра тоскует. Флэпп скорбела. Ровно четыре дня она напивалась почти в стельку и уходила в поле. А поля здесь были огромными, днем прекрасные. Рельеф плавно шел вверх и скатывался вниз. Длинные колосья неизвестной ей культуры шумели на ветру. С высокого пригорка она смотрела на ночное небо с крупной россыпью звезд. Два полумесяца холодно сверкали в холодной высоте. Здесь было настолько мирно, что невозможно было и подумать о лязге металла и звуках пулеметной очереди с очередного вражеского корабля. А потом она уходила на дорогу и выжимала все, что можно из себя. Однажды зад бронированного авто завело, и Флэпп едва не перевернулась, спасаясь трансформацией. Подняв сноп дорожной пыли, а следом зеленых ростков, смятых у самого края, фембот села прямо на них. Трубки засеянных культур шумно захрустели под несколькими тоннами малинового металла. Она замерла и посмотрела вверх, упав на спину. Мир закружился и тело окутало приятной слабостью, когда в системах еще не замыкали клеммы от перенапряжения. Подобно млечному пути, по небу гуляли фиолетово-синие облачка. И звезды. Светились, завораживали и умиротворяли. Тайст должна была тоже это видеть. Ей стоило забрать ее раньше, унестись на всех порах от войны и пусть считают кем хотят. Флэпп должна была показать ей мир без взрывов и смертей. Хотя бы на последок. Однако в голову вторгались воспоминания их последнего боя, какой упертой была ее подруга. Тайст не могла уйти с фронта пока гибли ее товарищи, отдыхать пока им нужна была помощь. И Флэпп очень долго казалось, что они разделяют одну и ту же идеологию, пока Тайст не стало. И вдруг как-то все поменялось и в разум вклинилась мысль, что она уже всех потеряла, что некому придти на помощь и не за кого драться. И под покровом ночи фембот покинула оборонительную станцию. Одним больше, другим меньше. Какая разница? Придут новые, умрут старые. "Никто не придет на замену" - внезапно подумала она, и окуляры тускло вспыхнули. Ее невероятно сильная и прекрасная раса нуждается в колоссальном количестве ресурсов. В поддержке. В жизни. То, что происходит сейчас на пустошах Кибертрона среди разрушенных взрывом стен, добровольная аннигиляция. Больше нет смысла сражаться, нужно сохранить то, что осталось, нужно вместе двигаться к миру. Но эта бесконечная ненависть, усиливающаяся болью потерь не дает автоботам и десептиконам забыть о вражде. В таком положении они обречены на вымирание. А сколько миров они погубили в огне за свою правду? Колосья шелестели над головой. Звезды светили. Искра болела. Тайст верила. Верила в идею. Она и ее дробовик. Верила в свою напарницу и до конца прикрывала ее спину. Флэпп села и выпрямила спину. Металл тускло светился в темноте, отражая свет двух лун. Тайст не написала ей так много, чтобы соратница не скорбела по ее душе слишком долго. Она направила ее в место их мечты, где яркое солнце и фантастические виды. Тайст задыхалась от невозможности оставить большее после себя, но и представить не могла сколько дала взамен. В буре своей скорби, в звездном небе над головой и сладкой выпивке, Флэпп казалось, что уже потеряла себя. Фембот встала на ноги, стряхивая с себя смятую зелень, оставляющую разводы сока на бледной броне. Она смотрела высоко, в искрящуюся темноту неба. Она хотела бы увидеть это мирное небо над своей родной планетой.