Горечь утраты, сладость встречи

Треск костра и тихая мелодия, что рождается от его пальцев. Он всегда брал в походы гитару. Петь мог и сам, но часто просил Людочку из соседнего подъезда, у которой был чудесный голос и толстая русая коса до поясницы. Они и в походы-то начали вместе ходить, ещё будучи сопляками, с родителями. В советское время это была единственная возможность выбраться в отпуск всей семьёй и не разориться. Потом уже и Кузьма к ним прибился, и Лёха «Щегол», да и Митька с Бауманки. Молодость была у него бурная, как реки в Карелии, которые он обожал. Это уже потом была и Норвегия, и Швейцария, а за ними он объездил всю Европу, покорил и Америку с Австралией, да и в Африку наведывался пару раз в году. Он, кажется, объездил весь мир, но неизменно тащил за собой гитару, как самую верную свою подругу. Она напоминала ему о доме, о простых вещах, оставленных в детстве и юности. О том, как вкусен чёрный хлеб с маслом и солью, и как круто надеть сухие ботинки, после того, как утопил их в речке, а затем высушил у костра и теперь они пахнут так, словно бы в них кто-то помер. Всё это навсегда с ним, пусть он уже и не трясётся над каждой парой обуви. К сорока годам он известный путешественник и фотограф дикой природы, у него есть и квартира в Москве, и шале в Германии, и даже дочка подрастает красавица. Внезапная беременность у Людочки не стала для них роковой, хотя он и предлагал брак и «чтобы как положено». Однако мудрая подружка разумно сообщила ему, что он давно и прочно женат на ветре в поле, да на своей гитаре. И в чём-то была права. Ему было тесно в одном месте слишком долго, он любил простор лесов и полей, яркие краски других городов и только спустя много лет начал слишком часто вспоминать зелёные глаза с непролитыми от обиды слезами. Дениска всегда пытался прижиться в их компании. Будучи младшим братом Кузьмы, он сначала таскался за ним, навязанный родителями, но потом был отлучён от взрослых ребят, после кузькиного загула до пяти утра на проводах у Щегла. А уж про походы мелкий мог только мечтать, ибо мать не отпускала его дальше дачи в виду хилого здоровья. Мишка и внимания бы не обращал на мелюзгу, но было в нём что-то неуловимо странное и притягательное для него. Именно поэтому занозой засели обиженное сопение и запальчивый голосок. — Ты ещё пожалеешь, что не взял меня на байдарки. Вот увидишь. Что он должен был увидеть, Мишка тогда так и не понял. Начались его настоящие первые поездки по России, он даже умудрился спонсоров найти и раскрутиться на постсоветском пространстве. Про Дениску на время забылось. Да и где там было вспоминать, покоряя Эверест, влюбляясь в пляжи Доминиканы и выживая в джунглях Амазонки? Вспоминал только по приезду домой, привозя дочери очередную куклу, а затем и заграничные шмотки, в которых Леся выглядела просто как золотце. — А где мелкий твой? — спросил он как-то Кузьму, обмывая их свадьбу с Людкой полгода спустя. Раньше никак не мог вырваться домой. — Кто? — не сразу понял друг. — Дениска. — Ааа, — как-то замялся Кузя. — Жив-здоров, не переживай. Устроился получше нас с тобой, да и свинтил. Мишка тогда не придал значения этим словам, этой горечи, этому выражению лица у друга. И только спустя пару лет узнал, что Дениска уехал из города, из страны, и растворился на просторах Европы, ибо был геем. Наверное, именно этот факт и не давал ему покоя, так как склонностью к мужчинам он и сам грешил. И именно в Европе смог оценить другие нравы, свободу и открытость людей. Однако любви и счастья всё равно не встретил, почему-то с грустью думая о зелёных глазах и том, что ничего-таки Дениска ему не доказал. *** В Ницце его держал спонсор, которому приспичило встретиться именно здесь. Планы были грандиозными, поэтому Михаил стерпел и приехал на три дня в это адовое скопление туристов, которое недолюбливал. Однако, всё было оплачено, а кто он такой, чтобы отказываться от денег? В море он не лез, фотоаппарат пока что пылился в сумке, а он бездумно рассматривал яхты и пытался угадать на какой из них приплыл спонсор. Раньше они не встречались, и он знал только имя — Дэннис Финоккио. Этого для начала было достаточно, но третий день подходил к концу, а с ним так никто и не связался. За столиком гостиничного кафе было жарко, и он хотел уже вернуться в номер, когда рядом возник высокий статный юноша в белом костюме и присел, произнося что-то бегло на итальянском официантке. — Добрый день, Михаил, — спокойно перешёл он на русский и Миша повнимательнее всмотрелся в смутно знакомое лицо. — Узнал? — Дениска? — удивлению не было предела, и он не видел смысла сдерживаться. — Был Дениска, теперь Дэннис Финоккио. — Ты мой спонсор? Однако, — это следовало переварить и вопреки своим правилам он заказал пиво. Денис вырос, расцвёл и возмужал, хотя и оставался красивым парнем. Однако за ним чувствовалась некая сила. Взгляд, жесты, спокойствие, интонации в голосе. Михаил впитывал это новое и не решался задать главный вопрос: откуда это всё? Ему предлагалась крупная поездка по Италии, в самые глухие деревеньки с целью сделать ряд крутых фотографий. Гонорар перекрывал все расходы, даже если он повезёт с собой толпу ассистентов. — И зачем тебе это? — Просто, хочу? — ответил вопросом на вопрос бывший Дениска. — И да, самое главное условие — я еду с тобой. И до Мишки наконец-то, как до того жирафа, дошло. — Решил мне байдарки припомнить? Дениска обвёл взглядом кафе, рассмотрел их столик и только потом заглянул в глаза. — Ты мне тогда, можно сказать, сердце разбил, — с грустью сообщил Дэннис. — Ладно Кузька, он меня с детства терпеть не мог, но ты… — А что я? — спокойно выдержал он взгляд. — Будто не знаешь. Ты никогда меня не шпынял, не отвешивал тычков и не обзывал хлюпиком. — И это не потому, что я такой классный парень, Ден. Я просто тебя не замечал, — пожал он плечами и выпил пиво до дна. — Это всё в прошлом. Что же до будущего… — Мы едем вместе и точка, — и да, это были те самые зеленые глаза, что стали каким-то наваждением в последние годы. — Я ещё не подписал контракт, не напирай, — он расслабился и пожал плечами. — Поехали, вдвоём веселее. Если бы он только обладал даром предвидения, он бы стукнул себя по голове, да чем-нибудь потяжелее. Весело было, никто и не спорит. Однако, Дениска наплевал на его скромную машину, служившую верой и правдой уже шесть лет, и взял огромный дом на колёсах, со всеми удобствами. Миша стерпел, оставляя любимицу на платной стоянке, в конце концов, не он за неё платил. Он молчал, когда Дениска крутил задницей на заправках, флиртовал с официантами в кафе и заигрывал с жителями, которые встречались им по дороге. Однако нервов хватило на неделю, после чего он трахнул чертового блондина прямо в трейлере, затыкая ему рот поцелуями, чтобы не перебудил добрых хозяев. Так и повелось. Днём поездка, отработка кадров, выбор маршрута, а ночью безумный, сладкий, страстный секс. Мишке ни от одного мужика так башню не сносило, как от Дениски. Парень буквально плавился в его руках, отдавался каждый раз, как в последний и сверкал своими зелеными глазами, словно бы привораживая к себе. Мишка уже и не рад был, что не сдержался, что повёлся на этот развод и поддался глупой ревности. Он уже прекрасно знал откуда у Дениса такие доходы: тот остался вдовцом крупного итальянского миллионера и не скрывал этого. То, что при этом он был ещё и хорошим дизайнером, люди старательно обходили стороной и злословили на его счёт в соцсетях. Мишке было плевать с кем кто раньше спал, сам не святой, но некоторая отстранённость робкого когда-то паренька настораживала, и он велел себе не влюбляться. Всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться. У Дэнниса Финоккио закончился месяц раздолья и нужно было возвращаться к делам, которые он забросил. Мишка понимал, что он всего лишь прихоть для ставшего внезапно богатым мальчика, но отпускать его было тяжело. — Ты можешь остаться со мной в Риме, — тихо предложил Денис. — Кем? Домашней болонкой? — Миш. — Ден. Хватит. Поебались, покатались, разошлись. Взрослые мы уже, всё понимаем. Денис поправил белый костюм, согласно кивнул головой и вышел из номера. В тот момент казалось, что навсегда. *** — Смотрите какой итальяшка, — восхищенно проводила взглядом небольшой катер молодая особа, сидящая на собственном рюкзаке в порту. — Итальянцы вроде темные, а этот блондин, — возразила её подруга, размахивая перед лицом веером. — Какая разница? Красавец, катер, небось и яхта имеется. — И ждет вас двоих, — с сарказмом поддел сидящий рядом парень в панамке. — Погодите, ковровую дорожку сейчас вам расстелет. — Дурак, — парировала та, что с веером. — Сейчас выйдет к нему Мерлин Монро в мехах, и они отчалят шпилиться на яхту, — глубокомысленно заметил ещё один из парней и все закрутили головами. Минуты через две мимо них прошёл высокий мужик с рюкзаком за плечами, из которого торчала гитара и от которого несло за километр рыбой и потом. Он лихо запрыгнул в этот самый катер, скидывая ношу на заднее сидение. А то, как он засосал блондина, заставило всю компанию открыть рты и замереть. Европа, однако. — Неделя, Ден, ты улаживаешь все дела, и мы сваливаем. — Две, Михаил, образовалась небольшая проблема в южном филиале, но я отработаю, — по губам пронеслась похотливая улыбка и Дэннис провел пальцами по заросшей щетиной физиономии, напротив. — Тебе понравится. — Поехали отсюда, а то у детей когнитивный диссонанс сейчас будет, — громко заметил Михаил и помахал соотечественникам рукой. — Охуеть! Пардон, дамы, — изрёк кто-то из парней под рокот мотора.