Мой Ангел-Хранитель

      Это был почти обычный день в жизни некоего Гарри Джеймса Поттера. На него не кричали так сильно, как обычно, его не били за то, что он сделал картофель слишком водянистым, а вместо этого отправили на улицу, чтобы прополоть сад. На самом деле все было не так уж и плохо. Ну, если не считать того, что солнце жгло его и без того загорелую кожу. Это была настоящая пытка. Если не считать этого маленького факта, он был в порядке. Если не считать того, что он немного хочет пить.       Ему только что исполнилось десять лет, и он, как обычно, не получал никаких подарков от своих родственников, только еще больше хлопот по хозяйству. Он постоянно занимался домашними делами, а его двоюродный брат Дадли сидел на диване в гостиной и смотрел телевизор. Самому Гарри это было запрещено. На самом деле ему никогда ничего не разрешалось делать. Что его почти устраивало — единственная проблема заключалась в том, что ему не разрешалось принимать душ больше пяти минут и только холодной водой. Ему не нравилось быть вонючим и грязным, но, увы, он ничего не мог поделать. Он не стоил этих денег, говорили его родственники.       К вашему сведению, у него были дядя и тетя. Тетю звали Петуния Дурсль, она была худая женщина с почти лошадиным лицом, а дядю звали Вернон Дурсль. Он был тучным человеком, с усами, и он мог очень быстро становиться багровым, если Гарри раздражал его. А Гарри часто раздражал его. Впрочем, он тут ни при чем. Дурсли просто презирали его, называли уродом так часто, как только могли, говорили ему, что он ничего не стоит, дарили ему обноски Дадли, заставляли спать в чулане под лестницей и вообще делали его жизнь трудной.       Это заставило бы любого мальчика поверить в то, что они ему говорили, если бы не письма, которые он прятал в своем шкафу. Он действительно не знал, кто посылал их, но отправитель всегда говорил ему быть терпеливым, что он скоро выберется оттуда. И Гарри был склонен верить ему, хотя это и заняло некоторое время. Теперь ему было на что надеяться, и это делало его жизнь с Дурслями более терпимой.       В свой день рождения он получил еще одно письмо, аккуратно принесенное ему красно-золотой птицей, о существовании которой Гарри даже не подозревал. Это была странная птица. У нее были черные глазки-бусинки, длинный красный хвост, черный клюв и песня, которая заставила его успокоиться и мужественно встретить свои страхи.       В письме говорилось что-то о том, что ему остался всего один год и он уедет. Гарри не мог дождаться, когда это произойдет. Действительно, жить с Дурслями становилось все труднее и труднее. Его Ангел-Хранитель, как он мысленно называл его, казалось, всегда знал, что происходит в доме, и иногда он посылал ему какое-то действительно странное питье. Но это всегда помогало ему чувствовать себя лучше, особенно если он был в синяках или со сломанной костью — это было почти как волшебство! Но Гарри не смел в это поверить, это не могло быть правдой! Дядя ясно сказал ему, что такой вещи, как магия, не существует.       Иногда он злился на того, кто посылал ему письма. Если он знал, что происходит в доме, то почему не пришел и не забрал его? Но его Ангел-Хранитель всегда говорил, что он не может, хотя больше ничего не хотел бы. Но только когда ему исполнилось одиннадцать, случилось что-то важное. В день своего одиннадцатилетия он был послан проверить почту по приказу своего дяди Вернона. Там было несколько счетов, открытка от тети Мардж и письмо для Гарри. Он был вложен в знакомый конверт из пергамента, и его имя было написано знакомыми зелеными чернилами. Однако он не узнал почерк этого человека.       Он имел несчастье войти в столовую с письмом в руке, когда передавал почту своему дяде. Только когда его кузен закричал: — Папа! У этого урода письмо! — тогда Гарри понял, что совершил ошибку, не спрятав письмо, которое все еще держал в руках. В следующие несколько секунд оно исчез. Печать с четырьмя животными была сломана, и письмо было прочитано дядей Верноном, который побледнел, когда закричал, чтобы тетя Петуния пришла. Несколько мгновений они оба смотрели на письмо, а затем приказали мальчикам выйти из комнаты.       Гарри так и не получил свое письмо обратно.       На следующий день пришло еще одно письмо, и дядя бросил его в камин перед Гарри с очень довольной ухмылкой на багровом лице. Гарри не доставлял ему удовольствия, зная, как это больно. Вместо этого он вошел в гостиную и начал вытирать пыль, как ему было приказано сделать. Был еще случай с двадцатью странными письмами в яйцах, которые тетя Петуния измельчала в миксере. И только в воскресенье все стало еще более беспокойным.       Внезапно их набралось около сотни, и они полетели в дом из каждого закоулка и дыры, в которые дядя Вернон вложил столько тяжелой работы, чтобы закрыть. Но больше всего писем пришло из камина. Дядя Вернон был сыт по горло, им приказали упаковать кое-какие вещи, и они отправились в неизвестном направлении. У Гарри было не так уж много вещей, но он позаботился о том, чтобы спрятать пачку писем, которые он получил от своего Ангела-Хранителя, в одеяло, которое было его с тех пор, как он был доставлен на порог дома Дурслей.       На самом деле, это была единственная вещь, которая действительно принадлежала ему.       Они провели ночь в гостинице под названием «Рейлвью-отель», но на следующее утро уехали, после того как Гарри получил около сотни писем от того же отправителя, которого ему, конечно же, не разрешили увидеть. И только в тот вечер дядя Вернон, по-видимому, нашел идеальное место, чтобы остановиться. Это было на скале в море, к которой Гарри должен был грести. Его руки горели, когда они наконец приплыли к берегу, и он был почти без сознания, когда они подошли к маленькой хижине.       Внутри было холодно, и ему ничего так не хотелось, как укрыться одеялом и уснуть. Но этому не суждено было сбыться. Ему было приказано немного прибраться в хижине, чтобы Дурсли могли заснуть. Только в десять вечера у Гарри появилась возможность прилечь в пыльном углу хижины, наблюдая, как его тетя и дядя забрали кровать в соседней комнате, уложив Дадли с оставшимися одеялами, и оставили его спать на диване. Для Гарри, конечно, ничего не осталось.       Сам Гарри не решался воспользоваться своим одеялом из страха, что его письма обнаружат, и поэтому крепко обхватил колени руками, чтобы хоть немного согреться. Его руки все еще горели от долгой гребли, и в конце концов усталость взяла верх. Его глаза закрылись, и он заснул. Только когда раздался стук в дверь, он встрепенулся и насторожился. Просто кто же это колотил в дверь!       Двери хижины внезапно взорвались, и на полу не осталось ничего, кроме пыли. На несколько мгновений воцарилась напряженная тишина, пока тетушка не вскрикнула от испуга и не вышла из спальни, прячась за спину своего мужа, который был весь багровый и целился из винтовки в сторону двери. Мягкое слово «Экспеллиармус» позаботилось об этом, и дядя Вернон остался ни с чем.       Темная тень вошла в дверь, его черные бездонные глаза блуждали по маленькой комнате. Наконец они остановились на Гарри, который смотрел на него широко раскрытыми зелеными глазами, стоя в углу и крепко прижимая к себе одеяло. Черные глаза немного смягчились, но снова повернулись к Дурслям. Гарри обнаружил, что в этом человеке было что-то знакомое. Только когда мужчина начал говорить, он понял, кто именно стоит в дверях.       — Я действительно считаю, что ваши жалкие попытки спрятаться были очень бесплодны. Вы больше не увидите Мистера Поттера, позвольте вас заверить.       Мужчина повернулся к Гарри и с чуть более мягким голосом сказал:       — Пойдем, Гарри.       Гарри подошел без всяких жалоб. Он знал, кто этот человек. Это был его Ангел-Хранитель. Он знал, что может доверять этому человеку. Когда он остановился прямо перед ним, человек оглядел его и, казалось, заметил дрожь в его руках. Бросив молчаливый взгляд на Дурслей, он вытащил что–то из кармана — это был один из напитков, которые он пил в прошлом, или, как было написано на этикетке, это был мышечный релаксант. Одна из его рук была мягко поднята, и теплая рука начала втирать лекарство в его кожу. Гарри не мог сдержать вздоха облегчения, сорвавшегося с его губ, когда жжение в его руках уменьшилось, пока не исчезло совсем.       Он почувствовал, что его притягивает к этому человеку, и со вздохом закрыл глаза, позволив своим маленьким рукам обхватить его. Он почувствовал, как чья-то рука нежно гладит его по волосам, и услышал шепот:       — Мы сейчас трансгрессируем, Гарри. Держись за меня крепко, и не отпускай.       Он кивнул и еще глубже зарылся головой в черные складки мантии. Руки вокруг него напряглись, и возникло ощущение, что его засосало в трубочку и выплюнуло обратно. Он чувствовал легкое головокружение, пока чья-то рука снова не коснулась его головы и не встрепала волосы. Он поднял глаза на мужчину перед собой и не смог сдержать слова, вырвавшиеся из его уст в радостном восторге:       — Ты пришел!       Мужчина поднял бровь, но позволил легкой улыбке расцвести на его тонких губах, когда он снова взъерошил волосы.       — Да, — вот и все, что сказал этот человек.