Болен одиночеством

«Сын мой, Гор, сынок, мы вернём себе то, чего мы потеряли». — Я не хочу этого, — спокойный и тихий голос птенца. Вокруг пустота внутри мира своего, обитал в тернии мыслях своих маленький птенец, без чувств, без цели, и без желании, рождён, чтобы вернуть всё. Плети белые собирали образ матери Исиды, лишь он видел рот её и тело из белых оттенков, но глаз не видел совершенно. Губы темные говорят ему: «Они поступили ужасно со мной, но не бойся, мать вернёт» — Не желаю, — повторил он. «Потерпи немного. Мы отомстим им всем.» — Почему, мама… Ты не слышишь меня… — Брось меч, мальчишка! — злобно приказывал ему Величество Сет. Их до сих окружала пустынная буря, сильные порывы со всех сторон. Птенец Неба держал в плену у себя сына Сета, Анубиса, прижав его тело к песку. Но в руке его имеется длинный меч, конец который принимается к нижней основании лопатки, у ребра спины. Намерения Гора ушли за грани понимания, и пора уже прекратить играть в хладнокровного и тихого незавершённого Бога. — Ты слышишь меня?! Отпусти Анубис, ты чертов ублюдок! Сет пытается сдержать себя, ещё одно движение и Гор может убить его, прямо на глазах. Руки дрожали при сжатии в кулак, а зубы тихо скрипели от стиснувших друг другу. — Дядя… Я оставлю его в живых. Но при одном условии. — заявил он спокойно, обращаясь к Сету. — Кто ты такой, чтобы ставить мне тут условия?! Аль, кишка тонка?! — Значит, тебе не нужен живой Анубис. Тонким концом меча, темнокожий птенец чуть протыкает тонкую кожу спины, заставляя Анубиса терпеть и не выдавать крик, но сквозь зубы сжатые выдаёт звуки боли. — Нет! Стой! Пожалуйста, только не он. Не снова… Почему, племянник, почему ты такой… — взор свой направил на племянника, — Что ты такое?! В ответ ему он и поднял взгляд свой на дядю. Непременно, племянник встаёт с брата единокровного, по крови отца Осириса, и снимает, мысленными силами, перед рыжеволосым воином свою маску сокола. Маска постепенно исчезала с его головы, превращаясь в плети темные и вовсе исчезая с виду. Глаза голубые у юноши, уаджет на левом глазу располагался, черты лица Гора в точности были такие же, как и у отца Осириса, но есть отличие одно — это взгляд в пустоту. — С самого рождения, дядя, я ничего не имел. Я прятался, я убегал, я боялся, я выжидал. Матушка говорила о тебе, как об ужасном Боге, который убил моего отца и занял трон не по праву. Но увидев Вас, дядя, я убедился, что Вы не такой Бог. Вы добрый, сочувствующий, смелый, правдивый. Я видел эту боль, что вы переносили. — Что… Как ты… — удивлённо слушает Сет. — - Я пришёл тогда к Вам, Вы были посреди руин разрушенных, дым, тела убитых детей… Слушая этого мальчика, рыжеволосый вспоминает тот день, когда был, мягко говоря, опьянён. Курил кальян, пускал дым, попивая вино красное, как кровь. Дети мёртвые, которых он убил. И был Гор, похожий, как две капли воды, на Анубиса. По крайней мере, в опьянённом состоянии, они были похожими. — Так значит, это был ты… — Дядя, я ждал встречи с тобой. Кроме мысли о Вас, ничего не было. Вы мой идеал, идеал, который был показан мной, ещё когда был маленьким мальчиком, — так Гор подходит к Сету, постепенно говоря о нём эти слова, что скопились, и придя к нему, он вновь, как и раньше, встаёт на одно колено и берёт его руку, — Дядя. Пожалуйста. Молю Вас. Я хочу быть вашим сыном. Следовать за Вами, учиться у Вас, быть в окружении любви и заботы. — Ты… — смотрит на его, который схватил аккуратно его руку. — Пожалуйста, будьте моим отцом. — взгляд перешёл на Сета, глядел племянник на дядю, выжидая ответ от него. В ответ на бредовую и оскорбительную мольбу, Сет резко смахнул руку с его крепких пальцев, и на этот раз, ногой, дал ему прямо по лицу, отстраняя от себя мерзкого до жути племянника. — Ты омерзителен мне. Ещё смеешь просить об этом, грязная свинья. Сету теперь стало проще обходиться, уже не сомневаясь на то, что он, Анубиса, держит в ежовых рукавицах, воин пустынной земли не на шутку это всё взбесило. С помощью своих сил манипуляции песка, рыжий сформировал из песка геометрические формы куба, ими он атаковал противника с двух сторон. Сжимал ими он, бил, колотил, всей мочи делал, чтобы, наконец, враг мог умереть мучительно. — Я вижу, ты ещё жив. Даже не чирикнул о боли! — Дядя… — встаёт он перед ним, машинально хватая за плечо рукой. «Мы не сдадимся, я верну то, что мне принадлежит» в голове эти слова звучали голосом матери, но от этого невыносимого голоса только заставляло мешать ему думать. — Живучий… Всё равно ты умрёшь! Не медля, по воле властителя пустыни, песок окружил Гора со всех сторон, и резко, образовывая форму больших рук, хватает юношу за руки, откидывая его руки назад так, что аж сокол упал на спину. Затем, другой песок, принявший форму тех же рук, взяли теперь за ноги, расширив их. — Вот как, я надеялся, что Вы проявите милосердие. — смотрел простым взглядом парень на старшего. — Я никогда не проявлю милосердие к тому, от кого родился это мерзкое существо. Ты такой же как и он, отвратный и грязный. Давно пора тебе в Дуат, к своему отцу. — опускает тот руку, поворачиваясь спиной к Гору. Песчаные руки сжали крепче конечности тела темнокожего. Они, со всей силы, оторвали руки и ноги Гору, от чего из оторванных рук и ног хлещет кровь, как и от ран тела юноши. От шока, сокол уже был мёртв, открытый рот, и глаза глядели вверх. Кровь испачкала схенти белые и песок, превращаясь в густую консистенцию постепенно. Теперь когда Анубис, наконец, посмотрел на ситуацию, он ужаснулся и задрожал от увиденного. И лицо отца видел, оно полон безразличия и спокойствия. — Сын мой… — Д-да? — дрожащий голос выдал из уст Анубиса. Взгляд отца приёмного Анубиса теперь показан на него, на сына, от чего шакал поднялся тихо на ноги, держа белое одеяние рукой, сжимая. — В следующий раз, я вернусь. Ты, я и мама, будем жить как раньше.