SCP Антиобъект

      Башку жгла боль, словно паяльником. Это во время баталии Рада врезалась лбом в одно из межсартирных перекрытий.       Она застонала и попыталась схватиться за голову, но руки были скованы за спиной наручниками и привязаны к кушетке в пустом боксе.       -Ау… - пискнула Рада. По ощущениям горло, как бы пересохло и драло, точно крупнозернистым наждаком, но по факту с губ тянулись густые тяжелые слюни, обмазавшие подушку. "Вот же ж, блять: ломка накатывает" - поняла Рада и сильно испугалась. Такое однажды случалось и было ох, как сурово!       Откуда ни возьмись, появились все те же прислужники антинародного режима в униформе.       - Где я? Отпустите, уроды! Не имеете права! - возмутилась девица, но уроды бессловесно отвязали ее и не снимая кандалов, выволокли из бокса.       - А я тебя вспомнила, козлина! Это ты меня в коляску запихивал! - метилась харчой ему в берцы Радислава.       - Что с ней? Почему она вспомнила? - спросил напарника оскорбленный плевком конвоир.       - Надя разберется, - твердо, без капли сомнений, ответил второй.       Раде сильнее заломили руки и терпеливо поперли вперед.       - Отпустисукакомусказалабольноведьнахуйайблядьвпиздуотпустиотпустиотпусти… - нервозно цедила проститутка, пока ее тащили в длинной кишке коридора. Она бы лягнулась, да ноги не слушались и болтались сзади, как две остывшие вареные макаронины.       Путь по застенкам продлился недолго. Раду провели по лестнице вниз и остановились около медицинского блока D. Комната, куда ее в итоге затолкали, была вроде похожа на медсанчасть, такие обычно в детских лагерях бывают, а вроде и не очень, потому как без окон, а на стенах были не только плакаты санпросветбюллетеня, но и куча камер видеонаблюдения с двумя вооруженными охранниками.       В дальнем углу справа от металлической двери выжидательно сидел жуткого вида бычара. Увидев проститутку, он оскалился, показав чудовищные редкие кариозные зубы. Справа, с какой-то печалью на нее смотрел худосочный юнец с бесцветными волосами. От скуки он жадно ковырялся в носу и навешивал добро рядом на стену.       - А ты тут шо? - спросил у девицы подскочивший лысый дед с помятой рожей. Из одежды у него были пиджак на голое тело, штаны-треники и кроссовки без шнурков.       - Отвали, мудень! - раздраженно отбрила Рада, ощутив как изнутри уже подползает озноб. Расширенные зрачки перестали реагировать на свет.       - Ну, все понятно с тобой, - зевнул мятый. - На шалаву глухаря повесили.       - Я… - сглатывая внезапный комок в горле, начала Рада и тут ее осенило. Она вспомнила, как действительно заводили дело. И даже был суд! В Радиславе закипел ужас. Булькал там тлетворными пузырями в желудке, в котором до сих пор плескалась жирная неперевариваемая шаурма, наспех проглоченная в аэропорту.       - Эй, ты! Ты же того? Легкого поведения? Юбку подними, покажи пельмешку напоследок! - брякнул вдруг худосочный юнец.       - Что?? - Рада опешила.       - Баблосов дам, только покажи, - заканючил он. - После этого кабинета обратно в камеру уже не возвращаются. Это конечная. Громила, глядевший голодными глазами на проститутку, согласно замычал.       - А что там? - совсем разволновалась девица. Шаурма засвербила над брюхом, просясь наружу.       - Чистилище, - каким-то обреченным заупокойным тоном возвестил юнец.       Если после этого голова Рады еще кое-как функционировала, то центральная область тела начала серьезно изнемогать.       Тут металлическая дверь раскрылась и охранник, сняв наручники с проститутки, сделал ей приглашающий жест. Рада оказалась в кабинете у врача.       За столом властилином над медкартами восседала грозная Надя в белом халате. Между щекой и подбородком чернела противная волосатая бородавка.       - Голову давай! - рявкнула она. Девица осторожно нагнулась, противное желание настырно подступило, как полчища врагов к осажденной крепости и... но нет - сдержалась. Врачиха огромными пальцами помяла череп, надавила пальцем в лоб. Рада завыла.       - Чё, как кисельная!? - гаркнула бабища. Взяла из шкафа флакон с зеленкой и принялась размашисто мазать лоб Радиславы. Она была похожа на пьяного акварелиста, вдруг испытавшего приступ вдохновения.       - Не дергайся! Все. Теперь лифон и колготы быстро сняла.       -Зачем? - почти заикаясь спросила девица.       - Трусы, - потребовала тетка.       Вероятно это был какой-то ритуал мучения для узников, подумалось Раде. Только узников чего? В тюрьме она уже бывала. Недолго правда. Совсем не похоже.       - Тебе повторить? - громко рявкнула врачиха, и голос ее стал таким страшным, как у недобро настроенной по отношению к человечеству инопланетянки. Практически в то же мгновение трусы Рады съежились тряпочкой в межножье спущенных колгот.       Тетка зачем-то померила ей поясницу, после чего нарисовала зеленкой, пониже пупка, точку, потом развернула Раду спиной, вдавила палец в нарисованную точку и изобразила такую же, на том же уровне, только на спине.       "Сюда будут расстреливать!" - в панике думала Рада. "А как же мораторий? А если это не Россия? Ведь летели же куда-то! И долго летели!"       Но нет! Тетка снова взяла измерительную ленту, приложила ее к первой точке, затем перехватила руку и пропустила ленту между ног по пилотке, потянув вверх и остановившись в районе нарисованной второй.       - Есть, - сказала врачиха, вернулась за стол и записала результат измерений на листочек бумажки.       Рада стояла со спущенным низом, поднятым верхом - ни жива, ни мертва.       - На, надевай, - буркнула Надя и достала из закромов серую робу с кроссовками.       После экзекуции охрана повела Раду совсем не обратно, как и предостерегал юнец.