Sleepless Nights And Hearts Full Of Love

Восьмичасовой сон для Сонхва был редкостью. Имея шестерых детей и мужа, который чаще всего работал допоздна, он никогда не высыпался. Его постоянно будили среди ночи, будь то муж, забравшийся в постель после душа, или кто-нибудь из детей, юркнувших под одеяло, чтобы уютно устроиться — что-то из этого обязательно случалось. Чаще всего это было последнее. Самые младшие из детей, за исключением годовалого ребёнка, плохо спали в собственных кроватях и либо искали своих старших братьев, либо родителей. Уён, один из их четырёхлетних детей, в какой-то момент научился без проблем перелезать через поручень на своей кровати и покидать комнату. Сонхва обычно находил его в постели старшего брата — Сана. Минги, их третий младший сын, тоже выбирался из постели по ночам, хотя редко искал своих братьев. В половине случаев Сонхва просыпался оттого, что Минги забирался к ним в постель и ложился на него сверху посреди ночи, когда он определенно должен был спать. Иногда Сонхва открывал глаза утром и видел, что их четырехлетний сын спит на краю кровати, завернувшись в детское одеяло. Это была одна из тех ночей, когда Минги действительно спал под одеялом вместе с ним, не засыпая на краю. Это было не так уж плохо, ребёнок почти не двигался во сне и всю ночь был личным плюшевым мишкой Сонхва. Остаток ночи прошёл как обычно, без каких-либо других незначительных нарушений. И только утром всё стало слишком странным. Сонхва проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо, а не от того, что сработал будильник. Он сонно нахмурился и медленно открыл глаза, беспокойство тревожило его, когда взгляд остановился на его старшем сыне, Юнхо, всё ещё одетом в пижаму. Юнхо нравилось жить по собственному графику, даже если ему было всего десять лет, и оба родителя предпочитали ничего не говорить об этом. У мальчика был собственный будильник на 7:00, который обычно поднимал его и восьмилетнего Ёсана в школу. Сонхва медленно посмотрел на часы, обеспокоенный тем, что он проспал свой будильник, установленный на 7:20. Часы показывали 7:13, что смутило родителя.  — Мам, — тихо сказал Юнхо, чтобы не разбудить отца и младшего брата. — Ёсан-и не перестает плакать. Сонхва вздохнул и медленно кивнул. В большинстве случаев, у Ёсана были проблемы с посещением школы и уходом от родителей, о чем знали все члены семьи, за исключением, может быть, Чонхо. Омега медленно поднялся и положил Минги на теплое место, где лежал до этого. Он уложил ребёнка и поцеловал его в лоб, прежде чем взять Юнхо за руку. Сонхва позволил их старшему сыну отвести себя в спальню, где услышал тихое сопение, даже не входя в комнату. Он толкнул дверь, вздохнув при виде этого зрелища. Омега отпустил руку Юнхо и подошёл к двухъярусным кроватям, взобравшись на середину маленькой лестницы, чтобы дотянуться до сына. — Ёсан-и, — позвал он тихим голосом, грустно улыбаясь покрасневшему и заплаканному второкласснику. — Иди сюда, приятель. — Когда ребёнок подполз ближе, он обнял его за плечи и понес вниз с верхней кровати. Как только они благополучно опустились на пол, Сонхва заключил Ёсана в объятия и принялся раскачивать ребёнка взад и вперед, предоставив старшего сына самому себе. Омега спустился вниз на кухню, а Ёсан примостился у него на бедре. — Перестань плакать, приятель, я не могу позволить тебе остаться дома. Если я разрешу тебе это, у нас с папой будут большие неприятности, — объяснил Сонхва, доставая три миски для хлопьев и ставя их на кухонный стол. Он посмотрел на своего сына, который использовал его плечо как подушку и цеплялся за его рубашку для сна. — Я люблю тебя, ясно? И папа тоже. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как окажешься дома, — он поцеловал Ёсана в лоб, позволив мальчику обнимать себя ещё несколько минут. После того, как Ёсан, казалось, успокоился, Сонхва наклонился, чтобы поставить его на землю. Он опустился на колени и поцеловал сына в щеки. — А теперь ты можешь пойти одеться и попросить Юн-и разбудить Санни? Я знаю, что ты справишься, ты мой сильный маленький мальчик, — эта последняя фраза вызвала у мальчика улыбку. Он так сильно напоминал Сонхва его мужа, упрямого и волевого, но самого милого человека на свете. Мужчина выпрямился, а ребёнок побежал наверх за своими братьями. Сонхва подошел к шкафчику и достал коробку сладких хлопьев единственного вида, который могли есть их дети. Он насыпал их в три миски, а порция Юнхо была немного больше, чем у Ёсана или Сана, так как он, естественно, был более активным едоком по сравнению с другими. Вероятно, потому, что он рос с пугающей скоростью. Сонхва подождал, прежде чем добавить молоко, поскольку никто не любит сырые хлопья. Дожидаясь, пока троица спустится к завтраку, он взял их рюкзаки, проверяя, все ли они упакованы и готовы к использованию. Он наполовину застегнул рюкзак Сана, когда понял, что зациклился на их семейном фото, сделанном около года назад. Это была их первая семейная фотография за восемь лет, тогда Чонхо родился всего месяц назад. Сонхва улыбнулся. Именно в такие моменты он вспоминал, как ему повезло, что у него есть все его сыновья и замечательный муж. Юнхо, их старший и, безусловно, самый нежный из детей. Он стал результатом предыдущих отношений Сонхва. Омега узнал о беременности через месяц после того, как отношения закончились, оставшись наедине с нерожденным ребёнком. Сонхва никогда бы не простил себе, если бы избавился от ребёнка, поэтому оставил его себе. Он позвонил Хонджуну, своему бывшему соседу по комнате, с которым жил до того, как бросил колледж, и рассказал ему всё до мельчайших подробностей, пока не оказалось, что этот низкий парень знает больше, чем родители Сонхва. В конце концов он переехал в квартиру Хонджуна, радуясь, что больше не живёт в кампусе. Они не отходили друг от друга на протяжении всей беременности, и только когда Юнхо исполнился месяц, оба задались вопросом о том, чтобы стать парой. Хонджун любил Юнхо, как родного сына, и так же сильно любил Сонхва. Юнхо никогда не знал своего биологического отца, но, похоже, не возражал. Он любил Хонджуна больше, чем любого другого мужчину, который бросил бы омегу с нерожденным ребёнком. Ёсан появился вскоре после того, как Сонхва и Хонджун поженились. Он был настоящим сюрпризом, не только совершенно незапланированным, но и появился на свет за пять недель до срока. Он был крошечным маленьким негодяем, и были моменты, когда врачи и медсёстры были уверены, что он не переживет первую ночь, но маленький мальчик продолжал бороться рядом со своими родителями и старшим братом. Первый раз, когда Сонхва смог взять Ёсана на руки, был, возможно, одним из самых страшных, но и самых удивительных моментов в его жизни. Их сын был таким крошечным и хрупким, но он доказал, что все врачи ошибались, и вскоре вырос здоровым маленьким мальчиком с очаровательной родимым пятном на щеке. Сан был одним из их запланированных детей. Юнхо был на седьмом небе от счастья, когда узнал, что у него будет ещё один брат, и настаивал на том, чтобы быть с Сонхва, когда тот родит, но, к сожалению, ему пришлось остаться за пределами палаты с Ёсаном и их бабушкой. Сан, к счастью, был здоровым маленьким мальчиком, у которого не было никаких осложнений со здоровьем. Каждая крошечная улыбка растопляла сердца его родителей. Его ямочки определенно сделают его настоящим сердцеедом в один прекрасный день. Он был ангелом и никогда не доставлял родителям проблем. Сан всегда хотел заставлять людей только улыбаться. Минги — это совсем другая история. Он был единственным мальчиком, которого они усыновили. В то время Сонхва был почти на пятом месяце беременности Уёном. Они с Хонджуном были в больнице на плановом осмотре, когда услышали, как две медсестры говорили о новорожденном ребёнке, которого бросили почти сразу после рождения. Они оба знали, что не должны брать ещё одного ребёнка, когда у них дома уже трое детей и ещё один на подходе, но ничего не могли с собой поделать. После того как Хонджун наобум предложил взять малыша, няни отвели их в детскую. Минги был драгоценным маленьким мальчиком, мгновенно завоевавшим сердца обоих родителей. Усыновление ребёнка было трудным процессом и заняло слишком много времени, но день, когда они привезли Минги домой, был не менее волшебным. Иметь дома двух маленьких детей было нелегко, но оно того стоило. Уён был запланирован лишь частично. Сонхва и Хонджун говорили о следующем ребёнке за несколько недель до того, как узнали о Уёне. Конечно, он был немного неожиданной новостью, но они были в восторге в любом случае. Уён появился во время процесса усыновления Минги, что было ещё одним поводом для беспокойства родителей. Но они прошли через это, и оно того стоило. Уёна с самого первого дня любили все в доме, даже Ёсан. Сан сразу же проникся симпатией к ребёнку, всегда спрашивая о нём своим ограниченным словарным запасом, который знал. Они были лучшими друзьями с самого начала. И наконец, Чонхо, их младший сын. Родители согласились, что Чонхо — их последний ребёнок. После Чонхо у них просто не было ни денег, ни места, ни моральных сил для кого-либо ещё. Ребёнок, как и Сан с Уёном, был запланирован. Супруги больше года говорили о шестом и последнем ребёнке, а потом надеялись и молились об этой маленькой радости. Все знали, как сильно Хонджун хотел девочку на этот раз, но это был ещё один маленький мальчик. Он не мог жаловаться, не тогда, когда ребёнок был таким милым и счастливым всё время. Чонхо родился крупным и здоровым, что привело к множеству шуток о том, как Сонхва умудрялся вынашивать его так долго и у него не подкосились ноги.  — Мам? Сонхва вышел из транса, когда услышал свое имя и почувствовал, как кто-то дернул его за рубашку. Он посмотрел вниз и улыбнулся, увидев, что Сан обнимает его за ногу. Омега взъерошил волосы мальчика, стараясь не слишком их спутать. — Хэй, милый, ты готов к завтраку? — спросил он, подойдя к холодильнику и взяв молоко, как раз когда Юнхо и Ёсан присоединились к ним, спустившись с лестницы. Он налил молоко в миски и положил в каждую по ложке, прежде чем поставить их на стол, за которым сидела троица. Омега поцеловал каждого в лоб. — Пойду проверю, как там папа и ваши братья, — сказал он им. Сонхва ещё раз взглянул на старшую троицу, прежде чем подняться наверх, на цыпочках пробираясь по коридору спален. Первым делом он заглянул в комнату Чонхо и улыбнулся, увидев распростертого в кроватке младенца. Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Сонхва пересек холл, направляясь в комнату Минги, Сана и Уёна, и не удивился, обнаружив Уёна свернувшимся калачиком на кровати Сана. Он на цыпочках прошел через комнату, избегая разбросанных по полу игрушек. Омега поднял одеяла с пола, куда они были сброшены, и снова подоткнул их Уёну. Прежде чем уйти, он поцеловал мальчика в лоб. Перед тем как отправиться в родительскую спальню, Сонхва закрыл за собой дверь. Войдя в комнату, он почувствовал, как у него сердце переполняется чувствами. Хонджун сидел, прислонившись к изголовью кровати, Минги лежал у него на руках, а в маленьких ручках мальчик крепко сжимал детское одеяло. Отец тихо разговаривал с ребёнком, медленно раскачиваясь взад-вперед. На самом деле Хонджун не был таким заботливым человеком, как Сонхва, но у него были моменты, подобные этому, которые действительно доказывали, каким замечательным отцом он был. Сонхва присел на край кровати и быстро поцеловал Хонджуна в знак приветствия. Он нежно провел рукой по темным волосам Минги, распутывая прядки. — Старшие уже завтракают, автобус будет здесь через двадцать минут, — сказал он мужу, и тот кивнул.  — Я сейчас спущусь, — сказал Хонджун, сбрасывая одеяло. Он встал с кровати, подвинув Минги так, чтобы мальчик сидел у него на бедре. Альфа последовал за Сонхва из спальни и спустился вниз, с удовольствием наблюдая, как Юнхо собирает посуду после братьев и ставит её в раковину. Сонхва вернулся на кухню, похлопал Юнхо по спине и поблагодарил его за помощь. Он начал готовить им ланч, а дети побежали в гостиную, чтобы надеть обувь и, возможно, посмотреть утренние мультики перед уходом. Бутерброды с арахисовым маслом и джемом, а также маленькие пакетики сырных крекеров и два печенья. Он положил коробку сока в каждый ланчбокс, прежде чем положить их в рюкзаки мальчиков. Омега взглянул на часы и вздохнул про себя. — Ладно, ребята, пора идти на автобусную остановку, — объявил Сонхва, не слишком громко, чтобы не разбудить двух младших мальчиков. Он помог всем надеть рюкзаки, поправляя ремешки, если это было необходимо. — Попрощайтесь с папой и Ги. Юнхо бросился к отцу и младшему брату и обнял их. — Пока, Папа, — тихо сказал он, получив поцелуй в лоб от Хонджуна. — Пока, Ги-Ги, — он встал на цыпочки и поцеловал Минги в щеку, прежде чем подождать у входной двери. Он смотрел, как Сан бежит наверх, вероятно, чтобы попрощаться с Уёном. Ёсан вразвалку подошел к Хонджуну и обнял его за талию, положив голову на живот. Отец наклонился и положил руку на щеку Ёсана, мягко улыбаясь. — Постарайся пережить этот день, хорошо? Я заеду за тобой в три часа, обещаю, — когда Ёсан кивнул, он поцеловал ребёнка в щеку. — Люблю тебя, малыш, — прошептал Хонджун, получив в ответ короткое «люблю тебя, папа». Сан сбежал вниз по лестнице и побежал прямо к отцу, широко улыбаясь с ямочками на щеках. Он обнял Хонджуна за шею и крепко прижался к нему, когда тот наклонился. — Пока, Папа! — чирикнул он и слегка обнял Минги. — Пока, Минги! — он ущипнул малыша за щеку и отпустил его. — Пока, Санни, всего хорошего, — проворковал Хонджун, ткнув ребёнка в щёку, прежде чем выпрямиться. Сонхва поцеловал мужа в щеку, прежде чем сделать то же самое с Минги. — Я вернусь через несколько минут, — мягко сказал он, сунув ноги в кроссовки, прежде чем открыть входную дверь, чтобы выпустить детей. — Все держитесь за руки, у нас не должно быть потерянных утят, — сказал он, закрывая за ними входную дверь. Хонджун улыбнулся, глядя, как уходит Сонхва. Он посмотрел на Минги и поправил мальчика на бедре. — Как насчет того, чтобы поднять твоих братьев, а? — он повернулся и пошёл обратно наверх. Когда они поднялись на второй этаж, Хонджун опустил Минги на землю, взъерошив ему волосы. Он тихо открыл первую дверь, не удивившись, что Уён всё ещё спит. Альфа подошел к кровати с Минги на буксире и сел на край. Он запустил пальцы в волосы сына, и на его лице появилась улыбка, когда эти прекрасные карие глаза открылись. Уён вскинул руки и издал негромкий звук, потягиваясь, затем протянул руки к отцу. Хонджун взял ребёнка за маленькие ручки и помог ему сесть.  — Доброе утро, спящая красавица, — проворковал он с теплой улыбкой на лице. — Как тебе спалось? — спросил Хонджун  — Хорошо, папочка, — сказал Уён, зевая и потирая глаза маленькими кулачками. Хонджун кивнул и встал. Его уже давно не волновало, что Уён спит в постели Сана. До тех пор, пока дети были счастливы и это не вызывало никаких проблем, он был спокоен насчет этого. Он взял Уёна за руку и помог ему подняться с кровати. — Пойдемте посмотрим, проснулся ли Чонхо, ребята, — сказал он, взяв Минги за руку свободной ладонью. Троица пересекла холл, направляясь в детскую Чонхо, и Хонджун отпустил их руки, когда они вошли внутрь. Годовалый малыш сидел прямо в своей кроватке, его редкие тонкие волосы торчали во все стороны, а на мягком лице играла широкая улыбка.  — Ну, доброе утро, малыш, — Хонджун тихо рассмеялся, подошёл к кроватке и взял на руки младшего сына. — Полагаю, ты хорошо спал. Ты не будил ни маму, ни меня всю ночь, — он поцеловал малыша в щёчку, и комната наполнилась громким хихиканьем. Он ощупал попу Чонхо, решив, что переодеваться ему не придется, пока он не позавтракает. — Ладно, кто готов к завтраку? — он посмотрел на двух детей, стоявших у двери, и оба они возбужденно закричали — Я! Я! Я! ♡♡♡ Сонхва шагнул обратно внутрь и был немедленно встречен хихиканьем, эхом разнесшимся по всему дому. Он улыбнулся про себя, полагая, что остальные дети проснулись от чистого громкого смеха. Уён был пугающе громким для своего размера, что часто приводило к увеличению громкости Минги. Чонхо был не очень шумным ребёнком и обычно просто хихикал при каждом звуке, производимом его братьями. Прямо как сейчас.  — Что здесь происходит? — прогремел Сонхва с улыбкой на лице, когда он вошел в кухню, уперев руки в бока.  — Мамочка! — Уён почти кричал, подбросив в воздух покрытые арахисовым маслом руки и широко улыбаясь омеге. Сонхва усмехнулся и подошел к столу, взъерошив волосы Уёна. Хонджун, похоже, приготовил на завтрак тосты с арахисовым маслом и кусочками яблока для Уёна и Минги. Это было намного полезнее, чем хлопья, которые старшая троица ела раньше.  — Ма! — Сонхва обернулся, и улыбка его стала шире, когда он увидел маленького Чонхо, покрытого размазанными авокадо и малиной. Он заворковал, подошел к детскому стульчику и, наклонившись, поцеловал его в кончик носа. Чонхо радостно захихикал и шлепнул своими крошечными ручонками по подносу для стульчика, только ещё больше размазав авокадо и малину. — Папа накормил тебя хорошим завтраком, а? — Сонхва напевая, сел в кресло рядом с младшим сыном. Чонхо снова залепетал что-то детское и сунул в рот пригоршню кашицы, которую сам же и сотворил.  — Ёсан нормально сел в автобус? — спросил Хонджун, подавая на стол ломтики тоста с авокадо для себя и мужа. Сонхва кивнул и пробормотал небольшую благодарность Хонджуну, прежде чем взять тост и откусить кусочек. В то время как он готовил большую часть еды в доме, Хонджун всегда готовил хороший завтрак. — Да, он увидел одного из своих друзей и после этого вёл себя хорошо. Я чувствую, что мы должны отвезти его к кому-нибудь, чтобы поработать над его тревожностью, это продолжается слишком долго, — он сказал, как только закончил жевать. Хонджун согласно кивнул, вытирая салфеткой арахисовое масло со щек Минги. — Давай попробуем поработать над этим сами, прежде чем куда-нибудь тащить его. Может быть, сегодня вечером, поскольку сегодня пятница, мы все соберемся в гостиной и посмотрим фильм. Может, семейное время — это всё, что ему нужно, — предположил он. Сонхва кивнул, откусывая ещё кусочек от своего тоста. Это была хорошая идея. Он надеялся, что семейное время—это всё, что нужно Ёсану, так что, он полагает, это сработает в их пользу. ♡♡♡  — Пицца готова! — закричал Уён, обернувшись и посмотрев на родителей, как будто писк таймера на плите не указывал на состояние их еды. Сонхва вздохнул и прижал палец к губам, чтобы маленький мальчик успокоился. Он посмотрел на Чонхо, который сидел у него на коленях, держа в руках полупустую бутылку. Омега передал ребёнка на колени Юнхо, прежде чем встать, старший с радостью принял своего младшего брата. Он бездумно обнял Чонхо и снова уставился в телевизор. Было включено «Холодное сердце», что не было чем-то необычным. Все дети любили его, даже если их родители давно устали от этого мультфильма. Минги, Уён и Сан сидели на игровом коврике перед телевизором, не слишком близко, конечно, так как их родители не хотели чтобы они повредили зрение. Юнхо лежал на диване вместе с мамой и Чонхо, все трое свернулись калачиком вместе, пока Сонхва не пришлось идти за пиццей. Хонджун сидел в кресле с Ёсаном на коленях, запустив пальцы в волосы восьмилетнего мальчика. Обычно у них не было таких моментов, когда они были все вместе, как сейчас. Обычно Хонджун работал, или Юнхо был дома у своего друга, или Чонхо дремал наверху, или Сан и Уён играли вместе. У них была такая большая семья, что было трудно собрать всех вместе в одно и то же время без нежелательных хмурых взглядов. Вскоре вернулся Сонхва и начал раздавать всем тарелки, убеждаясь, что сделал всё так, как нравится каждому ребёнку. Пиццу для Сана нужно было разрезать на куски, пиццу для Уёна — без корочки, для Минги — с кетчупом, Ёсан, как и его отец, ел только сырную пиццу, а Юнхо, как и его мать, ел все, что ему давали. Сонхва снова сел рядом с Юнхо, и все принялись за еду. Ужин был, возможно, единственным временем, когда все молчали, их рты были слишком полны еды, чтобы произнести хоть слово. Кроме того, Сонхва был очень строг к тому, чтобы не говорить, во время еды. Он взял кусочек пиццы и поднес его ко рту Чонхо. Малыш съел его, не отрывая глаз от экрана. — Мам? — тихо позвал Минги с пола, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Сонхва. — Можно мне ещё? — спросил он, одарив омегу своими лучшими щенячьими глазками. Сонхва улыбнулся и кивнул, никогда не отказываясь дать детям добавки, если они были голодны. Он встал, собирая пустые тарелки, прежде чем взять тарелку Минги. Омега даже не ушел на минуту, когда из гостиной раздался плач. Он глубоко вздохнул, узнав в криках Сана. Сонхва сделал пиццу Минги, как он любил, прежде чем вернуться в гостиную. Он передал тарелку сыну, и опустился на колени рядом с плачущим шестилетним мальчиком.  — Санни, малыш, что случилось? — спросил он, смахивая пальцами слёзы ребёнка. Сан поднял свою любимую подушку-игрушку, которую брал со собой даже на ужин, и показал маленькое пятно от соуса пиццы на лапке игрушки. Он чуть не завыл, глядя на крошечное пятно. — У-Уё, Уён-и капнул с-соус на Шибера! — он плакал, глядя на мать большими слезящимися карими глазами.  — Я этого не делал! — настаивал Уён, и надул губы, обиженно засопев. Сонхва вздохнул, не совсем в настроении для этого прямо сейчас. — Я пойду почищу Шибера, Санни. Как насчет того, чтобы посидеть с Юнхо, пока ты ждешь? — спросил он, прежде чем послать мужу умоляющий взгляд.  — Уён-и, иди сюда, малыш, — сказал Хонджун, жестом приглашая ребёнка подойти поближе и сесть в кресло. Пока Уён ходил поговорить с отцом, Сан нерешительно отдал Шибера. Всхлипнув, он подполз к Минги и прижался к его боку, вместо того чтобы лечь на диван рядом с Юнхо. Сонхва мягко улыбнулся мальчикам, прежде чем встать и вернуться на кухню. Он открыл ящик, полный всякой ерунды, и стал рыться в нем, пока не нашел ручку-пятновыводитель. Омега взял игрушку за лапу и принялся обрабатывать пятно. Он знал, что Шибер был любимцем Сана, и мальчик никогда не заснёт без него как следует. Пока Сонхва оттирал маленькое красное пятнышко, его брови сошлись на переносице, а кончик языка слегка высунулся изо рта. Каким-то образом среди шума, доносившегося из гостиной, омега уловил тихий голосок, тихо напевающий: Он поджал губы и снова надел колпачок на ручку, бросив её обратно в ящик, прежде чем вернуться к своей семье. Похоже, за то время, что он отсутствовал, Уён и Сан помирились, судя по тому, как они снова свернулись калачиком. Но на этот раз всё было по-другому. Его глаза встретились с глазами мужа, и мужчина кивнул в сторону Ёсана. Сонхва посмотрел на мальчика, который всё ещё лежал на коленях у Хонджуна. Он держал отца за руку и играл с его обручальным кольцом, тихо напевая одну из песен, которые играли ранее в фильме. Сонхва улыбнулся, вернув Шибера Сану, прежде чем снова сесть на диван. Омега обнял Юнхо за плечи и притянул к себе сына, пока тот всё ещё смотрел на Ёсана. Он смотрел, как Хонджун поцеловал Ёсана в лоб и прижал его к себе, откинувшись на спинку кресла. Он смотрел, как Минги подошел к дивану и присоединился к ним, прижавшись к Юнхо с другой стороны и положив руку на плечо Чонхо. Он посмотрел на Уёна и Сана, которые были почти срослись вместе и использовали Шибера в качестве подушки. Сонхва улыбнулся про себя, склонив голову к Юнхо. Какими бы хаотичными, беспокойными, шумными и требовательными ни были его дети, он любил их всем своим существом. Скольким количеством сна он бы не пожертвовал, он ни за что на свете не променял бы свою семью. Несмотря на все споры, слезы, бессонные ночи и трудные утра, он не хотел сдаваться. Он любил своих детей больше всего на свете, он любил своего мужа больше всего на свете. Он любил свою семью. Он был так благодарен за каждого человека в доме, планировал он это или нет, но он любил их, и он знал, что Хонджун тоже любит. Так что да, Сонхва редко удавалось поспать целых восемь часов, но он предпочел бы это, чем тихое, скучное, бездетное домашнее хозяйство