Сомнительные увлечения Салливана Фишера

“А что если их двое?” – передразнил Фишер сам себя, выходя в коридор, по мере своего передвижения, постукивая о стену пальцами. – “Пфф, конечно, их не двое. Их ноль. Мне никто не нравится, я просто себя накручиваю. Тупица Салли, делать тебе просто нечего.” Второй рукой парень неторопливо достал телефон и перенес на него номер с просунутой под чехол визитки, вбивая в контактах “поддержка”. Потом он подумал еще немного, несколько раз попытался редактировать, поменять на “мозгоправ” или “секс по телефону”, что было бы весьма забавно по его мнению, но в итоге все равно оставил самый первый вариант. Не успел он выключить смартфон, как на тот вдруг позвонили с неизвестного номера. Голубоволосый был в относительно хорошем расположении духа, поэтому, не особо раздумывая над тем, кто это может быть, тут же ответил на звонок. – Алло? В трубке раздался хриплый смех, и до боли знакомый голос поиздевался – Ахах, вот так сучечка! Сразу же отвечаешь, да? Податливый, что сказать.. По-началу голос у Сала пропал, и тогда тот сильно ущипнул себя за руку чтобы, наконец, спросить – К-кто дал тебе этот номер?! Мразь! Я обращусь в полицию!! – Шш! – быстро приказали на другом конце провода, и Фишер, сам не зная почему, повиновался, тут же замолчав. – Мм.. Это очень хорошо, что ты умеешь-таки помолчать иногда, а то ведь в последнюю нашу встречу, дружок, ты очень даже вывел меня из себя, за это извиняюсь, честно. Ну так вот, – продолжал Филлип с явно слышимой в голосе улыбкой, – Са-а-алли, я хочу увидеться с тобой сегодня по-нормальному. Сходим в ресторан поужинать или..? – Чертов ублюдок, я никуда не пойду с тобой ни сегодня, ни завтра, ни когда либо еще, а если позвонишь еще раз, я найду способ с тобой разобраться, Лоуэн. Бросай трубку и молись, чтоб я забыл об этом. – Нет уж, молись лучше ты. – прошипел Фил и бросил трубку. С каждым гудком сердце голубоволосого билось все чаще и чаще, а потом и вовсе как будто остановилось. В трубке была тишина, и она только напускала на парня все больше и больше тревожности. Вернуться к психологу было бы невероятно глупо, поэтому Сал просто пару раз сильно пнул стену, бесжалостно уродуя свой кроссовок, и был таков: подумаешь, шизик позвонил, с кем, черт его дери, не бывает. - - - - - Такого паршивого утра у Трэвиса уже давно не было: он очнулся на диване, в пропахшей сигарами и алкоголем одежде, с дикой болью в голове и весь мокрый оттого, что отец вылил на него ведро холодной воды. – Позорище. – процедил Фелпс старший, брезгливо глядя на сына сверху вниз. – Ты, верно, не помнишь, как именно приполз сюда вчера вечером, шатаясь как на корабельной палубе во время шторма? Блондин помотал головой и тут же схватился за нее: чертово головокружение почти сразу дало о себе знать, отдаваясь болью во всем черепе. – Ничего.. не помню. – Я рад, что ты выбрал именно свой выходной, как день, в который будешь лежать и маяться похмельем, хоть на это твоих вшивых мозгов хватило. Тем не менее, поднимайся, пей таблетки, глотай пасту, делай все, что хочешь, но у меня для тебя сегодня есть дело. – Ч-что..?? – Трэвис опешил, на его лице явно отразился испуг. – “Только не это.” – Это же.. не..? – Не прикидывайся дураком, Трэвис, тебе не идет. У меня к тебе всегда одни и те же дела. – Н-но т-ты же наладил бизнес с Фишером.. Д-денег теперь будет в 20 раз больше.. Я думал м-мы больше не будем.. Отец, не сдерживаясь, ударил его по лицу, отчего к головокружению добавилась еще и пронзительная боль в щеке. Парень спиной упал с дивана и тихо заскулил: в мышцы тоже отдавало со вчерашнего дня. – Ну и чем я обязан богу за такого неблагодарного и ленивого сына, как ты? – Кеннет приблизился к сыну и, схватив того за волосы, хорошенько приложил к полу. – Ну как, взбодрился, или еще? Ну же, не стесняйся, проси. – Гх.. – у Фелпса младшего двоилось в глазах и он даже не мог как следует рассмотреть лицо своего родителя, но судя по голосу, тот был достаточно разозлен, а потому стоило просто, стиснув до скрежета зубы, повиноваться: – П-пожалуйста.. накажи меня сильнее, отец. – Я все еще не услышал главного, щенок. – Мужчина схватил вялого, помутившегося взглядом парня за горло, сильно сдавливая кадык, и отпустил только тогда, когда тот начал судорожно царапать ненавистные руки, сомкнувшиеся в удушающей хватке на шее. Первый глоток воздуха после подобного рода “наказаний” всегда давался блондину с трудом, поэтому сейчас он все никак не мог перестать кашлять, но в паузах между рваными покашливаниями, он выдавливал из себя хрипы – Я.. н-непослушный сын.. я.. не достоин..– голос, кажется, совсем иссяк, и тогда Трэвис просто потянулся к своему ремню, выуживая аксессуар из брючных петель и подавая отцу. “Просто давай уже.” – Фелпс младший кое-как подобрался, нервно выдохнул и, громко сглотнув, задышал чаще, расстегивая розоватую рубашку, за один цвет которой ему уже с лихвой досталось от бешеного, вечно ищущего к чему придраться родителя. Спина и бока парня были все сплошь исполосованы глубокими, не успевающими заживать рубцами – следами “строгого воспитания”, и вот, на подходе было несколько новых. Интересно, насколько будет больно сейчас? С каждым разом новые раны накладывались на старые, те лопались, начиная кровоточить, и горели огнем, хотя, впрочем, иногда отец и впрямь любил побаловаться зажигалкой, но только после железной кочерги и лезвия. Блондин думал, что больше не сможет ходить, после того раза, когда отец “наказывал” его за первый секс с парнем. “Бог этого не приемлет. Это неправильно и грешно.” Зато, наверное, этот Бог просто обожает, когда родители избивают до полусмерти своих детей, вытираясь при этом его Святым Именем. Пережил, ну и черт с ним, в побитую собаку не превратился, хотя все ноги были исполосованы кривыми шрамами. Кеннет после этого всего остался доволен и каждый раз, когда заставал сына в коротких шортах или белье, с нескрываемым удовольствием разглядывал свое творение, и больше не приставал по этому поводу, и все-таки, Трэвис по возможности старался скрывать и личности, и сам факт существования своих партнеров. Вообще, он все по возможности старался скрывать: за историю с наркотиками отец запер его на две недели в сыром подвале, из еды там был только сам парень, а из воды – какая-то жижа, то и дело капающая со стен. Пока у Фелпса еще оставались силы, он колотил в железную дверь кулаками, надеялся что ее вот-вот отопрут, день, два.. А потом уже сдался и просто стал ждать конца. "И чтоб я больше не слышал об этой мерзости!"– первое, что Кеннет сказал, спустившись в подвал по прошествии срока, он даже не поморщился, увидев сына лежащим на холодном сыром полу, а тот даже подняться сам не смог.. Жалкий… Вот и сейчас блондин чувствовал себя максимально ничтожно, парень просто сидел, дрожа и сжимая из последних сил кулаки, но без этого ведь никуда. Только так будет правильно. Он не может противиться наказанию. Нет, конечно, не потому, что мазохист, просто это все равно ничего не даст, только сделает хуже. Позади раздался тихий шелчок – это Кеннет старательно разминал руку. Тревис напрягся до предела – “Только не смей кричать, терпи, будь тихим..” – вертелось мантрой у парня в голове: отец не позволял ему закусывать кисть или даже прикрывать рот рукой, потому что подобное расценивалось как слабость, а слабости в их доме пресекаются на корню. На самом деле, в этот раз все оказалось не так плохо, всего пара ударов и небольшой подзатыльник – вот и все, чем угостил Фелпса родитель, но тот вовсе не обрадовался такому исходу. “Я слишком нужен ему для очередного мерзкого дела, да так сильно, что он боится мне навредить. Циничный ублюдок.” Тем временем, Кеннет откинул ремень в сторону и присел к сыну, начиная противоречиво лаского, как и всегда, гладить того по волосам. – Мой милый, мой самый лучший наследник.. – Ты очень сильно любишь меня и заботишься обо мне, как умеешь. – обреченно закончил за отца Трэвис. Эту фразу он слышал годами и каждый раз вот так, со спины, после каких-нибудь очередных побоев. Конечно, старик говорил правду. Он любит его, бьет, значит любит. Ведь именно так выглядит любовь. – Так.. кто тебе нужен..? – блондин с осторожностью стряхнул с себя отцовскую руку и потянулся за рубашкой. Кеннет помог ему, подав одежду, и повернул сына к себе за подбородок. – Мальчик, лет семи-восьми, ищи здоровенького, клиент боится, что слабый может не выдержать.. хм.. нагрузок. – Понял. Но.. – Трэвис заглянул родителю прямо в глаза и тихо спросил, проглатывая комок в горле – Что именно будет с этим ребенком..? Почему ты.. так ненавидишь детей? Я думал, это ради денег, но теперь.. – Все верно, я ненавижу детей. Именно поэтому я никогда не перестану продавать их за хорошую сумму. Ты же знаешь, – отец потянулся вперед и прошептал ему прямо в ухо – я терпеть не могу детишек после того, как из-за одного из них погибла моя любимая женщина. Фелпса младшего передернуло: он знал, что старик говорил не о матери, а о какой-то разлучнице, которая не хотела быть с тем из-за ребенка. Конечно, в подробностях блондину никто ничего не рассказывал, только вскользь бросали, что брак с его матерью был одним из тех, которые случаются по беременности, что полюбил отец другую женщину, но та была своим отпрыском привязана к мужу, а потом и вовсе погибла, защищая сыночка от автоматной очереди, пущенной неизвестным стрелком. Больше ничего Трэвис не знал, даже имен тех, из-за кого был вынужден на протяжении вот уже четырех лет похищать невинных детей с парковок и торговых площадей, позволяя отцу распределять и продавать их, как котят в зоомагазине. Два-три в год – вполне достаточно, чтобы из-за кошмаров не спать ночами, но разве у него был выбор? Парень поднялся с пола, игнорируя головокружение и, хоть в глазах у него потемнело, он ни разу не пошатнулся по пути к двери. – Принять душ не хочешь? – поинтересовался отец заботливым, слащавым до безобразия тоном, на что сын даже не обернулся. – Нет, поеду так. - - - - - – Вот так вдруг уехал, даже не зашел попрощаться? Что-то не верится, такой порядочный юноша.. – Лиза нахмурилась и скептически посмотрела на сына. – Ну, блин, мам, я же говорю что он торопился куда-то.. Ему .. ему вообще позвонили, вот. А еще, мы думали, ты спишь, поэтому будить не стали. – Ларри Джим Джонсон, сейчас я притворюсь, что поверила, но потом все равно потребую объяснений и если не от этого, – женщина дернула тут же фыркнувшего шатена за его длинные, топорщащиеся в разные стороны волосы, – то хотя бы от второго. – Ох, с утра это все обязательно? – Ларри сел за стол, устало рухнув головой на руки, и решил перевести тему – Меня на работу приняли. Мать отчего-то не обрадовалась, и, ставя на стол тарелку с дымящимся на ней омлетом, взволнованно села напротив. – Ларри, сынок, сколько раз мне еще.. Сколько раз тебе говорить, что это необязательно? У тебя итак уже учеба, почему ты хочешь так напрягаться..? – Мам. – Джонсон посмотрел на единственную свою семью и серьезным тоном отрезал – Во-первых, устроился я на вечерние смены, учебе это никак не помешает, просто перестану.. “Думать об этом чертовом Фишере и его сладких объятиях..” –..тратить время на всякую муть. В последнее время только и делаю, что.. “Вижу эти дурацкие сны с ним и его холодными шаловливыми руками..” –..бездельничаю, да бумагу порчу. А во-вторых, я подумал, что может тогда ты сможешь позволить себе хотя бы один.. дополнительный выходной. – шатен закончил с какой-то жалостливой мольбой в голосе, он ведь прекрасно слышит, как мать кашляет по ночам все чаще и сильнее.. Эта пыльная работа ее убивает. – Ладно, но только один. – Ларри не смог сдержать улыбки, и таким своим выражением лица вытянул ее и из Лизы, но она тут же притворно надула губы – И не думай, что этот выходной мне понравится. – Ма-ам! – Ладно-ладно, не ворчу. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, такие похожие, с одинаковыми растрепанными прическами и смеющимися темными глазами. – Люблю тебя – фраза, сказанная хором, еще раз рассмешила мать и сына, и те повторно поймали себя на мысли, что они, все-таки, до безумия похожи. - - - - - – Боже мой, нет, пап, мы слишком разные, я не хочу потратить весь день на скучного старика, если могу провести его с пользой. – голубоволосый безжалостно отверг предложение отца провести вместе вечер и добавил – Спасибо, что довез до центра и пока. Генри мрачно посмотрел сыну вслед, но тот даже не оглянулся. Ну а зачем ему это делать, если ничего дурного или обидного он не сказал, по крайней мере, уверенно зашагивая в какой-то первый попавшийся бар, Сал думал именно в таком ключе, а потом, когда он уже сел за стойку, заказав себе “чего-нибудь, чтобы прям вау” , на телефон пришло сообщение: “Я думал, что-то изменится, Сал. Но ты даже не оглянулся.” Внутри у Фишера неприятно царапнуло, но он не стал ничего отвечать – просто заблокировал смартфон и, в привычной манере, посмотрелся в него, как в зеркало, позади себя, за столиком у самой дальней стены, увидев знакомый силует. “Не может быть.” – парень бегло оглянулся через плечо и, удостоверившись в своей догадке, оторопел. –“ Что.. он тут делает??”,?? Сал почему-то был уверен, что после вчерашнего Трэвис либо вообще не доедет до дома, и проснется где-нибудь на обочине дороги в чертовой заднице мира, либо продрыхнет сутки в прихожей и еще как минимум дня два не сможет встать на ноги, но сейчас тот уже сидел себе преспокойно в субботнем баре со стаканом чего-то явно не детского. Впрочем, присмотревшись к знакомому повнимательней, Фишер совершенно потерял уверенность в этом “преспокойно”, ему вдруг показалось, что блондину вовсе не весело, тот сидел, безнадежно сжавшись над своим напитком и пилил пустым взглядом столешницу. Голубоволосый тут же отвернулся от печального зрелища и опрокинул рюмку чего-то слащавого и, наверняка, забористого. Плевать на Фелпса, он ненавидел его всем сердцем, ну или.. хотел ненавидеть. Должен был ненавидеть, а пока .. – Повторите, пожалуйста. – Для тебя, сколько угодно повторов, красавчик. – подмигнул бармен и зазвенел привычно бутылками. Вторая рюмка быстро оказалась в горле, прожигая его насквозь, так, что следующий шот Салу пришлось заказывать беззвучно. Пара опознавательных движений пальцем и третья порция алкоголя тут же подоспела прямо в руку парню, который, не задумываясь, выпил ее одним быстрым глотком. – Ну как, еще хочешь? Чего-нибудь покрепче или..– парень, работающий на разливе был явно в чем-то заинтересован, – ..может кого-нибудь покрепче? ~ Рука работника мягко легла на руку Фишера, и того пробрала знакомая, неправильная по всем меркам дрожь. Он тут же одернул конечность и, сбивчиво пробормотав “я подумаю”, бросился прочь от стойки. “Ну уж нет, мать твою, я “на диете”..” – подумал голубоволосый и внезапно снова наткнулся взглядом на Тревиса. – “Да что ж такое.. Ублюдок.. Зачем ты тут??” – Зачем ты в моей голове?! – Мысль вырвалась наружу, слетев с нетрезвого языка Сала, когда тот, не выдержав, подлетел к Фелпсу и несдержанно схватил его за воротник дурацкой бледно-розовой рубашки, подмечая, что от блондина почему-то пахло попкорном и клубничной сахарной ватой. Трэвис даже не расслышал этих слов, только поднял на Фишера мрачный, постепенно раздражающийся взгляд, заставив того мгновенно расжать руку и, заикаясь, промямлить: – П-прости.. м-мне наверное.. – Вот именно. Проваливай, Фишер. – в голосе парня проскользнула та самая интонация человека, который действительно хотел остаться один на один с собой, со своими мыслями, своими планами и своей реальностью. К сожалению, фраза лишь распалила голубоволосого, вновь наполняя того уверенностью и он, сев напротив блондина, скептически наклонил голову набок. – Что такое, милый? Обычно ты меня не прогоняешь..~ – Хватит уже, или ты, что же, не понимаешь, пока не всекут как следует?? – “Нет, не понима-аю”, – передразнил Трэвиса Сал и придвинулся только ближе. Между ними, хоть и была сейчас столешница, но Фишер уже чуть ли не лежал на ней, широко лыбясь и выжидая чего-то. “Боже, Сал, я ведь сейчас и правда.. тебя..” – Фелпс вскочил из-за стола, бросив на тот пару купюр, чуть ли не в лицо голубоволосому, и быстро двинулся к выходу. – “Этого больше не будет, не будет, не правильно!” – блондин с силой пнул дверь и выбежал на улицу. Он никак не мог понять, почему ему настолько есть дело до Сала, до всего, что тот вытворяет или говорит со своими блядушными улыбочками и выгнутой тонкой шеей, ни капли не скрытой из-за вечно расстегнутого воротника. Конечно, Сал ведь был для него ценнейшим в мире трофеем, хотелось обладать им, хотелось играть на его нервах, на чувстве страха, на последующем желании подчиняться, но увы, это было невозможным: больному Салли все удавалось переиначить так, что игрушкой был сам Трэвис, и каждый раз, понимая эту свою неизменную в играх голубоволосого роль, Фелпс злился до безумия, ему хотелось кричать и биться головой о стену.. Ну или бить головой о стену Фишера. Сейчас блондин радовался, что хотя бы смог смыться прежде, чем дело дошло до рукопашной, он сел в машину и прислонился лбом к рулю. “Смылся.” Ну или не совсем. Сал возник из ниоткуда, нагло открывая противоположную дверь машины и, игнорируя все правила приличия, нахально запихнулся внутрь и с вызовом посмотрел на Трэвиса. Позади легонько хрустнуло что-то, похожее на пакетик леденцов, голубоволосый заинтересованно залез рукой за спину и, достав упаковку, выудил один, пахнущий мятой.. – “Как здорово! У тебя тут даже мятные есть!” – “Любые, какие ты любишь. Ну так, малыш, где ты в последний раз видел маму? Сейчас мы.. ее быстро найдем, да?” Фелпс не выдержал и схватился за голову – НУ КАКОГО ДЯВОЛА ТЫ ВООБЩЕ ПРИСТАЛ?? – Стало вдруг невыносимо больно, ему показалось, что он вот-вот зарыдает в голос.. Фишер не должен этого видеть.. не должен.. – Ч-чертов.. сраный.. Всхлип, нервный, резкий и поразительно громкий окончательно прервал блондина, его охватила почти неконтролируемая дрожь и оттого, что Сал видел его таким, все становилось только хуже. Фишер, в шоке от того, что услышал, даже проглотил леденец и тут же закашлялся, хватаясь за горло, впрочем, Тревису это было только на руку: у него вдруг появилось время на то, чтобы взять себя в руки и лицо его приняло привычное раздраженное выражение. Голубоволосый, наконец, смог откашляться и тут же поднял глаза на Фелпса, но на том уже не было и следа от мимолетной истерики. “Наверное, показалось.. Трэвис не человек, он не может ничего чувствовать…” – Убирайся вон, нахальный ты кусок дерьма. – сквозь зубы процедил блондин прямо в лицо Салу, в голосе его явно слышалась угроза, но в глазах отчего-то было нечто совсем иное. – Я никуда не пойду. – Фишеру вдруг захотелось прислониться лбом ко лбу Фелпса, захотелось мягко сжать светлые волосы и просто побыть с минуту рядом, смотря в эти янтарные, обеспокоенные чем-то глаза. Так захотелось, но.. нельзя было. «Хватит себя накручивать, Фишер! Это уже какой-то стокгольмский синдром.» У них с блондином другие отношения. Они враги, а враги так не поступают. – Ладно, мразь, можешь остаться, уйду я. – бороться с голубоволосым Трэвису откровенно не хотелось, да и разве этот дурак понял бы его сейчас? Он ведет себя, как ребенок, а играть с детьми – для Фелпса сущий ад. Блондин рывком открыл дверь машины и дернулся в сторону выхода, но неунимающийся Салли схватил его за рукав, ткань натянулась и с оглушающим треском порвалась, безжалостно оголяя испещренное синяками и ожогами предплечье. И тут для Фишера все в один момент встало с ног на голову, перевернулось, как переворачивались забавные картинки, которые они с мамой рассматривали в далеком детстве: стоило лишь немного поменять угол обзора, как на тех, взгляду вдруг открывалось совершенно новое, не видимое прежде изображение. Было важно, что именно ты видишь и с какой стороны. Вот ведь.. кажется, Трэвис никогда не раздевался перед ним, никогда не показывал и кусочка вечно закрытой одеждой кожи, вполне позволительная странность, конечно. Они никогда не начинали с прелюдий, в наготе попросту не было необходимости, но в глубине души голубоволосому, конечно, было интересно как именно выглядит тело его первого и такого загадочного любовника, но.. –“Давай разочек.. Ммм, попробуем что-нибудь новое..? ~” – холодные пальцы настойчиво лезут под чужую толстовку, но его тут же одергивают и раздраженно выплевывают: –“Салли, не нарывайся, делай то, что от тебя требуется и не своевольничай, а то ведь я тоже импровизировать умею, и ты вместо привычной соли получишь поваренную и лови свой сраный кайф с нее как хочешь.” –“Хорошо-хорошо, только не злись.” – руки меняют свое направление и ситуация мгновенно забывается, а попытки повторить что-нибудь подобное исчезают навсегда. Сал никогда больше и не заикался в эту сторону, тем более что потом, он и вовсе уже хотел отделываться побыстрее, ведь секс с Фелпсом давным давно превратился в сущий кошмар, болезненный и грубый. Но теперь желание раздеть блондина вдруг появилось вновь. Совершенно не связанное с задними мыслями, это было любопытство. - - - - - Они смотрели друг на друга с минуту, а затем Трэвис сматерился, рванул рукав до конца и вырвался на улицу, снедаемый чувством гнева и стыда одновременно. Сал потянулся за ним так неистово, что чуть не прищемил себе руку резко захлопнувшейся в сантиметре перед кончиками пальцев дверцей. – Подожди! Стой! Трэвис!! – голубоволосый как мог, выполз из машины, неловко падая прямо на асфальт и раздирая в кровь нежную кожу ладоней, на которую в данный момент ему было плевать. Фелпс резко остановился, но разворачиваться не стал. – Последний раз говорю, Фишер, не лезь в то, во что не просят. – А что если залезу? Ну? Что?? – Тогда я сдерживаться больше не стану. – Ну-ну, на тебе самом, видимо, кто-то сдерживаться не стал.. – пробубнил Сал себе под нос, практически не слышно, но мимо блондина эта фраза не пролетела незамеченной. Тот развернулся и, из последних сил сдерживая желание пройтись по лицу Фишера ногой, слегка вымученно спросил: – Скажи честно, Салли, ты мазохист? Тишина. – Ну же, чего молчишь, псина?? – прорычал Трэвис, хватая Фишера за воротник и дергая вверх, на себя. – ТЫ МАЗОХИСТ?? Голубоволосый не выдержал и нервно рассмеялся: Фелпса всегда вот так срывало, предугадать его действия было практически невозможно, понять тоже, поэтому сейчас Сал все смеялся и смеялся и никак не мог прекратить. – Я что, на клоуна похож, или ты уже совсем башкой тронулся, а?? – Блондин кинул Фишера назад на асфальт, грубо, так, чтобы тому было больно падать, но парень даже не пискнул, ударившись о твердую поверхность, он как будто бы думал, что сказать, а потом, наконец перестав смеяться, выдал: – С тобой еще не так тронешься, сука ты истеричная. – Голубоволосый поднялся с земли, стряхивая с себя прилипшую к джинсам пыль. – Как ты меня назвал, еще раз?.. Сал усмехнулся, подошел с улыбкой к Трэвису и, легонько приобняв того, специально подтянулся ближе, чтобы прямо в ухо прошептать: – Я назвал тебя истеричной сукой. – а затем заглянул невинно в глаза, прямо в эти чертовы огромные глаза, обрамленные густыми светлыми ресницами, – За правду не бьют, да ведь? – За “правду” убивают? – Не-а. – покачал головой Фишер, настроение вдруг резко поменялось..– Я тебе нужен живым, я же зна-а-аю.. – Он позволил себе посвоевольничать и положить голову Фелпсу на плечо, обнимая того крепче и теплее, чем когда-либо. Алкоголь приятно отзывался этим самым теплом глубоко внутри, может быть, даже в сердце: от всех этих пидорских ликерчиков голубоволосый становился таким.. любвеобильным, хотелось весь мир заключить в большое ласковое объятие и не отпускать, сто процентов во всем был виноват алкоголь.. Конечно, парень ждал, что блондин вот-вот отпихнет его, ударит, может быть зайдет еще дальше, все что угодно сделает, но только не обнимет в ответ. Сначала совсем неуверенно и легко, будто бы не желая, чтобы Сал заметил, а затем уже гораздо крепче, словно любимую игрушку, с которой ложишься спать ночью и только тогда вообще видишь сны, словно что-то необходимое, но не живое. Да-да, конечно, не живое.. Фишер прекрасно осознавал свою ничтожную дурацкую роль в жизни Трэвиса, тот просто использует его.. Даже настоящего себя не показывает.. Не может такого быть, чтобы.. Из мыслей голубоволосого вырвал вопрос. Фелпс все так же обнимал его, печально выдыхая: – Ты ведь.. ненавидишь меня..? – Да, ненавижу. – “А еще никак не могу перестать думать, что люблю.” Черт, кажется.. Сердце пропустило удар. ..кажется он сказал это в слух.