Сомнительные увлечения Салливана Фишера

Утро воскресенья для всех жителей Нокфелла и его окраин выдалось прекрасным. Погода, еще так невовремя разозлившаяся и похоладавшая вчера, сегодня как бы извинялась, лаская лицо теплыми солнечными лучами, ветер виновато запропастился в овраги и ямы, не решаясь выползать наружу, а облака умчались куда подальше, легкие и быстрые оттого, что за ночь успели опорожнить себя проливным дождем. Хоть Сал, возвращаясь вчера домой среди ночи, и попал под этот самый проливной дождь, он, проникнув под шумок в дом, совсем не испачкал полов и ни разу не чихнул, что позволило ему миновать отца, у которого уже вырабаталась привычка спать в гостиной, поджидая непутевого сына. Фишер младший успешно проскользнул в свою комнату и, не запирая ее, прямо в одежде рухнул кое-как на кровать, тут же проваливаясь в сон, улыбаясь оттого, что не было никаких больше скандалов в эту чертову ночь. Он совсем забыл, что впереди его еще поджидало “доброе утро”. – Ну и где ты вчера шлялся, подонок?? – Генри вломился в комнату сына в 6 утра, как только проснулся и узнал от охраны, что его чадо уже успело приползти домой. “Подонок” на слова мужчины никак не отреагировал, продолжая внаглую сопеть в подушку, уютно закопавшись носом в темно-бордовое одеяло. Фишер старший огрел сына по нахальной спине и повторил свой порядком накипевший вопрос. – ГДЕ ТЫ ШЛЯЛСЯ??? – Блять, больно.. Придурок..– Сал зашипел, слегка дернулся из-за болезненных ощущений в спине, но позы не поменял и в глаза отцу смотреть не собирался. – Что ты мне сейчас сказал? – Генри почувствовал, как его глаз начинает дергаться, руки так и ныли преподать уже урок этому охамевшему щенку, которого в свое время воспитать должным образом не смог. Он, конечно, понимал, что насильственными методами проблему не решишь, Генри Фишер вообще не из тех людей, которые признают насилие элементом воспитания, просто иногда казалось, что с Салом по-другому нельзя, просто неправильно, бесполезно. Да и вообще, все что мужчина мог – это отвесить пощечину, да огреть по хребту своего распоясовавшегося сынка, дальше никогда не заходило, да и сыну, вроде, итак хватало, сам факт такого обращения для напыщенного Фишера младшего был унизительным и обидным. Парень не мог ничего ответить, не мог даже пальцем тронуть своего отца, потому что каким бы он ни был не отвечающим за свои слова, безответственным и диким, границы в его дурной голове все-таки имелись. Сейчас же, Сал видимо совсем позабыл об этих границах, разговаривая с родителем таким свободным, абсолютно неуместным языком, да еще и не повернув головы. Генри это сильно не понравилось, он итак держал внутри себя немного даже детскую обиду за то, что сын как всегда решил отдалиться от него, не согласился даже провести вместе один вечер.. всего один вечер.. – Что ты мне сказал?? – повторил Фишер старший севшим из-за негодования голосом, на что младший все так же пробубнил в подушку: – Чтоб ты свалил и не мешал мне сп.. Генри не дал сыну договорить, выдергивая того за волосы из кровати. – Ты что, щенок, оборзел совсем?? – он откинул парня на пол, в сторону, и только тогда получил хоть какую-то ответную реакцию. – Т-ты больной??! – Сал посмотрел на мужчину таким взглядом, будто бы тот совсем сошел с ума, видно было, что голубоволосый спросонья очень испугался и сейчас был абсолютно растерян, однако наглости все же не поубавил. – Какого черта ты забыл в моей комнате??! Хлесткая пощечина тут же зазвенела в ушах, оттолкнулась от каждой чертовой гладкой стены этой самой комнаты, когда отец коснулся щеки сына своим “любимым” воспитательным приемом. Фишер младший замолчал, тут же хватаясь руками за горящую щеку и прожигая родителя ненавидящим, полным немой ярости взглядом. – И не смотри так на меня. Сам виноват. – отрезал Генри, глядя на провинившееся чадо сверху вниз. – Следи за своим языком, гаденыш, и тогда, может быть, получать перестанешь. – слова были грубыми, жесткими, как и вся эта “утренняя посадка” на пол, они обрушились на Сала градом, словно еще одна пощечина. И под ее грузом, парень сломался, на губах расцвела противная, неправильная улыбка, он выгнулся и театрально рассмеялся, хлопая глазами и хватаясь руками за лицо. – Как же так? Папочка! Я так хочу, чтобы ты ударил меня еще раз!! Сильнее..!! А..ах!! – руки опустились с лица на торс, принялись сминать беспокойно все еще влажную от ночного дождя рубашку. Фишер старший застыл, в немом изумлении наблюдая за тем, как его больной сын снова переворачивает всю ситуацию в какое-то только ему одному известное кривое русло, как двусмысленно стонет и выгибается, пиля воздух перед собой ничего не видящими глазами.. Опять.. Генри никогда не мог точно предугадать, когда у Сала может случится очередной нелицеприятный приступ, он молился что данный позор произойдет не на публике, надеялся, что он один увидит следующую мерзкую провокацию, но, видимо, не до конца оценил силу своего желания, сейчас хотелось совершенно другого: чтобы парень перестал, чтобы никогда больше не делал так при нем. – А ну прекрати!! – последовала еще одна пощечина, сильная, такая, от которой Фишер младший весь подорвался, замычал протяжно, но провокации не прекратил, облизнулся хищно, надменно наклонил голову, будто бы специально выставляя щеку для очередного размашистого удара. – Мм!! А еще?? Еще будет, ПАПА..??~ Тебе нравится? Я доставил тебе удовольствие..??~ – Что ты несешь??! – внутри у Генри что-то со звоном оборвалось, ему показалось, что Сал увидел в его вынужденных действиях откровенный садизм, подумал, что ему приятно лупить того по лицу, в то время как сам мужчина чувствовал только боль и ничего кроме боли. – Сал.. – голос тут же приобрел нотки раскаяния и растерянности. – Салли, ты.. ошибаешься.. – Ошибаюсь в чем, папочка?!~ Я плохо кричал?!~ Мне надо было заплакать?? Прости меня, я обязательно исправлюсь, я обещ.. – Прекрати это!! Прекрати и послушай уже меня!!! – Фишер старший тряс сына за плечи, пока тот не перестал, наконец, ухмыляться. Салу надоело кривляться, ему показалось, что он достаточно уже проучил своего старика, поэтому лицо парня стало вновь адекватным, сосредоточенным на каждом слове, которое он позже чеканил, смотря отцу прямо в глаза. – Я тебя слушаю. Я тебя постоянно слушаю. Каждое твое «щенок», «гаденыш», «подонок» , каждое «где шлялся» и «чего приперся»…Даже когда в ушах звенит от твоих пощечин, я все равно тебя слушаю, хотя надо просто двинуть тебе посильнее в ответ!! – парень зарычал, но руку на мужчину не поднял. – Я не «щенок», потому что моя мать не «сука», я не «гаденыш», потому что со змеями не имею ничего общего, я не «подонок», потому что не сделал в жизни чего-либо, оправдывающего такую кличку!! Я твой сын!! Я не «шлялся», у меня были проблемы, и я не «приперся», я вернулся домой!! Почему ты..??! – в глазах у Сала было столько боли и гнева, предназначавшегося старику, он так ничего больше и не смог сказать, да и взгляд голубых, покрасневших от соленой воды глаз говорил громче и точнее любых слов. Генри совсем не ожидал такого исхода. Нет, конечно, он говорил сыну кучу обидных вещей, сам того не замечая, вечно унижал, вечно плевался в его сторону этими колкими словечками так, будто бы они были просто запасными именами Сала, но Фишер старший даже предположить не мог, что тот может так обижаться на все это. Мужчина попытался обнять парня, но тот оттолкнул его. – Не трожь меня. – Сынок.. – попытка ласково погладить мягкие голубые волосы так же резко была прервана. – Убер-ри р-р-руки..!! – рыкнул Сал так страшно и так неистово, что Генри отшатнулся от него, отходя подальше и запинаясь о находящуюся позади кровать. Фишер младший воспользовался замешательством отца для того, чтобы слегка пошатываясь, на слабых после недолгого сна ногах медленно, чуть ли не кубарем спуститься вниз к выходу из комнаты и, громко хлопнув дверью, удалиться, оставив мужчину одного приходить в себя и, возможно, жалеть о многом, что произошло этим утром. Салу было невероятно паршиво, он думал об этом, пока спускался со своего чертового второго этажа, пока плелся по дьявольски длинному коридору левого крыла, проклинал все и всех, пока едва успел доползи до дурацкой гостиной. «Ненавижу.. большие дома..» – и действительно, где это видано, чтобы человек так смертельно уставал, просто прошагав половину своего глупого жилища? Впрочем, Фишер ненавидел не столько свой большой до неприличия особняк, сколько тот факт, что в нем всегда было слишком людно.. – Г-господин Фишер..? Ваш отец.. искал.. – Ты кто? – бестактно перебил юноша смущенную, светловолосую горничную, которая застенчиво сминала перед ним фартучек и стыдливо смотрела в пол. – Как зовут, м? – С-сьюзан, сэр.. Ваш отец.. – договорить девушка не смогла, так как Сал резко притянул ее к себе за воротник, опрокинул грубо на диван, а сам навис сверху, пронизывая девушку опасным, леденящим душу взглядом. Горничная попыталась воспротивиться, уперлась слабыми ручками Фишеру в грудь, но тот только усмехнулся. – Я не собираюсь ничего делать с тобой, Сью-зан. Но еще хоть слово о моем отце, и я..~ Он наклонился к самому уху своей жертвы и прошептал нечто такое, отчего та вся сжалась и всхлипнув, замотала головой, краснея и пытаясь закрыть лицо руками. Пусть каждый в этом проклятом доме знает о том, что Салли Фишер ненавидит своего отца. Довольный произведенным впечатлением, парень отстранился от девушки, оставив ту собираться со своими теперь уже испуганными мыслями, и, не бросив на нее ни единого больше взгляда, вышел через парадную дверь на улицу. Солнце резко ударило по глазам, и Сал зашипел, как змея, тут же ставя ладонь козырьком над глазами. Голова болела, тошнило нереально, а теперь еще и в глазах скакали бледные солнечные пятна, он проспал всего три часа и даже не принял душ.. Фишер добрался кое-как до своего спорт-кара, запихнулся потихоньку внутрь, не с первого раза даже закрыв плотную, с надежными креплениями дверь: слабость была такой сильной, что голубоволосый сейчас вряд ли смог бы даже мороженое у ребенка отнять, на дурочку Сьюзан ушли его последние силы. Но слабину давать было нельзя. Не сейчас. Сал стиснул до хруста зубы и повернул два раза ключ зажигания, который так же с первого раза даже не отреагировал на слабое, кривое движение дрожащей руки, да и педаль газа оказалась вдруг такой тяжелой, что парень даже не сразу смог нормально тронуться с места. Водить в таком состоянии было, мягко говоря, небезопасно: глаза щипало от выступивших не так давно слез и яркого, слепящего так некстати солнца, картинка в них размылась и подозрительно поблекла, голова кружилась от недосыпа, а в ушах стоял дикий гул, он практически не разбирал дороги. В конце концов, проехав минут 20 по скоростному шоссе, Фишер съехал с дороги на обочину и, расслабленно зевнув, заглушил мотор. Сейчас хотелось только спать, спать и еще, наверное, немного выпить, и чтобы чертов отец никогда-никогда не нашел его. - - - - - Было уже пять часов вечера, солнце сделало уже половину своего пути по небосводу, а Сал все никак не мог проспаться, он бы, скорее всего, спал целую вечность, если бы какой-то придурок не остановился рядом, чтобы знатно посигналить и заставить уснувшего парня подскочить на месте, ударившись головой о низкий потолок своей машины. – Ты охамел, дауна кусок??! – не поскупился на «ласковые» слова Фишер, выходя из машины прямо на проезжую часть. Он был злым и не выспавшимся, хоть и проспал уже в целом больше половины суток. – Ой, что же это, спящая красавица проснулась? – какой-то татуированный громила смотрел на парня насмешливым, чересчур нахальным взглядом. – Ну-ка сделай личико попроще и извинись. Если бы Сал писал список самых раздражающих на свете вещей, он бы точно приписал туда эту привычку тупорылых качков думать, что весь мир обязан дышать им в подмышку, только потому что те владеют грубой силой лучше других. Он ни капли не пугался таких пустозвонов, как этот, поэтому, не задумываясь, выплюнул: – Извиниться за что? Хах, за то, что твой тупой мозг рассосался от стероидов, и ты совсем перестал думать своей сраной башкой? – парень покрутил раздраженно пальцем у виска и улыбнулся, увидев, как громила напротив начинает закипать, игру можно было заканчивать. – Ну ладно, дебил, догоняй если что. – Фишер неаккуратно бросил эти слова в качка, словно не замечая, как тот начинает гневно потирать руки. Внутри голубоволосый уже несколько раз обделался, но внешне оставался невозмутим, иногда он умел так делать и очень гордился навыком, находя его невероятно полезным. Быстрый хлопок дверью, движение чтобы открыть настежь душное окно, еще два чтобы завести «свою девочку», и, конечно, чтобы показать средний палец разбудившему его уроду, уносясь подальше на огромной скорости. «Ты такой говнюк, Фишер.» – пронеслось у парня в голове, когда он привычно доставал из бардачка сигару, тонкую и крепкую, как обычно. На лице закрепилась самодовольная улыбка, он взглянул на себя в зеркальце заднего вида, поправляя волосы и потягивая потихоньку густой сизый дым, царапающий легкие с непривычки когтями, давно не курил такие крепкие, может неделю, а то и две. Голубоволосого как будто откинуло на несколько недель назад, задолго до всей этой истории с Джонсоном и до повторной встречи с Фэлпсом, до дурацкого психолога и до глупых попыток наладить отношения с отцом, во времена, когда в штанах было тесно, а жить – интересно. – В клуб? – зачем-то спросил он вслух самого себя, а затем сам себе же кивнул, расплывшись в еще более широкой, «чеширской» улыбке. – В клу-у-уб..~ - - - - - – Эй, парень, еще будешь? – бармен совсем распоясался и потряс Сала за плечо. Тот лишь отмахнулся, сощурив глаза, и попытался вглядеться как следует в яркие флуоресцентные лампы, мигающие то там, то сям, в шумную толпу, гудевшую где-то сзади, в свой пустой широкий стакан, наконец. Он не знал где он, мог лишь догадываться как тут оказался и совершенно не помнил что было буквально десять минут назад, крепкий был, видимо напиток, а какой – опять же неизвестно. – Ну же, малыш, еще немного и я на тебе заработаю себе премию.. – парень из бара все еще не отставал, поэтому Фишер перевел замыленный взгляд на него, целясь в лицо, но вечно попадая куда-то мимо. – Что за..?? Где я..?? – вопрос прозвучал глупо, но бармен совсем не удивился, видимо, знал, собака, что от его коктейлей такое бывает. – Придорожный клуб. Называется «Фальсификация». – ответили Салу будничным, слегка подуставшим голосом. «Фальсификация.. С-стоп! Это же..» – Фишер тут же отрезвел, оглядел взглядом небольшой, слегка старомодный зал, странную корявую сцену, столики с мягкими диванами у дальней стены. Ошибки быть не могло. Он приехал снова в тот клуб, где впервые встретился с Ларри, где впервые.. Мутный остекленевший взгляд голубых глаз наткнулся на дверь в служебное помещение и Сал невольно застонал в ладони, растворяясь в нахлынувших тут же воспоминаниях. Голове стало жарко, а впрочем, Фишер уже не мог разделять понятия, жарко стало абсолютно везде и повсюду, он дрожащей походкой направился в уборную, хотел умыться, а может.. Голубоволосый не успел додумать: какой-то мужчина из толпы слегка задел его и зачем-то развернул к себе, взглядом пронизывая насквозь и как будто бы раздевая. Именно так. Рука, нагло коснувшаяся парня сзади, позволила Салу ясно понять, что каким то невероятным хером, он зацепил кого-то своим уставшим изнуренным лицом и мятой неправильно высохшей рубашкой. Касания стали настойчивей, незнакомец блуждал по всему телу Фишера, совершенно не стесняясь людей вокруг, те бы все равно не обратили внимания, даже если бы голубоволосый кричал и вырывался. Но и это ведь было совсем не так. Сал рефлекторно подставлялся под незамысловатые ласки, выгибаясь и прижимаясь сильнее к человеку, вместо лица которого видел совершенно чистый лист, рисуя на том то один портрет, то другой, потому что, в общем то, ему было все равно кто это, все равно с кем. «Мне больно из-за тебя. Что со мной будет, когда ты наиграешься..?» – в определенный момент, в голове Фишера отчетливо прозвучал печальный, хриплый но все еще такой приятный голос Джонсона. Голубоволосого прошиб холодный пот, стало так мерзко, что он тут же оттолкнул от себя мужика, который уже успел сунуть руки куда не следует и теперь абсолютно недоуменно смотрел на парня. – «Что такое, шлюшка?~» – одними губами произнес незнакомец, облизывая с улыбкой пальцы. Сала чуть не вывернуло от этих слов, он застегнул ширинку молча, кусая от боли губы. Чертов стояк буквально убивался о его узкие джинсы, бился в конвульсиях и просил продолжения, с такой силой, что Фишер проявил невероятную силу воли, чтобы отключить на время бушующие в голове инстинкты. Он быстро вернулся к машине, заперся в ней, для пущей безопасности и попробовал успокоиться. Выходило достаточно хорошо, ведь он старался: представлял в голове пейзажи, животных, мать и их совместные прогулки.. Все это действительно помогало, возвращало в голову хорошие мысли, возвращало ясность ума, возвращало невинность. Минут за десять Салу удалось избавить тело от дикого желания, но голову избавить оказалось не так просто. Мысли о быстрой беспорядочной ебле отступать и не собирались, они просто спрятались подальше, чтобы когда им заблагорассудится – вынырнуть снова из своих укрытий и заполнить все пространство собой и всеми своими вытекающими. Черт, да даже подумать о своих пошлых мыслях Фишеру нормально не удавалось. Поэтому у него остался только один выход. Парень достал из заднего кармана телефон и нажал на кнопку разблокировки. Экран ослепил его итак ничего не видящие глаза, и Сал попытался действовать вслепую. «Дегстер… Дегстер.. Я добавлял ее последней?? Она должна быть в самом верху..» Палец тут же нажал на номер в верхнем конце списка, пока Фишер даже не думал смотреть на экран, ведь вряд ли с этим он мог бы ошибиться, голова пока, вроде, была на плечах. Длинные гудки шли совсем даже недолго, кто-то практически сразу поднял трубку и Сал довольно ухмыльнулся, накручивая прядь шелковистых волос на палец. Он начал без приветствий, без лишних слов и суеты, язык итак еле шевелился, а тратить последние силы данной мышцы на такой бред, как этика и вежливость парень не собирался. – Надеюсь, это все-таки будет секс по телефону, потому что я пиздец как хочу трахаться. Та самая фраза, которую он и собирался сказать психологу при первом телефонном звонке. Только вот на другом конце провода была совершенно не Дегстер.