***
Геральт старался держаться, как мог. Делать вид, что ему плевать, что одному ему будет легче без вечных переживаний, например, когда они с Цири добивают василиска. В такие минуты он думал лишь о том, чтобы это быстрее закончилось, чтобы её наконец-то забрали. Нет, отпускать не хотелось. Уберечь хотелось. И виду не подавать. - Почему ты не сказал мне раньше, Геральт? - зеленые глаза сияли ярче, чем прежде. Злится, обижается. - Потому что хотел избежать того, что происходит сейчас, - хотел избежать твоих истерик, - Кончай, Цирилла, ты не маленькая. Моей задачей являлось уберечь тебя, а потом вернуть обратно. Твои слова ничего не сделают, ты лишь измотаешь себе нервы. Как отрезал. Будто швырнул в стену что-то стеклянное, и осколки этого чего-то разлетелись во все стороны. Невидимые осколки, которые ранят хуже любого меча. Серебряного, стального. В самое сердце - и моментальная, пронизывающая всё тело боль. Горькие слезы быстро побежали по щекам. То ли от безысходности, то ли от обиды, то ли от всего и сразу, но вытерев их перчаткой, владычица озера собирается продолжить этот разговор. - Геральт, скажи им, что я хочу остаться с тобой. Раз и навсегда. - Ты княжна и львёнок из Цинтры. Ты должна вернуться и я не хочу обсуждать это. Поедем завтра на рассвете. Собери вещи. Девушка прикусывает нижнюю губу до боли, чтобы не заплакать снова. Разворачивается, открывает дверь и выходит. Всё без слов - это хуже всяких криков о помощи, мольбе и просьбе. Даже если очень хочется - ему не оставят выбора. Её заберут, а ему запретят появляться всю оставшуюся жизнь. Вот только без неё жизнь непонятной была. Снова скитаться? Снова убивать полуденниц за кроны? И без неё? Когда-то раньше дом белому волку нужен не был. Лишь с появлением Цириллы он приобрёл его за нехилую сумму, которую откладывал, сам не зная, на что. Иногда возвращаясь в Вызиму и Белый Сад за заданиями, мужчина наслаждался компанией пепельноволосой, когда они, удачно завершив работу, сидели в лесу у костра и ели то зайца, то оленя. Всегда по-разному. А потом лежали на шкурах, добытых в бою, и смотрели на звёздное небо. Именно в такие моменты Геральт рассказывал истории из своей бессмертной жизни. И именно в такие моменты львёнок из Цинтры засыпал спокойным сном рядом с белым волком, который помнил о её скором уходе, который прямо сейчас, пока она тихо сопит - запоминает её черты лица. А она всё чувствовала, всегда знала, когда он рядом, всегда, даже во сне ощущала его взгляды, наполненные привязанностью. Кажется, даже он тогда не знал, что полюбит её не как дочь. Да и она не знала, что он станет всей любовью её жизни, которая выгонит из их уютного гнёздышка туда, где её никто не знает. И где она сама никого толком не помнит. Ванна с горячей, чем обычно водой и маслами лаванды для того, чтобы успокоиться. Раньше помогало, значит, сейчас, особый случай, ведь слёзы продолжают бежать по щекам. Всё внутри рвёт и мечет, руки непроизвольно сжимаются в кулаки, девушка злостно, с обидой бьёт по поверхности воды, не желая, чтобы всё это было явью. Совсем скоро тихо плакать не получается - продолжая разбрызгивать воду в сторону, львёнок из Цинтры ревёт так, как не ревел никогда. И сколько в этом отчаянном рёве боли и просьб о помощи. Она не увидит его. Его не подпустят к ней. Никогда в жизни. Даже по её приказу, когда она станет императрицей. И ей не вырваться. По крайней мере, пока Геральт из Ривии сам не захочет помочь ей вырваться.***
Запах лаванды разносится по всей комнате пепельноволосой. Княжна складывает вещи в стопку, чтобы унести их отсюда, и, возможно, больше никогда не повесить в этот самый шкаф. Ей никогда не хотелось покидать его. Раньше Цири казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле - лишь несколько лет. Она откладывает вещи, которые наденет завтра. Те, в которых Геральт из Ривии увидит её в последний раз. Чёртовы розовые сопли. Стук в дверь заставляет девушку оторваться от своих горестных мыслей. Поморгав несколько раз, Цирилла унимает подступившие слёзы и подходит к двери, придерживая полотенце на теле - открывает ее. Без доли сомнения - там белый волк. Кроме них в этом доме нет никого. - Ты что-то хотел, Геральт из Ривии? Так она называла его только в те моменты, когда хотела показать обиду или злость. И он понимал это. Ведьмак смотрит на неё. Смотрит, пытается навсегда запечатлеть этот момент в своей памяти, чтобы вспоминать всю свою оставшуюся бессмертную жизнь. Некоторые волоски приклеились к лицу из-за воды, небольшое полотенце закрывало, но в то же время открывало всю её. Очерчивало стройную девичью фигуру, открывало плечи и ноги в шрамах. Больших и не очень. - Перестань, Цирилла, - снова раздражает. "Перестань". Как это невыносимо глупо. Он пришёл к ней, чтобы сказать это? Зачем? Не всё ли ему равно, как обычно? Злостно сжав ручку двери пальцами, владычица озера собирается сказать пару ласковых своему белому волку, но в горле встает ком. Она ничего не может ему сказать, и от этой безысходности по щекам снова катятся слёзы. - Геральт, прошу тебя, уйди. Зачем ты делаешь это? То прогоняешь, то приходишь и просишь не плакать. Ты же и сам прекрасно понимаешь, что я не могу не плакать. Ты отдаёшь меня туда, где я никого не знаю. Отказываешься от меня, бросаешь на произвол судьбы, чтобы потом... Рыдания не дают продолжить. Безысходность. Ведьмачка не знает, как найти выход. И есть ли он вообще? - Ласточка. Лишь слово, но, сколько в нём всего. Княжна открывает глаза и смотрит на него, злится, но хочет обнять и застывает в нерешительности. Лишь пытается угомонить внутреннего зверя и тихо ненавидит свою судьбу за такое. За этот удар. Делает первый шаг сама, наступая на горло себе и своему существу. Мужчина неуверенно, но крепко прижимает к себе свою Цири. Ту, что предназначена ему ещё с рождения. Ту, которую он так долго любит неопределённой любовью, но по закону подлости - любовь понимается лишь в конце. Когда невидимыми цепями сковывают тебя и её, и всё, что удается делать - рычать и кусаться, как одичавшие псы. Ничего не выйдет. Та самая невидимая цепь - безысходность. И даже ведьмак не может справиться с ней. Рука ведьмачки тянется к его лицу. Большим пальцем она нежно проводит по скуле, гладит его щеку, не замечает, что с каждым мгновением становится всё ближе. Как тогда, во дворце. Много лет назад, когда она увидела и поняла - вот он. Тот самый Геральт из той самой Ривии. Как помчалась к нему, сломя голову, и как не могла осознать произошедшего. Не понимая, что происходит, рука Цириллы сама, почти невесомо гладит ведьмака по шее, спускается к сильной груди, на которой шрамов и историй больше, чем у Лютика баллад. Искусанные девичьи губы наконец-то касаются ведьмаковских губ напротив. Суховатые, такие шершавые, но их привкус будет сложно забыть. Это... Эль? Значит, ничего удивительного. - Ты пьян, - контактирует факт Цирилла, разорвав поцелуй, но слышит в ответ лишь усмешку, - Хочешь сказать, я не права? - С каких пор я должен вести перед тобой отчёт, княжна? - Ты забудешь это, Геральт. А может, это и к лучшему, - львёнок из Цинтры поднимает руку, хочет применить знаменитое ведьмаковское затуманивание мозгов, чтобы белый волк забылся, а завтра с утра этот момент показался сном для него, но мужчина хватает её за руку. Не успела, - Отпусти. - Прогоняешь? Сама ведь не хочешь, чтобы я уходил. Сердце начинает биться сильнее. Теплота в груди нарастает, отчаяние занимает каждый уголок сознания. Он прав. Всегда прав. Княжна снова делает шаг вперед и вновь занимает губы ведьмака своими. Целует его долго, требовательно. Подсознание кричит, что так нельзя, но что-то спокойно утверждает о том, что он забудет это, а если она не решится прямо сейчас, то больше никогда не сможет. Как минимум из-за того, что рядом его не будет. Девушка скидывает с его плеч мечи, тянет к себе за шею, да и мужчина особо не противится. Неужели...? Ведьмак толкает львёнка из Цинтры на кровать. На эти разбросанные вещи, которые Цирилла собиралась аккуратно сложить. Полотенце чуть задирается, открывая тело его ласточки ещё больше. Такого исхода он и представить себе не мог. Никогда. Несмотря на всю свою мрачность, Геральт показывал настоящего себя лишь этой местами невыносимой девчонке. Улыбался искренне, хотя пытался скрыть это, говорил не просто прямолинейно, но ещё и честно, доверял всё. Почти все свои секреты, почти всю свою жизнь рассказал только ей, излил душу. Не похоже на него привычного, и если бы Цири сказала, что знает его лучше, чем себя, то её сочли бы за лгунью. Но правда ли она знает о нём больше всех? Котячьи, такие нежные и неуверенные поцелуи куда придётся. Целует его в шею, скулы и лоб, пытаясь освободить от ненужной сейчас одежды, от этих доспех и груза дня. Иногда шепча его имя, снова и снова теревшись о сильную руку... Цири хотела убедиться в том, что он рядом. В том, что ещё жив и ещё не покинул её навсегда. Хотела отсрочить то, что произойдет рано утром, остановить время, раствориться в его руках, но это было попросту невозможно. Она столько прошла ради него, но сейчас снова потеряет. Верхняя одежда летит куда-то на пол к остальным. Белый волк целует плечи Цириллы, те самые, которые так бережно и с любовью обнимал в моменты печали и горести. Он хотел, чтобы она была счастлива. Но это произойдёт лишь после того, как он уйдет. Она найдет другого, влюбится, взойдёт на престол и родит детей. Забудет о прошлом, о нём и его белых, как снег волосах. Он делает всё осторожно, что снова не свойственно ему. Забудет. Он забудет, забудет, забудет о том, как целовал её плечи, как каждый толчок сопровождался тихим всхлипом, а после - довольными, чуть приглушенными стонами и скрипом деревянной кровати. Это было не так, как с проститутками в захудалой гостиничной комнате. Белому волку не нужно было с восхищением, гордостью и за деньги рассказывать о том, как убил монстра, как заработал тот или иной шрам. Львёнок из Цинтры сам спрашивал об этом всю оставшуюся ночь. Прижимался к белому волку так, как никогда прежде и заснул лишь на рассвете. Тогда, когда взошло солнце и прокричали трижды первые петухи в деревне. Их не было слышно. Слишком далеко они от всех. - Прошу, спаси меня, Геральт...***
- Цирилла! Девочка моя! Я так давно тебя не видела... - Калантэ бежит к лошади, на которой сидела княжна. Рядом стояла Плотва, на которой сидел Геральт из Ривии. Ни один мускул на его лице не дрогнул, лицо оставалось таким же, как в первый день прибытия, - Дайте ведьмаку крон. Пусть он идёт с миром и не возвращается в Цинтру. - Они мне без надобности, - белый волк пожимает плечами и смотрит на львёнка из Цинтры. Чувствует - она сейчас заплачет, но мужественно держится до конца, - Я был трезв. Я всё помню, Цири. - Геральт... - лучше бы она молчала. Этот тонкий, девичий голосок бьёт прямо по разуму, заставляет тело покрыться мурашками. Кто-то из служанок отходит в сторону и отворачивается. Мужчина вздыхает и слезает с коня, смотрит на своего львёнка. Без доли сомнений та бросается к нему, крепко обнимает, тихонько стирает слёзы. - Ваше высочество, я могу поговорить с вами? Мышовур. Цири оборачивается, но, кажется, это сказали не ей, поэтому она снова утыкается в сильную грудь Геральта из Ривии и наслаждается моментом. Пока может. - Что ты хотел, Мышовур? - Вы же знаете, что они предназначены друг другу судьбой по праву неожиданности. И вы снова хотите разрушить всё? - королева опускает голову и будто задумывается. Она не хочет отпускать Цириллу с белым волком, думает, что выйдет вновь обмануть судьбу, - Вы же знаете, что предназначенные друг другу судьбой всегда будут связанны тысячами невидимых нитей. Вы не разорвёте их - лишь испортите отношения с княжной и сделаете хуже, чем, если отпустите. Мышовур замолкает и опускает взгляд на королеву. Через несколько секунд слышится, как лошадь Ведьмака трогается с места и покидает Цинтрию. Отчаяние полностью захватывает тело молодого львёнка, но плакать более - некуда. Будто слёзы закончились, и остаётся лишь кричать. Не кричит - молчит и терпит. И это снова хуже любых истерик. Проходит пару минут после того, как Ведьмак исчез за воротами, но пепельноволосая будто ждёт, верит в то, что он вернётся, смотрит в след. - Твой дом здесь, Цирилла. Ты львёнок из Цинтры и будущая княжна. Зачем тебе мясоруб, который испытывает безразличие и холод ко всем и всему? - Ко всему, - ведьмачка лишь усмехается. Усмехается и сжимает руки в кулаки, - Ко всем и всему, кроме меня. Цири снова замолкает. В зелёных глазах заметна борьба - остаться, или кинуться вслед. Последней каплей терпения становится лишь то, что Мышовур кладёт руку на плечо пепельноволосой. Она смотрит на него, затем на Калантэ и запрыгивает на лошадь. Плевать на всё - она защитит всех и город, когда это нужно будет, а пока что хотелось не терять Геральта из Ривии. Того, кого она так давно любит. Кэльпи скачет действительно как демон. Мчится по деревне, ловко перескакивает через все препятствия на пути - вот он. Ведьмак. - Геральт! Оборачиваются все, кому не лень. И кому лень тоже. Плотва останавливается, Геральт слезает с коня и встает рядом, смотря на свою ласточку. Спрыгнув с кобылы, львёнок из Цинтры вновь крепко обнимает своего белого волка. Больше ничего и не нужно, лишь эти сильные руки на её плечах и не человечески медленное вздымание мужской груди под щекой. - Раз и навсегда, Геральт. Навсегда, Геральт из Ривии...