***
Парни быстро разошлись по комнатам, разбирая вещи и переговариваясь о том, как же круто будет жить вместе. Айзен радовался больше всех — никто не будет храпеть и будить его с утра пораньше, а самое главное — он сам не будет никому мешать, а играть в любимый майнкрафт до стольки, до скольки сам захочет. Эра был доволен компанией Эша. Всё-таки макнэ и самый старший участник — хорошее сочетание, как ни крути. А Эйму лишь оставалось думать, сможет ли он спать по ночам, зная, что на соседней кровати спит тот, в кого он влюблен уже долгое время. Как некстати — придя в комнату, Аю сразу начал переодеваться, совершенно не стесняясь и не замечая обалдевшего взгляда своего соседа, который лишь взглотнул и быстро удалился в ванную. Красноволосый просто хотел разобрать вещи, а получилось так, что он стоит и пытается успокоить бешено бьющееся сердце и убрать накатывающую волну возбуждения, зарождающуюся у него внизу живота. Султан начал думать о котятах, щеночках, о шоколадных конфетах и жёлтых уточках — все ради того, чтобы быстро забыть только что увиденную картинку, на которой перед ним стоял обнаженный по пояс Хаир, выбирая, какую футболку ему лучше надеть. Выйдя из ванной, Султан с облегчением обнаружил, что сосед полностью переоделся и раскладывает свои вещи по полкам шкафа. Парень тоже быстро раскидал свои вещи куда попало и завалился на кровать, тяжело вздыхая и потягиваясь. — Ернар предложил собраться ближе к вечеру в их комнате, — медленно протягивает голубоволосый, убирая аккуратно свернутую рубашку в шкаф. Эйм присаживается на своей кровати, отчаянно думая, провести время с друзьями и объектом обожания или же сохранить оставшиеся нервы и залить все происходящее бутылкой дешёвого алкоголя в таком же дешёвом прокуренном клубе, в который, по правде говоря, идти не хотелось, но ещё сильнее он боится праздновать и пить при Султане. Никто не знает, что он может сказать или сделать на пьяную голову — рисковать, пожалуй, не лучшая идея. Вариант без алкоголя в честь новоселья не сработает, Эш не выпустит его из комнаты, если он не вьпьет хотя бы пару бокалов этой дряни. Конечно, все парни будут на стороне Асета. Конечно, Эйма развезет с первого глотка. — Я не смогу, — красноволосый делает жалобное лицо, смотря на Султана, который сразу же оборачивается и смотрит ему в глаза. — Почему? — Надо сгонять в предыдущую общагу и забрать то, что я забыл. — Но разве ты не можешь забр- — В другой день не смогу, иначе их выбросят, как мне сказали, — Эйму надо было идти на актера, потому что так идеально изобразить разочарование никто не может, — повеселитесь за меня, хорошо? — Печально, — говорит Султан, и в его голосе слышится грусть. — Я хотел, чтобы ты был на этой «вечеринке». Щеки Нурманова краснеют, он мигом отворачивается, делая вид, что распутывает цепи — но Хаир все равно не замечает этого, продолжая складывать одежду и напевая какую-то песню под нос. Все же придется выбрать вариант с этим тупым клубом.***
Султан отчаянно пытается незаметно пройти в общежитие. Юношу шатает, из-за чего пройти незамеченным точно не получится — а время, между прочим, четыре часа ночи. Четыре часа ночи, а пьяный вдрызг, вымотанный, уставший, с засосом на шее Эйм стоит у двери, ведущей в общагу, и пытается думать, а нормально ли будет спать на коврике под дверью, как собачка. Потому что пройти незамеченным у него вряд ли получится, лезть на второй этаж через окно — такая себе идея, а запасных входов и выходов он просто не знал. Повезло. Красноволосый тихо дёргает ручку двери и обнаруживает, что она открыта, а охранник мирно посапывает в своей каморке. Главное сейчас — ни во что не врезаться, ничего не уронить и не упасть самому. Если с первыми двумя пунктами он хорошо справляется, то с последним проблемы — на первой же ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, Султан спотыкается, падает и больно ударяется головой об стену, шипя и потирая ушибленное место. Со стороны, где находился охранник, послышался шорох, и парень быстро пополз на четвереньках вверх по лестнице. До комнаты он продолжил ползти — сил на то, чтобы подняться и пойти нормально, у него уже не было, и не факт, что дверь откроет. До ручки ещё надо дотянуться. Ещё веселее будет, если окажется, что Аю закрыл дверь перед сном. Тогда Эйм точно будет спать на коврике под дверью, как псина какая-то. Как же он ненавидит себя за это все; за пьянство, за свои чувства, за то, что он пытается заглушить это левыми людьми и горькими напитками, даже не пытаясь что-то сделать. Ручка двери сразу поддается, что радует — Султан встаёт, пошатываясь, и заходит в комнату. Слабый свет с улицу совсем не освещает кровать Нурманова, но отлично падает прямо на затылок и спину Хаира. Его волосы немного смешно торчат, губы приоткрыты, а сильные руки прижимают вторую подушку к груди. Как бы Эйм сейчас хотел оказаться на месте этой подушки… Как он мечтал, что эти сильные руки будут прижимать его к себе, как он будет задыхаться от аромата одеколона, прижимаясь к шее парня, как тот будет исследовать все его тело, задевая чувствительные места — это все мечты; мечты, которые никогда не станут реальностью. От всех этих мыслей у Нурманова постепенно сносит крышу. Он сам не замечает, как уже сидит на коленях перед кроватью своего «всего лишь соседа по комнате» и медленно, очень аккуратно прикасается губами к задней стороне шеи парня. Никакой реакции не следует, значит, голубоволосый крепко спит, что только на руку парню. Поцелуй, поцелуй, поцелуй. Была бы на губах Эйма помада — вся шея Аю сзади была бы в ней, потому что юноша просто не мог перестать трепетно прикасаться губами к нежной коже своего возлюбленного. Так же аккуратно целует за ухом и слышит резкий выдох, от чего голова окончательно перестает работать, сердце готово проломить ребра, а в штанах становится тесно. Султан почти стонет в ухо спящего, но вовремя, хоть и постепенно, возвращается в более-менее трезвое состояние. Хочется больше. Но нельзя, и красноволосый прекрасно это понимает, с тихим вздохом отстраняясь от спины любимого, еле волоча ноги на свою кровать.***
Восемь утра. Восемь утра, а Султан понимает, что не только не сможет танцевать или петь сегодня — он вообще не сможет встать с кровати, потому что голова безумно раскалывается, тошнит, и в целом состояние оставляет желать лучшего. И вообще, он хочет дальше спать. Но нет — Хаир никогда не просыпает и никуда не опаздывает, поэтому всегда ставит будильник и просыпается по первому противному звону, в отличие от Нурманова, который не может встать даже с третьего звонка. Стоит ли вообще говорить про сегодня? Сквозь сон парень слышит, как сосед встаёт и первым делом идёт в душ. Эйму настолько плохо, что он вообще не соображает; хочется умереть или хотя бы чувствовать себя лучше, но все, что пока удается сделать — спать дальше. Но не тут-то было. — Танни? Все в порядке? Что? С каких пор Султан называет его «Танни»? От такого неожиданного поворота событий красноволосый даже проснулся и медленно развернулся в сторону соседа, не открывая глаз и не отвечая, но продолжая думать, когда же он успел получить это прозвище. Лишь почувствовав на своем лбу чужую руку, он резко открыл глаза и чуть не упал с кровати, увидев напротив себя лицо Хаира, смотрящего на него с каким-то беспокойством. — Ой, — смог лишь выдавить из себя Султан, дергаясь и откидывая этим руку голубоволосого. Тот садится, скрестив ноги, и продолжает смотреть в быстро краснеющее лицо юноши, покачивая головой и оценивая состояние. — Ты хоть знаешь, как я переживал? Ты ведь даже записку не оставил, на телефон не отвечал, ещё и вернулся черт знает во сколько, — Аю протягивает руку и проводит большим пальцем по одному из засосов парня, заставляя того покрыться мурашками и тяжело вздохнуть. — Ты был в клубе, скажи честно? — Да-а, — протягивает Эйм, чьи мысли заняты не ночными приключениями, а рукой Султана, до сих пор находящейся на его шее, от чего юноша непроизвольно вытягивает голову. Хаир все же убирает руку, почесывая голову и тяжело вздыхая. — Я скажу ребятам, чтобы гоняли хореографию эксо, — голубоволосый достает телефон, чтобы отправить сообщение, — а я останусь с тобой и прослежу, чтобы ты всякой фигни не натворил. От такого решения младший даже присел, сразу же падая назад от резко давшей в голову боли. — Ты с ума сошел? Ты же лидер! — И что? Я имею право остаться дома, тем более, что мне не плевать на твое здоровье и самочувствие. Посмотри на себя — даже сесть не можешь, что уж говорить о всем остальном? А ещё ты до сих пор в кофте и джинсах, в которых вчера ушел, ну как так? Султан опустил взгляд и накрылся с головой одеялом, пытаясь скрыть свое смущение. Он правда чувствовал себя виноватым за свое поведение, за то, что из-за него инки пропускают первую «общажную» тренировку, за то, что не даёт заниматься Аю своими делами. И все просто из-за его решения сходить в клуб. Отлично. Эйм снова дергается, чувствуя, как сосед аккуратно откидывает одеяло с головы и поправляет взлохмаченные волосы парня. От такой заботы красноволосый хочет скулить, потому что понимает, что это лишь на один день, что такого больше не повторится. Почему-то хочется увидеть его лицо сейчас. Нурманов медленно разворачивается и сразу же пересекается взглядом с Хаиром — парень смотрит на него не так, как обычно. Сложно понять, что не так в его взгляде, но что-то точно не так. Глубокий вздох. — Я дам тебе таблетку, возможно, она избавит тебя от головной боли, — Аю встает, убирая руку с головы Эйма, что так жалобно смотрит своими шоколадного цвета глазами, будто прося никуда не уходить и не оставлять его в таком состоянии, — И тебе нужно переодеться, не будешь же ты весь день лежать в джинсах и кофте, в которых был в клубе, верно? — Хорошо, я понял, спасибо, — вздыхает Султан, пытаясь хотя бы немного приподняться на подушке, принимая полусидячее положение. Может, от прикосновений Султана, или просто так ему стало немного легче, но голова продолжала болеть, особенно давая по вискам, а тело совершенно не двигалось. Неплохо было бы вообще принять душ, может, это совсем взбодрит и растормошит его. Но сейчас оставалось надеяться, что волшебная таблетка Аю поможет. Султан вернулся, держа в руках две маленьких красных таблетки в одной руке, а в другой — стакан воды, осторожно давая Эйму выпить все это, и только затем ставит стакан на стеллаж и снова садится рядом. Красноволосый опять краснеет, понимая, что старший опять на него смотрит, но ничего не делает — продолжает сидеть, обхватив колени руками, и ждет, когда же лекарство наконец-то подействует. Вроде чуть полегче. — Как вы вчера отметили? — тихо спрашивает Эйм, все еще виня себя за то, что кинул парней и отправился в клуб. Вдруг он пропустил что-то интересное? — Было бы веселее, если бы там был ты, — протягивает Султан, наконец-то отрывая взгляд от красноволосого и смотря в окно, — Асет, как обычно, напился вдрызг и вырубился во второй час всей тусовки. Эльдар и Ернар контр страйк обсуждали. Зато я почти все съел, хах. — Мгм, значит, я ничего не пропустил? — Ты пропустил пьяный бред Эша, — рассмеялся Аю, при этом случайно, или, может, специально, в порыве хохотача кладет руку прямо на бедро Нурманова, у которого в этот момент крыша чуть не поехала. Да, через одеяло, ну и что? Все равно это рука одного Султана, а это бедро другого Султана, так какого черта? Нет, сегодня точно лучший день в его жизни. Даже с головной болью. — И что такого он говорил в пьяном бреду? — улыбается Эйм, понимая, что с этой улыбкой и пылающими щеками выглядит как идиот, но, кажется, Аю смотрит не на него и это хорошо. — Что любит Ернара, представляешь? Наш бедный макнэ чуть в дурку не отъехал от такого заявления. Жаль, что Эш по-любому ничего не помнит, зато Эре жить с этим… Да и с Асетом ему тоже жить несколько лет. Не знаю, как они будут разбираться, но очень интересно. Эйм от души смеется, про себя думая, что мог бы оказаться на месте Асета — тогда уже было бы не до смеха, однако он все равно надеялся, что если это правда, то Ернар ответит парню взаимностью, и все у них будет хорошо. Может, и Султан признается. Но не сегодня. — Тебе стало лучше? — Эйм только сейчас замечает, что рука Аю все еще на его бедре, а взгляд парня устремлен прямо на его лицо, и от этого в очередной раз краснеет и вместо нормального ответа издает нечеловеческий писк, сразу же откашливается и, делая вид, что потирает переносицу, но на самом деле пытается прикрыть зардевшие щеки, отвечает: — Было бы еще лучше, если бы ты, как мама в детстве, укрыл меня одеялом, спел колыбельную и поцеловал в лоб, чтобы я заснул сладким сном, а так, вроде, немного получше стало. Султан сам удивляется от того, что только что сказал, краснея настолько, что его щеки и уши, наверное, сливаются с волосами — настолько ему было стыдно и страшно за самого себя, но вдруг прокатит? Голубоволосый на это лишь тепло смеется, убирая наконец руку с ноги младшего, запускает руку в его волосы цвета вишни и буквально пару секунд поглаживает, заставляя Султана блаженно закрыть глаза и откинуть голову, немного приоткрыв рот. Страшно сексуальное действие. Эйм это не осознает, ему просто хорошо, в то время, как Аю от такого зрелища нервно сглатывает и быстро убирает руку. — Если ты переоденешься, я все это сделаю, обещаю! Султан артистично обиженно надувает губки, откидывая одеяло и медленно вставая на ноги. Голова кружится, тело болит, но жить можно — после душа точно должно стать лучше. — Ты далеко собрался? Смотри не грохнись, — с ноткой беспокойства в голосе говорит Хаир, снова с переживанием смотря на соседа. Тот лишь одним жестом указывает на ванную комнату, кивая головой и забирая с собой первую попавшуюся футболку и шорты. — Ладно, если что, зови. — Хорошо, — на автомате отвечает Султан, и только потом до него доходит смысл фразы, брошенной голубоволосым. Звать в душ?! «Мир сошел с ума», — подумал Эйм, закрывая за собой дверь в ванную комнату.***
Он был прав. Прохладные капли воды действительно освежили и приободрили Султана, но спать все еще хотелось. Особенно хотелось получить колыбельную и поцелуй в лоб от Таши. Но вряд ли парень сделает последнее, они же просто соседи по комнате и друзья по команде, так? Тем более, Эйм был уверен, что Султан не обделен женским вниманием, и явно ему нет дела до какого-то там парня из группы. Да и поцелуй, не важно, куда, это уже как-то не по-дружески. Это девочки так делают по дружбе. Но они же не девочки. Султан вздыхает, стараясь отогнать противные грустные мысли, вытирает полотенцем сырые, зато чистые волосы и надевает вещи. Шорты оказываются короче, чем он ждал, и длинная огромная футболка почти прикрывает их, создавая впечатление, что парень вовсе без низа. Ну, не страшно. Все равно он сейчас заберется под одеяло. Выходит из душа, держа одежду в руках, и чуть не влетает в Султана, стоящего у двери в ванную комнату. Слишком неожиданно. — Ой, прости, — будто выдыхает Хаир, поднимая упавшую на пол кофту Эйма. Парни почти касаются руками, и оба нервно смеются, пока голубоволосый не отдает предмет одежды своему соседу и не скрывается за дверью ванной. Глубокий вздох. В поведении Аю есть что-то странное, что-то, что очень сильно напрягает Эйма. Но он даже понять не может такую резкую смену настроения друга. Может, он правда так переживал за него ночью? А может, он до сих пор спит, а это просто сон? Султан кусает сам себя за плечо, убеждаясь, что все, что происходит — реальность. И обалдевший от того, что делает Эйм прямо сейчас, Аю, тоже реален. — Ты зачем… Зачем ты укусил сам себя? — Султан удивленно смотрит на второго Султана, который готов умереть от стыда, но продолжает говорить слова, которые, наверное, никогда и ни за что не сказал бы в обычный день или в обычной ситуации. — Могу и тебя укусить, если так хочешь. — А давай, — с вызовом бросает Хаир, смотря прямо в глаза красноволосого. Тот шумно выдыхает, на мгновение сбивая Аю с мысли, и, развернувшись, падает на свою кровать. — Не дождешься. Султан накрывается одеялом, чуть не путаясь в ткани, и с тихим вздохом закрывает глаза. Это уже становится мучением — это ведь шутка, он ни за что не купится на провокации Аю, чтобы потом не испытывать чувство стыда и опустошения. Сейчас он просто ляжет спать. Просто забудется на несколько часов, а дальше все будет так, как раньше, правда? — Так ты хочешь колыбельную? — Не откажусь, — зевнул Эйм, высовываясь из-под одеяла, — давай что-то из того, что я знаю, и, желательно, не корейское. — Без проблем, — отвечает голубоволосый, садясь рядом с другом, и начинает петь своим прекрасным голосом. У Эйма захватывает дыхание с первых строк. I don't want this moment to ever end Where everything's nothing without you I'd wait here forever just to, to see you smile Cause it's true, I am nothing without you Султан смотрит с широко распахнутыми глазами. Он не может, просто не может отвести взгляд от своего возлюбленного, губы которого то широко раскрываются, издавая совершенно точные по нотам и тону звуки. У другого же Султана прикрыты глаза и руки нервно трясутся, но он их прячет от взгляда красноволосого. Не дай бог тот узнает, что Хаир переживает, потому что для него это не просто песня. Это — то, что он сам не может сказать уже как несколько месяцев. I want you to know, with everything I won't let this go These words are my heart and soul I'll hold on to this moment, you know As I bleed my heart out to show and I won't let go. Время проходит слишком быстро. As I bleed my heart out to show and I won't let go. Эйм готов молиться на эту песню в исполнении Султана. Эйм вообще готов молиться на эту песню, ведь она так хорошо описывает его собственные чувства к Аю, заставляя каждый раз при прослушивании сердце быстрее биться, а мысли устремлялись только к одному человеку. Парень никак не мог ожидать, что его лучший друг выберет именно эту песню в качестве колыбельной. Хах, спасибо, теперь он точно не уснет — Таша перешел все границы, задев самые глубокие чувства Танни, из-за чего, наверное, он не будет спать ближайшую неделю, проводя вечера на улице и думая, думая, думая. — Очень красиво, — на одном выдохе выдает Султан, нервно сжимая одеяло в руках. — Я не знал, что тебе нравится эта песня. — Понравилась, когда ты дал послушать, — отвечает немного покрасневший Хаир, поправляя прядь волос. Нурманов улыбается, и эта одна из тех улыбок, что даются максимально тяжело — в душе он просто кричит, посылая всё и вся матами, проклиная себя за то, что влюбился именно в своего друга, в коллегу по группе, в лидера, в конце концов. — А еще я обещал поцеловать тебя в лоб. И подоткнуть одеяло, как заботливая мамочка. — Фу, ты же не мамочка, — хихикает Эйм и тут же замолкает. Точнее, его затыкают. Точнее, Аю немного промахнулся мимо лба. Точнее, Аю поцеловал его не в лоб, а в губы. Это даже не полноценный поцелуй — Султан слишком ошарашен для того, чтобы вообще принять то, что происходит, а второй Султан слишком боится реакции первого, особенно тот факт, что парень явно очень напряжен. Он уже спит? Эйм настолько сильно шокирован, что продолжает сидеть, как камень, и только когда рука Аю оказывается на его собственной, понимает, что это правда. Это не сон. Султан Хаир действительно его целует прямо сейчас. И только тогда красноволосый приоткрывает губы, позволяя Султану целовать себя глубже и сам отвечает на его поцелуй. Все становится таким воздушным, легким; ощущение, что парни не на кровати сидят, а летают где-то в воздухе. Таша, не разрывая поцелуй, немного двигается, позволяя себе обхватить младшего за талию и крепко прижимает его к своему телу. Голубоволосый прихватывает зубами нижнюю султанову губу и несильно сжимает, чуть оттягивая вперед — в ответ Султан судорожно хватается за его шею, будто боится, что парень уйдет, и тихонечко скулит. От таких действий сносит крышу — Аю еще больше углубляет поцелуй, проводя языком по зубам и проскальзывая в чужой рот, запуская свободную руку в вишневые волосы. Эйм, кажется, сейчас потеряет сознание –он готов умереть за то, чтобы этот момент не заканчивался. Все усугубляет тот факт, что Султан — один сплошной оголенный нерв; он хочет простонать только от того, что Хаир проводит своими пальцами по его голове, периодически сжимая пряди волос, и от его второй руки, аккуратно сжимающей его талию, заставляя парней практически прилипнуть друг к другу. Язык красноволосого умело переплетается с языком… друга? Любовника? Кто же они теперь друг другу? В прочем, неважно — он просто не хочет думать о чем-то в момент, когда Султан снова играет с его нижней губой, а сам он совершает совершенно непростительное действие рукой, только что лежавшей на голове Эйма. Аю проводит кончиками пальцев по задней стороне шеи Танни, и от такого Султан не может сдержать сладкий стон, сорвавшийся с его губ прямо в губы Таши, который, без сомнений, остается доволен такой реакцией и проводит рукой еще раз по эрогенной зоне парня. Эйм весь покрывается мурашками. Еще раз Аю так сделает — и он не будет сдерживаться. Конечно, Хаир проводит третий раз по шее Нурманова, от чего у второго окончательно срывает все тормоза. Султан открыто и пошло стонет, выгибаясь всем телом и углубляя поцелуй, убирает руки с шеи старшего и хватается за его плечи, прижимаясь еще ближе. Парни целуются так еще несколько минут, прежде чем Эйм отстраняется, тяжело дыша и облизывая припухшие губы. — И как… И чт- — Я хочу тебя, — резко выпаливает Аю, тоже пытается отдышаться и смотрит в глаза своего уже не просто друга. Он такой красивый — волосы все еще мокрые после душа, футболка помялась, синяки под глазами хорошо выделяются на бледной коже, опухшие красноватые губы приоткрыты, а взгляд направлен прямо на него. Однозначно — сегодня Султан станет его мальчиком, и Хаир будет целовать его каждый день, куда тот захочет, иначе — смерть от остановки и разбития сердца. — Я хочу тебя взаимно, — отвечает Эйм, с каждой секундой все краснея. К чему все эти разговоры? Если безразмерная футболка красноволосого и одеяло еще может что-то скрыть, то простая футболка и шорты Аю ясно дают понять, что парень не просто целоваться хочет. Султан прекрасно видит это, и, отбрасывая все свои комплексы и страхи, на одном дыхании выдает: — Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Кажется, в Султана вселяется монстр в этот момент. Все, что происходит дальше, окончательно теряет здравый смысл. Парень просто накидывается сверху на свою жертву, снова целуя Танни, глубоко и влажно. Эйм уже давно отбросил все остальные мысли, кроме той, как сильно он его хочет. Он запускает руки под футболку старшего, выводя пальцами разные узоры на спине, иногда царапая, чем вызывает еще более учащенное дыхание. Но обоим уже не терпится, и Аю, резко отбрасывая одеяло куда-то на пол, снимает с Эйма эту надоевшую ему футболку; красноволосый немного смущается, пытаясь прикрыть стояк, так палевно красующийся в шортах, на что Хаир шипит и прижимает руки младшего к подушке. — Не бойся, сладкий, — облизывается Султан, все еще нависая над своей жертвой, — Я все равно возьму тебя. — Пожалуйста, Аю, — хнычет Эйм, — я не смогу так долго сдерживаться. Голубоволосый принялся с самого начала, то есть с прекрасных проколотых ушек, исследовать тело извивающегося под ним мальчика; на каждое прикосновение губ Султана парень отвечал рваным выдохом или прогибом, дергаясь от столь сладкой пытки. На коже расцветали все новые и новые засосы, показывая принадлежность Эйма всего одному человеку. Аю подмечает еще одну приятную деталь о младшем: Султан офигенно пахнет. Сладкий запах вишни исходит от кожи, волос, и, кажется, даже въелся в кончики пальцев. Таша глубоко дышит, наслаждаясь моментом, и легонько прикусывает сосок Танни, рукой скручивая второй, и слышит снова этот сладкий стон, в котором слышится во всей чистоте возбуждение. Хаира кроет. Ему не верится, что Нурманов в его руках — настоящий, такой желанный, возбужденный и податливый. Он снова принимается за шею, отметив, что это — главная эрогенная зона парня, оставляя поцелуи, нежно закусывая, старясь не оставлять слишком много засосов на видной части. Эйм стонет его имя Султану на ухо, прогибается, бедрами двигает, и это так круто, что Аю сам себе завидует. Деликатность, которую он проявляет в танцах, не покидает его и сейчас; вместо того, чтобы перейти к более откровенным действиям, он просто целует тут и там, наслаждаясь ощущениями нежной кожи под губами. — Пожалуйста, Султан, — снова на выдохе просит Эйм, закатывая глаза, — выеби меня уже, иначе я кончу прежде, чем твой член хоть на миллиметр войдет в меня. И как можно такому отказать? Лидер отрывается от шеи своего согруппника и смотрит ему в глаза; в шоколадных глазах Эйма столько мольбы и желания, что Султан снова наклоняется, целует младшего в губы и одним быстрым движением снимает его штаны вместе с бельем. Красноволосый снова стонет, уже от того, что наконец-то стало не тесно. Такой сладкий, такой горячий и такой прекрасный — у Хаира перехватывает дыхание от совершенно голого Султана, чья грудная клетка опускается и поднимается с бешеной скоростью, а сердце стучит так громко, отдавая громким ударом прямо в голову, совсем затуманивая разум младшего. На один момент Аю становится страшно. Боязней всего склониться к обнаженному телу, обдать горячим дыханием ствол, впервые коснуться его губами. Из члена уже обильно сочится смазка, и Хаир просто растирает ее пальцем по головке, вызывая у Султана совершенно новые ощущения и эмоции — он чуть не давится своим стоном, моля высшие силы, чтобы не кончить, потому что возбужден он адски. Голубоволосый сглатывает от волнения и, схватившись за ствол Эйма одной рукой, скользит языком по всей длине, останавливаясь у головки, обводит по кругу кончиком уздечку и берет в рот, слизывая выступающую смазку. Вкус солоноватый и сладкий одновременно. Вкус его самого лучшего Султана Нурманова. Эйм резко откидывает голову назад, простанывая псевдоним своего любовника на всю комнату так, что, наверное, все соседи услышали; парень машинально толкается бедрами вверх, от чего Аю чуть не давится, но держится и медленно двигается по стволу вверх-вниз. Медленно, потому что Султан не должен излиться ему в рот — он даст ему кончить только с его членом внутри. Поэтому Хаир делает последние движения, с хлюпом выпускает член из своего рта и быстро целует Султана во внутреннюю поверхность бедра, вытирает рот рукой и смотрит, как красноволосый, чуть не плача, тянется руками к своему органу, чтобы разрядиться. Аю снова злится, резко хватает руки Эйма и снова наклоняется к его лицу, кусая за мочку уха. Парень вскрикивает, пытается отвернуться, но Султан оставляет мимолетный поцелуй, чем успокаивает младшего. — Ты не кончишь, пока я не трахну тебя, ты понял? Даже не смей прикасаться к себе, — Аю окидывает комнату взглядом, находя ремень для штанов, и быстро берет вещь, связывая руки Эйма. Не зря же он учился делать «наручники» из ремня. Нурманов даже не сопротивляется. — Разденься, — просит Султан, встряхивая своими все еще сырыми волосами и стараясь отогнать перевозбуждение. Он не может облажаться, не может кончить раньше, чем Аю этого захочет, не может так подставить его в первый раз. Не может и не хочет. Но, видя перекатывающиеся мышцы Хаира, его полуобнаженное подтянутое тело, хочется касаться везде, взять и не отпускать. Султан Нурманов далек от религии. Но в этот момент он чуть не встает на колени и не благодарит небеса. Неужели то, что так часто снилось ему по ночам, неосознанно являлось в моменты, когда он занимался самоудовлетворением, было лишь недоступной мечтой в один момент стало реальностью? Аю остается в одних боксерах, и, снова целуя Эйма, держит его связанные руки в своих. Поцелуй уже становится более грубым и требовательным со стороны обоих, и старший оторвался, смотря на лежащее под ним тело, проводя взглядом от кончиков ног до почти высохших красных волос парня. Султан закусил губу, не выдержав пристального взгляда, и отвернулся. — Ты стесняешься? — почти шепотом говорит Аю, проводя кончиком носа по султановой скуле, — не стесняйся. Ты очень красивый. — Султан, не мучай меня, я итак весь извелся. — Хорошо, сладкий. Эйму страшно, страшно и хочется одновременно; он медленно переворачивается, опираясь на локти, и немного прогибается в спине, оттопыривая попку, а щеки горят от осознания того, что Султан видит его с такого ракурса. Ему действительно стыдно и страшно. А еще он не понимает, почему Аю не совершает никаких дальнейших действий. — Пожалуйста… — начинает просить красноволосый, но сразу же замолкает, когда чувствует прикосновение горячего языка прямо к колечку мышц. И после такого от Султана не стоит ждать ничего вразумительного. Громкий, протяжный, высокий стон заполняет помещение. Эйм трясется, покрывается мурашками, чуть не плача от того, насколько сильно возбужден. Пальцами пытается схватиться за подушку, сжимая ткань с такой силой, что кажется, что в любой момент она просто порвется. Хаир лижет чувствительную кожу отверстия, что отчаянно сжимается, вызывая то стоны, то всхлипы юноши; руками он раздвигает ягодицы парня, что дает ему возможность глубже протолкнуть свой язык, доводя измученного Эйма чуть ли не до криков. — Я сейчас умру, — по щекам Султана текут слезы, ему так хорошо и плохо одновременно. Плохо лишь от того, что он не может кончить. Хорошо — по всем остальным причинам. Нет, ему безумно хорошо. До закатанных глаз и сбитого дыхания. Аю отстраняется, причмокивая; ему самому невтерпеж, хочется заполнить младшего собой, хочется, чтобы он так же сладко стонал и извивался в его руках. Поэтому парень достает откуда-то небольшой тюбик смазки, выдавливая и размазывая ее в руках. Длинные пальцы, отлично смоченные смазкой, касаются сжатой дырочки, и старшему не требуется много времени, чтобы первый палец скользнул внутрь. Султан снова дергается от совершенно новых ощущений, которые, определенно нравятся ему. Он выгибается дугой, оттопыривая зад, требуя большего, и Хаир сгибает палец внутри, поглаживая мягкие стеночки. Его разум просто отказывается работать, когда под ним такое худое, такое прекрасное, такое желанное тело; Аю просто смотрит и продолжает двигать пальцем, запоминая каждый стон, каждый вздох своего любимого. Кто же знал, что их безобидный поцелуй и дружба перерастет в… В такое. Старший вытаскивает палец и толкается внутрь уже двумя пальцами, другой рукой водя по половинке парня. — Ох! — вскрикивает Эйм и стонет от приятной боли, когда Хаир звучно шлепает его по ягодице. Еще один удар и проворот пальцами. Султан уже не может прогибаться еще сильнее, иначе он сломается, но, в тот самый момент, когда Аю задевает пальцами простату, он просто превращается в полукруг, выгибаясь, как последний гимнаст. Голубоволосый толкается пальцами еще глубже, во второй раз попадая по простате, и мальчик снова бьется под ним. Султан трет комок нервов, нажимает на него, и Эйм воет, безуспешно стараясь заткнуть самого себя. Если остальные участники группы уже не на репетиции или не смылись из своих комнат, потом по-любому будут вопросы. Но сейчас Султану наплевать — он просто воет, трясясь от удовольствия, и сам насаживается на пальцы. Хаир добавляет третий палец, аккуратно раздвигая их в тугом отверстии. — Такой узкий, — шепчет Султан, наклонившись, наблюдает за тем, как реагирует дырочка Эйма, когда он дует на нее, — уверен, что сможешь принять меня в себя? — Я п-постараюсь, — стонет красноволосый, снова насаживаясь на пальцы, требуя, чтобы Аю опять коснулся его простаты. Но парень намеренно избегает комочка нервов, понимая, что не должен перестараться. Эйму больно, но эта боль вперемешку с удовольствием, от которого юношу уже распирает, с такой силой, что слезы до сих пор текут из глаз. — Мне нравится, как ты принимаешь мои пальцы, вишенка, — на эти слова Эйм лишь сильнее виляет задом, толкаясь на пальцы, — Тише, солнце, иначе ты мне все руки переломаешь. Султан скулит и валится грудью на кровать. Он хочет, чтобы старший наконец заполнил его, а не растягивал своими длинными дразнящими пальцами. Это приятно, безумно приятно, но он уже на пределе. Его член напряжен, и это приносит ощутимый дискомфорт, а Аю продолжает мучать его. Красноволосый поворачивает голову и пытается посмотреть назад; Хаир, замечая это, вынимает пальцы из растянутой дырочки, наклоняется вперед и целует Эйма, грубо хватая того за волосы, и трется пахом через боксеры прямо о его подтянутую попку. Незабываемые ощущения — Аю сам простанывает в рот младшего, еще сильнее упираясь стояком между ягодиц, и, наконец, разрывает поцелуй, стягивая свои трусы. — О боже, — Султан теряет остатки разума, такой, черт возьми, смущенный. Перед, точнее, за ним самый настоящий член. Настоящий горячий член, который сейчас войдет в его зад. Впервые что-то подобное случается с ним, даже в фантазиях все ощущалось не так, как сейчас. Аю требуется пара секунд, чтобы скользнуть несколько раз рукой по своему стволу, размазывая по нему естественную смазку вперемешку с купленной. Парень пристраивается поудобнее, чтобы наконец начать плавно входить. Старший двигается ближе, касаясь набухшей головкой его хорошо растянутой дырочки, и входит внутрь, медленно проскальзывая. Парни стонут в унисон — Эйм старается расслабиться, чтобы не делать ни себе, ни парню больно, а голубоволосый проводит пальцами по спине юноши, от чего тот уже в который раз покрывается мурашками. Дырочка Султана такая мокрая изнутри, Аю не жалел смазки, пока растягивал его. Стенки податливо расходятся, пропуская большой орган внутрь, и старший еле сдерживается, чтобы не вбиться одним движением до упора, хоть и хочется нестерпимо; но он скользит аккуратно, позволяя младшему прочувствовать каждый сантиметр его члена своими бархатными стеночками. Сам Эйм закатывает глаза, приоткрывая рот в немом стоне, не в силах выдавить ничего из себя. В нем настоящий мужской член, и это чувствуется потрясающе хорошо. Приятное ощущение заполненности, Султан сжимает связанные руки с такой силой, что костяшки белеют и ремень вот-вот лопнет. Он почти полностью расслабляется, привыкая к новым ощущениям, и совсем не чувствует боли. Аю напрягает то, что из рта любимого не исходит ни единого стона, и резко входит до упора, выбивая из Эйма то, что хотел — горячий громкий стон. Султан доволен, хоть и немного переживает из-за того, что мог доставить дискомфорт таким действием, поэтому целует мальчика в выпирающие позвонки, вдыхая уже природнившийся аромат вишни. Юношу потряхивает, но буквально через несколько секунд он успокаивается, немного насаживаясь на орган старшего. Султан принимает это как знак к дальнейшим действиям — он трется бедрами о султановы ягодицы, и член из-за этого совершает круговые движения внутри Эйма. Юноша тонко стонет, когда парень вдавливается в него сильнее, хоть орган и так заполнил его до упора. Безумно приятно. Потрясающее чувство, когда член входит полностью, и яички касаются нежной, чувствительной промежности; красноволосый сходит с ума, осознавая, что его имеет самый лучший в мире мужчина. Тот, о котором он мечтал с самого момента их знакомства. Вбиваясь сильнее, давая Эйму почувствовать, что он идеально заполняет его, Аю держит Султана за талию, и хрупкое тело выглядит так потрясающе в его руках. Он двигает бедрами быстрее и резче, заставляя младшего тихо стонать; но парень, наконец-то, находит простату и бьет по ней членом, заставляя красноволосого дернуться и взвизгнуть. Неописуемое удовольствие быстро накрывает Султана, когда старший начинает долбиться ровно по комочку нервов. Ему так хорошо; Эйм гнется дугой, вырывается, царапает свои руки, хватается за подушки и громко, громко и пошло стонет, срываясь на крики. Узость и жар мальчика сводят с ума, и Аю крепче перехватывает Султана, дергая его на себя, входя еще глубже. Он втрахивает красноволосого в кровать, заставляя того плакать от удовольствия, и одной рукой берет его за шею, притягивая к себе, продолжая с каждым толчком неизменно бить по простате. Эйм еле держится на коленях, трясется, стонет, плачет, но все еще не может позволить себе кончить. Его руки безумно болят от перенапряжения, но сейчас это не волнует юношу. Он даже стонать не может из-за этого не очень удобного положения, в котором его держит Аю, но это еще больше возбуждает. Эйм взмок и такое же мокрое тело прижимается к нему со спины; Аю целует заднюю поверхность шеи, вбиваясь в бархатные стеночки, сжимающиеся вокруг его члена. Младший не может остановить слезы; из его рта вырываются лишь хриплые всхлипы, а тело трясется от наполняющего удовольствия. Хаир двигается мощно, резко и глубоко входя внутрь, почти рыча в шею красноволосого. Ему дико доставляет вид Нурманова сейчас — он видит, как юноша кайфует, и старается максимально хорошо оттрахать свое сокровище, выкладываясь на полную. — Я скоро кончу, — выстанывает Эйм, уже не в силах сдерживаться, и Аю его отпускает. Но не для того, чтобы просто так дать мальчику наконец разрядиться, нет. — Я хочу видеть твое лицо в этот момент, — говорит Султан, разворачивая младшего и укладывая его на спину, делая так, чтобы парень запрокинул ноги на его плечи, — Такой красивый. Нурманов краснеет, хотя, казалось, куда больше краснеть? Его лицо давно красное и припухшее от слез, руки расцарапаны почти в кровь и стерты на местах соприкосновения с ремнем, а попка уже ноет от пустоты и желания поскорее разрядиться. Член парня потрясающе красный и напряженный, и Хаир на самом деле удивлен насчет того, как его любовник еще держится, не позволяя себе излиться. Снова врывается в узкую дырочку, выбивая стоны из султанова рта, и поражается, каким красивым он может быть даже с заплаканным лицом. Султан все еще держит связанные руки у груди, молодец, не позволяет себе дотрагиваться до органа. Глаза его все еще закрыты, что не очень сильно нравится Аю. — Посмотри на меня, — выдыхает голубоволосый. Султан распахивает свои глаза и смотрит прямо на него, и этот взгляд пускает тысячу разрядов в сердце старшего. Он, стараясь удержать ноги любимого одной рукой, другой начинает дрочить и сам двигается быстрее. Эйм поддается удовольствию, захлестывающему его, стонет особенно громко, сексуально и сладко, и начинает кончать в ладонь лидера, содрогаясь всем телом. Его глаза закатываются во время оргазма, но он все еще старается смотреть на Аю, который, от вида заплаканного лица, которое искажается от того, что Султан получает разрушительный оргазм, начинает толкаться в податливое тело еще сильнее, выжимая из него последние силы, долбясь по простате, несмотря на то, что красноволосый уже кончил. Его и без того узкая дырочка сжимается вокруг крепкого органа Хаира, и он низко стонет, кончая внутрь парня. Он даже не выходит из мальчика, рушась на него сверху. Оба дышат так тяжело, из рта Эйма все еще выходят тихие стоны, и он снова трясется, всхлипывая. — Ты в порядке? — Аю напуган такой реакцией; он выходит из дырочки парня, позволяя собственной сперме начать вытекать из нее, и ложится рядом, все еще тяжело дыша. — Я… Мне… Я люблю тебя, Аю, — младший снова смотрит в лицо возлюбленного, который широко улыбается от этих слов. — Я тебя тоже, вишенка, — голубоволосый хихикает и трется носом об нос Эйма, но тот очень быстро отстраняется. — Я хочу обнять тебя, — хнычет парень, поднимая перед собой связанные руки. Султан ойкает и быстро развязывает их, целуя натертые запястья и откидывая ремень туда же, куда буквально недавно полетело одеяло и одежда парней. Эйм аккуратно, как-то по-детски обнимает его, и это безумно мило, и Аю снова хихикает, прижимаясь носом к щеке любимого. — Никогда не испытывал ничего подобного, — выдыхает Султан, поворачиваясь лицом и близко-близко смотрит на Хаира, — Скажи честно, я сейчас сплю и мне все это приснилось? — Тогда нам приснился один и тот же сон, — старший опять проводит пальцами по задней стороне шеи Султана, и тот вздрагивает, прижимаясь ближе и утыкаясь лицом в шею Аю. — Я буду держаться за этот миг, ты ведь знаешь. Я умру за то, чтобы доказать, что не отпущу тебя. Эйм тихо шепчет эти слова песни в шею любимого. Его голос немного дрожит от волнения, а их руки переплетаются, образовывая самую прочную связь в мире. — Я боялся, что ты выберешь Ернара в качестве соседа по комнате, — признался Хаир, издавая нервный смешок. — Мне пришлось уговаривать Асета, чтобы тот заставил макнэ жить с ним. А я и не знал, что он влюбится. — Я тоже не знал, что влюблюсь в лидера группы, когда принимал приглашение от малфы, представляешь? — Эйм смеется, сильнее сжимая руку Аю, — Тем более представить не мог, что он меня трахнет. — Ну, это же не последний раз? — Шутишь? Я кто, чтобы отказывать себе в таком удовольствии? — Султан искренне удивляется такому вопросу Хаира. — Если ты, конечно, сам захочешь… — Кто я такой, чтобы не захотеть такого горячего, сладкого, красивого и сексуального парня, как ты? Смотри, как бы я тебя случайно в раздевалке на репетиции не трахнул. Или, скажем, на лестнице. — На лестнице, думаю, не очень удобно, — говорит Эйм, вспоминая, как он ночью пытался подняться по этому ужасу. — Тем более нас могут заметить. — Так в этом же вся суть. Экстрим, все дела. — И как ты объяснишь Фадееву, если он застукает двух своих участников, трахающихся на лестнице общаги? Тем более, что ты лидер! — Пусть вставит это в наш новый клип, — Аю смеется, получая легкий подзатыльник от Эйма, и нежно целует его в щеку. — Ладно, полежим еще немного и в душ, а то ты… Ты весь течешь, — парень позволяет себе скользнуть рукой между бедер Султана, чтобы собрать пальцами вязкую жидкость и пихнуть их красноволосому в рот. Эйм, на удивление, без претензий вылизывает его пальцы и причмокивает. — Сладко, — Султан урчит, как кот, которому только что дали поесть сметаны. Хаир целует его в макушку, поглаживая по взмокшей спине. Такой сладкий мальчик. Про душ они успевают забыть, и этот прекрасный момент заканчивается тем, что Эйм засыпает, уложив голову на грудь старшего. Тот лишь некоторое время играет пальцами с его волосами, укрывает их покрывалом и вскоре засыпает сам, не выпуская руку из этих вишневых волос этого самого лучшего в мире парня, и теперь это его парень, и он его любит. Любит больше всего на свете.I don't want this moment to ever end,
Where everything's nothing, without you.