Opposition

yungblud — california

      Чимин любит ту, тёмную, сторону его любимого Парижа, в который перебрался, будучи уже сознательным подростком, желающим жить отдельно от родителей и не зависеть ни от кого, кроме себя самого. Перекрасил волосы в ярко-рыжий цвет и отправился покорять, иногда даже слишком грязные, улицы столицы и завоевывать звание самого скандального и вызывающего скейтбордиста города.       Пак Чимин — имя на слуху у каждого, кто хоть малейшим чихом имеет отношение к улицам Парижа, месту, где всегда происходят самые интересные вещи, последствия которых иногда разгребает полиция. Нет, Чимин не хулиган, просто не может сдержать свою любовь к приключениям, которые так умело ищет для своей пятой точки сутки через двое, оставаясь завсегдатаем уличных тусовок с громкой музыкой и смехом таких же молодых парней с горящими глазами.       — Эй, Чимин! — обращается к нему его лучший друг Майкл, такой же эммигрант, который однажды искал соседа по квартире, а нашел Чимина на свою голову. — Смог бы проехаться и спрыгнуть с рампы так, чтобы повиснуть на баскетбольном кольце?       — Обижаешь, друг, — с хитрой улыбкой принимает вызов Чимин и направляет скейт в сторону площадки.       Чимин известен своими высокими прыжками, которые не каждый профессионал осмелится выполнить, к тому же, падений у него не было уже очень давно, примерно с тех самых пор, когда только учился вставать на доску и пробовать разную высоту. Самоуверенность иногда играет со смельчаками злую шутку, потому что именно в тот момент, когда Чимин касается рукой кольца, он теряет концентрацию, не успевая приземлиться обратно на скейт, врезается в так не вовремя появившегося брюнета азиатской внешности.       — Ну и может ты встанешь с меня? — зло говорит этот азиат, пытаясь снять с себя тело Чимина, который на миг замер, не в силах оторвать взгляд от тёмно-карих глаз напротив. Во-первых, лицо пострадавшего явно принадлежит корейцу, а во-вторых, это лицо оказалось охуенно красивым, что Чимин не может не отметить. — Земля, прием! — незнакомец щелкает руками прямо перед глазами скейтбордиста, пытаясь привлечь внимание.       — А, да! — Чимин поднимается на ноги, подавая руку брюнету, но тот лишь отмахивается. — Извини, я не рассчитал высоту.       — Или количество мозгов, — тихо говорит незнакомец на чистом корейском, что подтверждает догадку Чимина, но как только он хочет возмутиться, тот продолжает свое негодование: — Что вообще скейтбордист, — специально выделяет последнее слово, уже по-английски. — Забыл на баскетбольной площадке?       — Что, прости? — Чимин откровенно подофигел от напора, ведь сам он доброжелательно извинился, даже хотел поинтересоваться, всё ли в порядке с парнем, но тот начал на него наезжать. — С каких это пор площадка стала твоей частной собственностью?       — С тех самых, как её построили для того, чтобы играть в баскетбол, — абсолютно бестактно тыкает указательным пальцем Чимину в лоб, после чего машет рукой и добавляет грозное: — Проваливай!       Чимин был настолько зол только два раза в своей жизни: первый, когда его мать прочитала переписку с его парнем, и именно тогда он и решил уехать от них подальше, в самую Европу, второй — когда группа малолетних паркуристов вела себя абсолютно по-свински только потому, что Чимин — азиат. Тогда от того, чтобы набить этой шпане лица, еле-еле удержал Майкл, сказав, что за это грозит срок. И вот третий раз — этот брюнет мало того, что не принял извинения, так ещё и, мягко говоря, послал на все четыре стороны. И это Чимин не заикается уже о банальной корейской доброжелательности или правиле, что земляки должны держаться вместе. Не каждый день на улицах Парижа встретишь корейца, так ещё и с явным сеульским акцентом. Это же настоящее чудо! Которое этот самовлюбленный засранец испортил своим «фе».       — Что, друг мой, великий Чимин сегодня сдал позиции? — спрашивает Майкл, ожидающий друга, сидя на рампе.       — Пф, не дождёшься, пора придумывать план мести, — злобно говорит Чимин и проходит мимо друга, жестом показывая следовать за ним.

***

      — Чонгук, что с тобой сегодня такое? — спрашивает один из игроков команды. — Пропускаешь уже третий пас.       А у Чонгука нет ответа на этот вопрос, точнее он есть, но озвучить его вслух означает напрямую признать своё поражение, перед собственными бушующими гормонами или же... красотой этого рыжего засранца? Секса-то не было уже больше года, с тех пор как переехал сюда, в Париж, на учебу: попросту не успевал из-за учебы, да и не до поиска сексуальных партнёров было, одногруппники были теми ещё расистами, а потом нашёл друзей себе буквально на улице, а с бро спать не очень. Вот и выплескивает он своё напряжение в агрессивной игре, обычно обводя всех противников и забрасывая в кольцо даже с самых дальних и неудобных точек. Не зря его капитаном команды выбрали — он почти легенда. Но похоже на эту площадку двух азиатов уже немного слишком много, ещё чуть-чуть и от малейшей искры всё взорвется к чертям собачьим, а этого им обоим, кажется, не нужно. Но вот если подчинить себе это откровенно охуитиельное, рыжее чудо, то может им и удастся существовать бок о бок, ведь во всем Париже не нашлось, блять, другой улицы для того, чтобы обкатывать свою доску.       — Простите, парни, голова забита, — Чонгук оправдывается и, забирая с собой мяч, уходит домой, думать и размышлять над тем, как бы ненавязчиво извиниться перед этим рыжиком за свою излишнюю агрессию, ведь тот не виноват, что у Чонгука шарики за ролики заходят от внутреннего напряжения, да и продолжить общение в более подходящей обстановке тоже было бы не лишним.

***

      — Чимин, ты куда так разоделся? — Майкл спрашивает у друга, сидя на быльце дивана в гостиной, смотря на то, как он зашнуровывает свои берцы. — Ты вообще в курсе, что на улице июнь месяц? Нафига кожанку напялил?       — Ничего ты, Майкл, в этой жизни не понимаешь, — жестикулируя указательным пальцем говорит Чимин и напяливает свою косуху.       — Ну да, я же всего лишь на 2 года старше тебя, — обиженно говорит Майкл, складывая руки на груди и надувая губы.       — Детка, дело не в возрасте, а в кое-чьей заносчивости и падкости на красивое тело. Я раскусил этого баскетболиста с первого взгляда и кому-то нужно просто выпустить пар. Так почему бы ему не сделать этого со мной? — с хитрой улыбкой делится планами Чимин.       — Но ты же вроде отомстить хотел?       — Месть может быть сладкой, мальчик мой, — рыжий берет в рот чупа-чупс, соблазнительно облизывая губы, надевает чёрные очки и выходит за дверь.

***

usher — yeah!

      — Вы слышите эту музыку?       Очередной матч стрит-бола останавливается из-за резко появившейся громкой музыки. Все поворачивают голову в сторону источника звука, но замечают лишь рыжего парня в кожанке, который делает нереальные трюки на скейте. Буквально через мгновение Чонгук понимает, что глазеет как последний школьник на модель Victoria Secret: этот скейтбордист выглядит особо... сексуально в этой кожанке и под блядского Ашера. Кто вообще, блять, ездит на доске по улицам Парижа под Ашера?       Чимин останавливается, доделывая последний трюк, и выключает музыку. В этот момент Чонгук осекается, пойманный с поличным.       — Понравилось? — у рыжего во рту ебаный чупа-чупс, а хочется, чтобы чонгуков член, и это сводит с ума.       — Не могу не признать твоё мастерство, — берет себя в руки Чонгук, пытаясь делать вид, что это не он только что откровенно залипал на скейтбордиста, что сейчас, как будто специально, поправляет широким жестом руки волосы, и облизывает губы, вытаскивая конфету изо рта. Чонгук не может выгнать пошлые мысли из головы, видя сие чудо перед собой, сейчас он или спалится, или снова сагрессирует, поэтому срочно нужно придумать способ отвлечься.       — Ого, неожиданно, — удивляется Чимин, но позиций не сдаёт. — Я Чимин, могу организовать персональное выступление, — протягивает руку в культурном жесте.       — Я Чонгук, в индивидуальных шоу не нуждаюсь, — пожимает руку Чимина в ответ. — К тому же, ещё одной волны понтов я не выдержу.       — Понты? Ты думаешь я понтуюсь?       — Ну, ты же видимо больше ничего не умеешь, раз решил завоевать мое внимание именно таким способом, — Чонгук провоцирует Чимина, откровенно и беспардонно.       — Хм, предлагаю пари, — хитро улыбается. — Ты, я, мяч, кольцо, если я тебя обыграю, ты выполняешь моё желание.       — Но что я получаю взамен, если выиграю? — Чонгук приподнимает одну бровь.       — Меня.

***

      — Блять, Чонгук, войди уже в меня!       — Это твоё желание, малыш? — Чонгук дразнит рыжего, мстит за мучения, которые принёс ему тот, виляя своей задницей весь их импровизированный матч.       — Да, блять, сука, Чонгук, трахни меня уже!       — Принято, — целует глубоко и влажно, сразу входя до основания и выбивая из Чимина почти что крик, сдавленный чужими губами.       Чимин отомстил, сладко и тягуче, с чувством собственного достоинства и вкусом победы на губах, что так гармонично смотрятся аккурат рядом с чонгуковым членом. Чонгук извинился, раз 5 за ночь, но успел провиниться заново, дразня рыжего и не давая тому желаемого.       Теперь на улицах Парижа две легенды, чьи пути сошлись в один, чтобы сотворить новую историю, под Ашера, со стуком баскетбольного мяча об асфальт и колёс, проезжающих по очередной рампе.