Какого Карамона?

— Рейстлин, блин, Маджере! Какого Карамона ты творишь?! Голова злого тёмного мага, о котором старались к ночи не упоминать, мотнулась от оплеухи. Потом его слегка придушили в объятиях (он успел даже отрубиться, но быстро пришёл в себя), ощупали и развернули вместе с креслом. И снова придушили, в этот раз не за шею, что было бы прекрасно, если бы не приступ кашля, скрутивший Страшного и Ужасного Маджере. Когда он вновь смог воспринимать мир вокруг, перед носом обнаружился стакан. — Пей, Рейст, пей, не отравлено. Трясущимися руками стакан перехватить оказалось тяжело, но он справился. Мельком отметил, что кровавое пятно на ладони нужно было смыть. — Засранец ты, Рейст! Сто лет назад тебе говорили, сходи к врачу, сходи, не доводи до беды! И что теперь? Кожа жёлтая, сам прозрачный, согреться не можешь, дышишь через раз. Ты себя давно в зеркале видел? — Утром, — прошелестел маг. — Не понравился. — Кому не понравился? Сам себе? Ну, так за здоровьем не следил — теперь не чирикай! Холодная мокрая ткань стёрла кровавую кляксу. Маджере передёрнулся. Так над ним давно не издевались. Он попытался вспомнить, когда такое случалось в последний раз. Получалось, что ещё в Утехе, когда он с Карамоном (Какого Карамона?!) туда в очередной раз заглянул. — Пей чай, Рейст. Пей. Крупная девушка с рыжеватыми волосами стояла перед магом, сжимая кулаки. — Так бы и побила тебя, Маджере. Но боюсь, ты совсем тогда развалишься, и что делать с тобой тогда? Каким суперклеем склеивать? — Тайя, что тебе нужно от меня? — Чтобы ты жил, сволочь! Девушка разрыдалась и рухнула, заливая колени мага слезами. — Вот дурная… — вздохнул Рейстлин. Он погладил взъерошенную макушку. — Оставайся, истеричка мелкая. — Правда, можно? — хлюпнула она. — Можно, можно. Если бы нельзя было, я бы тебя уже в пруд к уткам телепортировал, — хмыкнул маг. — А вдруг ты на сегодня уже намагичился? Маджере молча пожал плечами и потянулся за чаем. Ему было лень напрягаться и объяснять неразумным окружающим что бы то ни было. Не телепортировал и не наорал — значит, пусть остаётся. Тайю он знал уже очень давно. Рейстлин знал, что она влюбилась в него ещё тогда, когда они только-только познакомились. В то время она была неуверенной, нескладной девчонкой, а он — столь же нескладным мальчишкой, тенью своего брата-силача. Тайя увидела в нём что-то, чего не видели другие люди. А Карамона всегда воспринимала как большого ребёнка. И это было слишком странно для привыкшего к издевательствам Рейста. Из-за этого он отталкивал девчонку всеми силами, но она всегда возвращалась. Три года — самый долгий срок, что она выдержала без встреч и разговоров с магом. Иногда ему просто приходили письма, иногда в очередной таверне появлялась её рыжая макушка… Глупая девчонка. От неё даже муж сбежал в монастырь, как раз три года и продержался. Ха. Рейст знал, от чего тот сбежал. От этого взгляда «не здесь и не там», которым Тайя могла напугать даже кендера. Именно после такого взгляда она несла какую-то несусветную хрень, значимую, но абсолютно непонятную. Например, что Стурм — трухлявая деревяшка под толстым слоем белой краски. Понять, к чему это, бывало очень сложно, особенно для тех, кто плохо её знал. Опасность же для себя или близких Тайя чуяла буквально нюхом. Благодаря этому и выжила, наверное. Способность была не магической, и это было ещё более странно. Рейстлин глотнул отвратительно горький отвар и поёжился — тот успел остыть. — Наревелась? Иди чайник поставь, чай остыл. — Ага… Когда мудрый суровый маг Рейстлин Маджере напился, наконец, чая, немного согрелся и капельку подобрел, Тайя уже отрубилась, присев на пол у его ног и завернувшись в край его мантии. Ногам стало почти совсем тепло, и Маджере тоже уснул. Темно, тепло, безопасно и уютно. Проснулся Рейстлин в своей кровати. Рядом свернулась клубочком Тайя, с другой стороны торчало ухо Даламара. Было тепло, и ругаться на них было слишком лениво. Покопошившись немного, маг снова уснул. Но каковы! Перетащить его, не разбудив, уснуть, прижавшись к нему с обеих сторон… Наглость — второе счастье. Все трое проснулись одновременно от громкого вопля «Какого Карамона!». Сели до того, как проснулись, и открыв глаза и увидев помятые и взъерошенные физиономии, расхохотались. Всхлипывающий от смеха маг еле успокоился. Его соседи по кровати смутились и ссыпались на пол. Даламар суетливо приглаживал вихры, не осознавая, что на щеке отпечаталась вышивка с рукава. Тайя тёрла глаза и отчаянно зевала. Рейстлин пытался понять, раздевали его или просто запихнули под одеяло. Выяснилось, что спал он одетым, так же, как и остальные, но на ноги ему натянули тонкие шерстяные носки, чуть колючие, но тёплые. Он представил, как сонные       ученик и подруга натягивали на него эти самые носки и снова заржал. Почему-то в его воображении они постоянно стукались лбами и переругивались шёпотом. Даламар заворожённо таращился на шалафи, а Тайя, поглядев на него, тоже расхохоталась. — Утречка доброго, господа волшебники! Где тут у вас кухня, чем вас на завтрак кормить? — Даламар, проводи её, заодно и живцов покормишь.