Здравствуй и Прощай

Стич снова был там. Обдуваемый теплым соленым ветром с юга, он стоял там вновь, как делал это всегда с того дня, как ее не стало. Каждый год он приходил сюда, чтобы убраться у ее могилы и посмотреть на фото, предаваясь воспоминаниям. С той поры мало что поменялось. Время от времени на памятнике появлялись птичьи отметины, следы осадков и пыль, что вместе с песком поднималась с пляжа Пойпу, чтобы отправиться на север и осесть где-то в глубине каньона Ваймеа. Часть пыли неизбежно оседала по пути, где находила могилу Лило вместе с другими, и также оседала там. Синий зверек всегда бережно оттирал памятник и плиту в каждый свой визит, его острые черные глаза не упускали из виду ни пылинки ни пятнышка. Больше всего он следил за памятником, на котором располагалась фотография Лило в ее ранние шестнадцать. Помещенная за герметично защищающее её кристаллическое стекло, которое предоставил Джамба, она не выцветала и не портилась. Увы, пыль и грязь все равно оседали на поверхности, и Стич прилагал все усилия, чтобы изображение оставалось четко различимым даже спустя годы. Годы… с той поры прошло около семи лет. Иногда они казались вечностью, иногда – парой мгновений. Вечностью они казались тогда, когда синий инопланетянин погружался в свои воспоминания о Лило и том времени, что они провели вместе. Как он повстречал ее в первый раз и неловко поздоровался, пока только начиная осваивать английский своим маленьким, но могучим мозгом; она была первой землянкой, с кем он вступил в диалог. Как выяснилось, что клетки его организма не были заряжены до конца, и его нейронные цепи начали разрушаться, толкая к сбоям в поведении. Как они искали его собратьев и Лило перевоспитывала их на благо жителей Кауаи. Как Хомяксвиль захватил главное управление Галактического Совета и готовился обрушить свою армию клонов Лероя на все живое, но в конечном итоге был остановлен здесь, на Земле. Как она пошла в колледж, где повстречала свою любовь. Как улетала в Вашингтон без него. Как задерживалась после работы, пока он наводил порядок в доме. Как не стало Нани. И наконец, как саму Лило настигла болезнь и как она старалась делать вид, что все в порядке и это временно. Она не хотела расстраивать своего лучшего друга. Но он все видел и понимал. Он всегда замечал слишком много. Стич обладал эйдетической памятью и помнил Лило во всех ее ипостасях и мгновениях жизни с момента первой встречи. Как менялась ее внешность, как менялись голос и поведение. То, что он помнил ее в таких подробностях, никак не давало ему смириться с ее смертью до конца. Одним мгновением все это становилось тогда, когда синий зверек в очередной раз осознавал, что он не стареет. Будучи одним из самых удачных экспериментов инопланетного ученого Джамбы Джукибы, он мог существовать практически вечно. И несмотря на все ту же эйдетическую память, он знал, что вместимость его памяти не бесконечна, и рано или поздно наступит то самое время, когда самые ранние воспоминания начнут искажаться и стираться. Космос, как же он боялся однажды позабыть ее под слоями столетий, которые скорей всего ждали его впереди… Впереди, несмотря на затаенное желание оборвать свою жизнь здесь и сейчас, чтобы больше не думать обо всем этом и освободиться от боли, что теперь преследовала его. Удерживал его лишь тот факт, что после ее смерти он направился снова служить в Галактический Флот. Это было бегство. Работа отвлекала его от воспоминаний, как и его обязанности капитана флагманского судна, его ответственность и необходимость действовать. Но сейчас он получил отпуск, который, как и у всех госслужащих высокого ранга, был довольно продолжительным, и оказался почти что наедине с своим мраком внутри, даже когда другие друзья были рядом. Его размышления слегка замедлили свой бесконечный порочный круг, когда его чуткие уши уловили мягкие шаги сзади. Затем теплые мягкие лапы обхватили его сзади за талию, и он почувствовал, как от них поднимается тепло к его груди. - Рррру? Энжел. Он слегка всхлипнул и наклонил голову. Вес воспоминаний был слишком тяжел, так как его мозг не мог просто взять и потушить их в памяти. Не имел права на это. - С-с-стич? - Да, - выдохнул он, поднимая голову обратно к фото, не решаясь встречаться взглядом с Энжел. Взглянув на фотографию, он снова на пару мгновений поддался воспоминаниям – а пары мгновений для него хватало, чтобы прокрутить в голове… абсолютно всё. Он отпустил висящий на шее талисман, который не снимал никогда с того самого дня, и дотронулся до руки Энжел. Ощутив неожиданный позыв, он приоткрыл рот и напряг связки. - Алоха оййй… - его голос сорвался на хрип. Он никогда не был особо хорошим певцом, да и эмоции мешали собраться с мыслями. Но он надеялся, что Энжел поймет и подхватит его слова… Так и произошло. - Алохаа ойй, - затянула она своим мягким мелодичным голосом, и через пару мгновений Стич, чувствуя себя уже не так неловко, продолжил вместе с ней. – Иии ке она-она-нно нохо ии ка липоо… Лишь одно любящее объятие, аа хой аи оо, пока мы не встретимся вновь… Когда они закончили петь, Стич зарылся носом в мех на груди своей подруги – его глаза намокли от слез. Они еще постояли так несколько минут, пока совсем не стемнело, и пошли обратно домой… - Значит, даже спустя семь лет ты помнишь ее так, как если бы видел ее всего пару минут назад? – воскликнул Джамба, копаясь в здоровенном металлическом ящике, что стоял в углу его лаборатории. - Ййех, - кивнул сидящий на трубе неподалеку Стич, хотя Джамба в тот момент не смотрел на него. Энжел сидела рядом с ним. С тех самых пор, как он ушел в флот и периодически возвращался на Землю со службы, она снова и снова встречала его - и сопровождала его повсюду. Она не знала, как ему помочь, но осознавала, что Стич питает к ней чувства – и если бы ее не было рядом, ему было бы намного, много хуже. - Что ж, ожидаемо для шестьсот двадцать шестого… И ты никак поэтому не можешь отпустить ее? - Йих, - Стич снова кивнул. - Но при всем при этом в то же самое время ты боишься однажды забыть о ней? На этот раз Стич не стал ни кивать, ни издавать никаких звуков. Все было самоочевидно. Он просто сидел и смотрел на инопланетного ученого, пока тот перебирал свои вещи и устройства. - Что ж… - задумчиво протянул Джамба. – Я думаю, что у меня есть способы, как тебе помочь. Правда, я хотел кое-что из этого припасти для своих других экспериментов, но уж больно давно я ими не занимался… Так сказать, после Лероя пошел первый звоночек! - А? – Стич разинул рот. - Да я это о своем, о личном. Великому гению зла не полагается быть сентиментальным, но от многих своих проектов я в свое время отказался. Ну и ты сам заметил, что я больше переключился с живых существ на… хо-хо! …машины. Но это я так… Джамба наконец отстранился от ящика и пододвинул стул к своим любимым экспериментам, чтобы сесть рядом. Он жил дольше людей, как и Пликли, который в это самое время возился на кухне наверху, но все равно заметно постарел. На широком лице набухли морщины, некогда блестящие от внутренней энергии со своей своеобразной ноткой безумия четыре круглых глаза потускнели, но взгляд их оставался все так же пристален. Он протянул вперед свою массивную руку. Его короткие пальцы легко дотронулись головы синего зверька и ласково потрепали ее. Затем он взял оба своих эксперимента и посадил их себе на колени – Стича на правое, Энжел на левое. Они молча уставились на него. - Помнишь, - заговорил Джамба, - как ты… ну… чудесным образом ожил и сам по себе зарядился? В объятиях Лило. Космос, я до сих пор до конца не понимаю, как это произошло. - Да, - на сей раз внятно ответил Стич. Этот момент был для него одним из самых ярких. - И знаешь, что я думаю, мой маленький синий друг? Что какая-то ее частица теперь живет внутри тебя. Я тогда не понимал, но теперь я считаю, что каким-то образом тебя вернула к жизни ее любовь. Как это работает – даже моему уму того не постичь. Я не верю в сверхъестественное, но сдается мне, что за понятием ‘оханы стоит нечто куда большее. Возможно, какая-то… квантовая флюктуация, которую я еще не исследовал. Но Лило… она вложила в тебя частицу самой себя тогда. Поэтому ты выжил в тот день. И поэтому воспоминания о Лило такие яркие даже для твоей памяти, что превосходит суперкомпьютер. Часть ее души теперь живет в тебе. Ты должен различить ее, найти внутри себя. Принять и почувствовать ее тепло. Понимаешь? Стич задумался. Наклонив голову, он задумчиво пожевал пальцы на одной из своих рук. - Хэммм… - Стич, помнишь, - продолжил Джамба, - ту осень, когда Лило во второй год пошла в школу, а ты остался ждать ее? Аккурат после этого самого случая. Ты пошел на пляж погонять футбольный мяч… Стич кивнул, понимая, к чему клонит ученый. Его скоростной мозг занимали любые игры: и простые и сложные, и подвижные и требующие усидчивости. Конкретно в тот день он решил всего лишь попинать мяч, чтобы просто убить время в отсутствие подруги… пока этот самый мяч не закатился в лабораторию Джамбы, где в тот момент не было никого. Стич пошел внутрь за игрушкой и по случайности активировал защитную систему, которая, опознав его как эксперимент шесть два шесть, допустила до рабочего суперкомпьютера Джамбы, откуда он просмотрел все данные как о самом себе, так и о других экспериментах своего создателя. - Да! Я нашел компьютер. С другими экспериментами. С с-с-сородичами. - И ты расстроился, прочитав свое досье и подумав, что ты монстр и всегда будешь таким. Но тогда вовремя подоспел я и сказал тебе, что это совсем не так. Что ты нечто много большее, что ты нечто особенное. И самое главное… что я горжусь тобой, Стич. - Да… - протянул Стич отстраненным голосом, снова возвращаясь мыслями в прошлое. На его мордашке впервые за долгое время скользнула тень улыбки. Джамба почесал ему и Энжел шею, убедившись, что им комфортно сидеть у него на коленях. - И я до сих пор горжусь тобой. Я твердо уверен, что ты сможешь пройти через это. Ты сильный и у тебя большое, доброе сердце. Постарайся найти ту частицу Лило, что поселилась в тебе тогда, много лет назад. Разожги ее свет. Пусть она согреет тебя, и тогда твои воспоминания о Лило перестанут причинять боль. Наоборот, ты будешь вспоминать о ней с теплотой и радостью, и чувствовать это так, будто она рядом с тобой снова, как это было тогда, в прошлом. Потому что так оно и есть – она теперь всегда с тобой. - Ты… правда так думаешь? – протянул Стич. Уголки его рта снова опустились вниз вместе с ушами, его голос прозвучал почти жалобно. - Да, я так думаю и верю, друг. И не забывай, что твои сородичи тоже по-прежнему твоя ‘охана, Стич. - Д-д… да… Но Лил… Лиииллл… оо… - снова всхлип. Джамба вздохнул и молча погладил синего зверька – могучего, сообразительного, пуленепробиваемого, несгораемого, занимающего пост капитана целого флота галактики, но в данный момент – такого маленького и беспомощного. Энжел пересела поближе и обняла его всеми лапами. - Может быть, твоя служба и важный пост в Галактическом Флоте и отдалили тебя от них, но они твоя семья, Стич, – осторожно продолжил Джамба. – Как и я с Венди. Ты никогда не одинок. Несмотря на горечь утраты, не отстраняйся от нас или от них. Мы всегда поговорим с тобой, дадим совет, выслушаем тебя самого, и всегда найдем, чем тебя развлечь или занять. Слышишь меня? Стич молча кивнул, прижавшись к Энжел. - И вот еще что: посмотри на Энжел. Она все время ходит за тобой как тень, она беспокоится о тебе, Стич. Ты же тоже любишь ее? Не давай своей боли оттолкнуть ее от себя. Тебе кажется, что весь мир вокруг рухнул и ничто не имеет смысла, но жизнь на самом деле не остановилась и ничто вокруг не исчезло. Мы тут, с тобой, - Джамба склонил голову, наблюдая за реакцией своего драгоценного шесть два шесть. Стич на мгновение бросил взгляд на Джамбу, затем медленно повернулся и посмотрел Энжел, явно боясь заглядывать ей в глаза. - Энжел, я… Я… Прости меня… Его розовая подруга лишь грустно улыбнулась, издав тихий воркующий звук, затем наклонилась вперед и поцеловала его в нос, схватив за щеки. Стич почувствовал, что краснеет. - Хе-хе-хе-хех, - живот Джамбы завибрировал. – Эх, видел бы ты себя! Ох, ладно, не бери в голову. Он ссадил их обоих обратно на трубу и тяжело поднялся. Стул издал жалобный скрип, распрямляясь обратно от немалого веса изобретателя. - А по поводу своих воспоминаний не беспокойся. Я создал тебя таким, что ты никогда не забудешь ту информацию, которая для тебя важна. Если бы ты мог забыть что-то важное, это был бы полный провал тебя как эксперимента и меня как научного гения зла! Это часть твоей программы, точно такая же, как и вшитые технические данные звездолетов, оружия, связного и индустриального оборудования. Пока ты вспоминаешь о Лило, ты будешь помнить о ней ярко, как и всегда, даже спустя целую вечность. Но, кое-что я все-таки должен тебе передать. Я говорил, что припас кое-что для своих экспериментов… Это кое-что уникальное. Но сейчас оно мне уже не так нужно! Погоди минутку… С этими словами ученый развернулся и ушел вглубь лаборатории. Стич и Энжел молча переглянулись, гадая, что такого мог скрывать Джамба в своих закромах и при этом не применил в своих экспериментах, хотя до них двоих этих экспериментов было великое множество, и после Лероя «злой гений» создал еще несколько… Хотя и действовал скорее по привычке, и экспериментировал больше ради спортивного интереса, без определенной цели. Данные эксперименты не представляли угрозы и были отправлены заниматься общественно полезной деятельностью – разумеется, не без помощи Лило. Прошло пять минут, в течение которых из глубины лаборатории доносились громыхание и звон металла вперемешку с ругательствами на Танталоге. Наконец, ученый показался вновь, слегка запачканный пылью. В левой руке у него была серебристая сфера, покрытая кольцевой резьбой с линиями, пересекающими друг друга под разными углами. В правой же были необычной формы шлем с массивными зеркальными линзами и небольшая коробочка с набором клавиш, соединенная со шлемом тонкими белыми проводами. - Что ж. Пожалуй, начнем с менее важного! Смотри, - Джамба протянул синему эксперименту шлем с коробочкой. – Это устройство называется нейрокогитатор. У него есть интерфейс, который подключается напрямую к твоей голове, через вот этот шлем! И зна-а-аешь, что он делает, Стич? Он позволяет записывать воспоминания! А потом воспроизводить их через тот же шлем, со всем звуком и изображением! Запахи, правда, не имитирует, а ты их тоже запоминаешь, я знаю. Ну, я могу попробовать как-нибудь улучшить его, если ты хочешь, конечно. Что-нибудь придумаем! В любом случае, хоть я и объяснил, что просто так твоя память в трубу не вылетает и не стирается, для твоего же душевного спокойствия я отдаю тебе когитатор. Меньше тебе тревог будет. С твоей-то памятью он запишет воспоминания идеально, и ты сможешь пересмотреть их в любой момент! А для пущей сохранности можно еще загрузить их на бортовой компьютер Большого Красного Звездолета или на чип, который можно вшить в талисман на твоем ошейнике! Вот через этот провод от шлема. Здорово, а? - Уаааа… - Стич разинул рот в улыбке, принимая подарок и увлеченно его разглядывая. Его большие черные глаза впитывали информацию о предмете безукоризненно. - Теперь же нечто более экзотическое и вероятно, рискованное. Видишь это? – Джамба протянул перед собой серебристый шар с резьбой и Стич машинально потянулся за ним, но тут ученый отдернул руку. - Погоди, не трогай его! В твоей программе этого нет! Это очень редкий и ценный агрегат, который работает на экспериментальной технологии! Мне было очень непросто его раздобыть, и спустя многие годы я не раз задавался вопросом, куда же мне его применить. Даже я сам плохо понимаю, как он работает, а я знаю многое о квантовых эффектах и их переносе в макромир. Обратить гравитацию в нестационарное поле, повысить молекулярную плотность, поместить больший объект в меньший… Да, без всех этих знаний было бы невозможно создать триста шестнадцатого и триста семьдесят пятого! Как и многих других. Стич нахмурился, проявляя раздражение и недоумение к очередной «лекции». - Ладно, ладно, - усмехнулся четырехглазый инопланетянин. – В общем, это генератор корпускулярных фигментов. Звучит сложно, да. В некотором смысле, эта штука создает эффект… персональной реальности. В определенном радиусе, пока она активирована, она позволяет… материализовать мысли. Из твоей головы. Нужно хорошенько представить то, что ты хочешь воплотить, и иметь полное представление о том, что или кто это. Я думаю, что у тебя точно не возникнет трудностей с этим. Используй это только в самом крайнем случае! Я не уверен, что эта штука стабильна, это по сути экспериментальный прототип. Она с тем же успехом может взорваться прямо в руках... иии уничтожить всю планету... Наверное. И да: все, что ты воплотишь с помощью генератора, существует только в его рабочем поле. Если объект переместится за пределы поля или оно отключится, все сразу исчезнет! Стич с изумлением смотрел на серебристый шар. Его нижняя челюсть отвисла, и тоненькая ниточка густой клейкой слюны тянулась от нижней губы до пола. - Да, я знаю, о чем ты думаешь, Стич! Я бы не решился отдать тебе эту… вещь, если бы не особые обстоятельства. Эта вещь может дать тебе шанс снова увидеть Лило и поговорить с ней. Но пожалуйста, будь осторожен, ладно? И не давай своим эмоциям взять вверх над собой! - Акката! – Стич закивал. Его лапы уже вовсю тянулись к шару, от возбуждения он высвободил вторую пару рук. - Ну… смотри, - Джамба осторожно передал устройство шестьсот двадцать шестому. Стич радостно оскалился и приподнял шар над собой передней парой рук, рассматривая его. Видя мелкие зазоры в резьбе, он быстро понял, как запустить это устройство – шар в чем-то походил на кубик Рубика, только сферический. Немного повертев его в руках, Стич прижал шар к себе вместе с шлемом и коробкой. - Спасибо, Джамба! – он подошел, чтобы обнять ученого, который во многом был ему как отец. - Хех! Не за что, Стичи. – Джамба провел рукой по его голове и почесал за ухом. После этого Стич отстранился и прыгнул к Энжел. - Буджибу губаджа! – он улыбался, приглашая ее следовать за ним. - Йих, - Энжел улыбнулась ему в ответ, и они пошли наверх. Стич в раздумьях сидел в их старой комнате, где он и Лило когда-то жили. Сгорбившись на кровати, он перелистывал старые альбомы, среди которых были как тот, что с детскими фотографиями Лило, так и с ее фотографиями кузенов Стича. Возле кровати на табурете стоял надкушенный кокосовый пирог. Синий зверек всегда обожал эти пироги, но в нынешние времена у него совсем не было аппетита. Годы шли, но для него ничего не менялось. Его мысли слишком завязли в прошлом, и его живот скручивало, когда он всматривался в фотографии… вот Дэвид катает Лило на доске… вот Нани зажигает свечи для торта, который Стич испек ко дню рождения Лило… вот все они вместе стоят на пороге поместья Грейсленд с могилой и мемориалом Элвиса… а вот они вместе лепят снеговика и играют в снежки зимой в Пенсильвании. Чем дольше Стич смотрел на эти счастливые моменты, тем больше влаги собиралось перед его глазами… И сильнее становилось щемящее болезненное ощущение в животе. Он покосился на нейрокогитатор, который выдал ему Джамба. Возможность заново пережить счастливые и просто любимые моменты все же давала просвет в тучах его мыслей, но не очень большой. Он воспользовался им и записал большую часть воспоминаний о Лило, особенно первые три года ‘оханы, которые были самыми яркими в жизни Стича, ибо тогда его жизненный путь только начинался и ему вместе с подругой приходилось спасать планету и даже галактику, если не вселенную... Затем он начал разглядывать фотографии, но от них становилось только хуже. Стич вздохнул и закрыл альбом, отложив его в сторону. Он взглянул на отражающий лунный свет шар, который Джамба назвал генератором корпускулярных фигментов. Его блики рассекали потолок причудливыми пересекающимися линиями, которые словно были нарисованы на нем. Он чувствовал растущее искушение воспользоваться им. Он хотел увидеть Лило и услышать ее голос. И как можно скорее. Оглянувшись на спящую Энжел, чей слух не уступал его собственному, он осторожно подошел к столу и взял устройство со стола так, чтобы его блики не попали на лицо розовой леди. Он не хотел, чтобы она сейчас шла за ним. В этот раз он все сделает один. Прижав шар к себе поближе, он тихонько начал спускаться вниз по лестнице, и на первом этаже вылез наружу через открытое окно. Оказавшись снаружи, он расслабился и поплелся прочь от дома понурой походкой, прижав к голове уши. В конечном итоге он обнаружил себя на залитой лунным светом поляне в стороне от дороги, ведущей к дому. Тогда он сжал шар у себя в руках и приблизил его к лицу, разглядывая. Затем он нащупал зазоры, нажал на фрагменты поверхности устройства и передвинул их. Пару мгновений ничего не происходило. Стич принялся крутить шар в лапах, как вдруг от него беззвучно пошел бледный свет, не имеющий ничего общего с лунным. Он озарил Стича и траву под его ногами яркой вспышкой, затем угас и стал слабо различимым, исходя из резьбы на серебристой поверхности. Вместе с этой вспышкой окружающая действительность на мгновение смазалась, а синий эксперимент ощутил легкое покалывание в голове. Можно было начинать, понял он. Стич зажмурился и представил Лило такой, какой он встретил ее тогда, в приюте. Затем позже в тот же день, когда она показала Стичу его постель и куклу Чучу... И сразу же угостила кофе. Затем пошел все дальше и дальше… - Лило, я иду к тебе, - прошептал он. Воспоминания проносились в голове вихрем одно за другим. Они никогда не были настолько же яркими, какими они были здесь и сейчас. Он помнил блеск ее глаз, колыхание ее волос от ветра. Помнил, как она злилась, как она радовалась и смеялась, как она шила куклу, как играла, задумчиво и устало сидела на кухне после работы, поливала цветы… и как она умирала. Наконец он позволил себе открыть глаза. Она стояла прямо напротив него. Она была такой же, какой он представил ее с самого начала. Такой же, какой он встретил ее впервые. Смуглая, со слегка потерянным взглядом, в красном платье с белыми листьями и в синих сандалиях. Стич почувствовал, как ему сперло дыхание, а сердце забилось с бешеной скоростью, стуча в горло. - Л… Лило? – глухо произнес он. - Стич? – неуверенно спросила она. – Что мы здесь делаем? У бедного синего инопланетянина закружилась голова, когда он услышал ее звонкий детский голос, каким помнил его всегда. - Лило!!! – вскрикнул он и бросился ее обнимать. Но как только он прижал ее к себе и позволил ей себя обнять в ответ, он ощутил, что что-что не так… и резко отстранился. - В чем дело, Стич? – он различил легкий испуг в ее голосе. - Ты… - он пристально рассматривал ее. – Ты… не она. Ты… неправильная. - Я правильная, - в звонком голосе Лило послышалось что-то похожее на обиду. – Я именно такая, какой ты меня помнишь. Стич застыл, потрясенный. - Так ты… ты… всего лишь... воспоминание. - Да, Стич, - Лило грустно улыбнулась ему. – Я – это объединение всех твоих воспоминаний о ней. Но в этом же смысле я – настоящая. Настолько настоящая, насколько ты сам этого хочешь. Я такая, какой ты меня помнишь, и поэтому не могу быть неправильной. - Ты… ты умерла, - Стичу с трудом давались слова. - Да, Стич… и я помню это, - ее голос погрустнел. – Я знаю это из твоих воспоминаний. Пару секунд Стич стоял, застыв как статуя, и глядя на нее. Она также глядела на него в ответ - таким узнаваемым и родным взглядом. - Я потерял тебя, Лило… - наконец сказал он, и слезы хлынули из его глаз ручьем. - И я тоже потеряла тебя, Стич, - ее голос задрожал, и она тоже заплакала. В едином душевном порыве они бросились навстречу и крепко обнялись, ощущая прикосновение и тепло друг друга. Оба содрогались от рыданий. Извечные компаньоны, лучшие друзья… Наконец, когда чувства немного отпустили их, они отстранились друг от друга. - Ты моя 'охана, Стич, и будешь ей навсегда, - сказала Лило, утирая слезы. - И ты – моя, - выдавил Стич. Он глубоко вздохнул, его выдох получился дрожащим из-за переживаний и сидящего в груди плача. Затем в его голове мелькнул какой-то просвет… Сначала в голове, а затем где-то в груди. И тут он кое-что осознал. - Знаешь… - протянул он, и посмотрел Лило в глаза. – Я теперь понимаю, почему так хотел увидеть тебя. И почему не мог так вот просто отпустить тебя… Я… я хотел попрощаться с тобой, Лило…. Сказать до свидания. Она молча погладила своего друга по щеке и нежно улыбнулась ему. - Это неизбежно, Стич. - Да, - грустно ответил он. – Прощай, моя милая Лило… - Прощай, мой замечательный Стич, - ответила она ему. Стич сжал шар в кулаке, возвращая все его сегменты на место. Свет пропал, и очертания Лило стали расплываться. Сначала ноги в сандалиях, затем платье, руки... и наконец, голова. Он успел увидеть, как она улыбнулась ему и ее глаза блеснули в последний раз, прежде чем без следа растаять в лунном свечении. Он осел в траву, уронив шар, до которого ему больше не было никакого дела, и сгорбился, содрогаясь в рыданиях. Но чем сильнее он плакал сейчас, тем все меньше становился камень на его душе, и все слабее становилась боль, терзавшая его все эти годы. Он почувствовал, что ему становится лучше… На место мрака наконец явился свет. Свет души его лучшего друга. Постепенно придя в себя, он наконец поднялся из травы назад на свет, после чего развернулся и, качаясь от внезапно охватившей его усталости, побрел в сторону дома. Шар же, теперь ненужный, остался лежать, забытый в траве. Стича встречал желтый свет ламп – его исчезновение заметили. Под конец недели Стич закончил собирать вещи в звездолет. Он решил провести с Энжел «медовый месяц» в космосе. Он собирался как посмотреть кучу вещей, так и целую кучу показать, так как больше не боялся нагружать свою память новыми впечатлениями. Желание оборвать свою жизнь тоже окончательно оставило его, и он несся вперед, окрыленный идеей большого путешествия. Он собирался вместе с Энжел посмотреть на квазары, сверхплотные и яркие нейтронные звезды, величественные системы двойных звезд, причудливые радиогалактики, являющиеся одними из сильнейших в космосе источников радио- и инфраизлучения, на туманности всех форм и расцветок, включая совсем еще свежие сверхновые. Он даже хотел заглянуть вглубь Великого Аттрактора. Впереди их ожидало много чудес. И их действительно стоило засвидетельствовать. Наконец звездолет стартовал. Запрос на чистое гиперпространство был удовлетворен незамедлительно, и судно шестьсот двадцать шестого исчезло во всплеске энергии, чтобы вернуться на Землю спустя год, как это было всегда. Теперь он смотрел на звездное небо в своей капитанской рубке, сидя вместе с Энжел. Отсюда открывался превосходный вид. Они тесно прижались друг к другу, делясь теплом и вниманием. Стич время от времени посматривал на космос, и из рубки было отлично видно скопления звезд различной яркости. Он глядел на них, представлял и вспоминал... и созвездия сами собирались в очертания друзей перед его лицом. Вот он сам, вот Лило и Нани, вот Кобра Бабблс, а вот Джамба и Пликли... А вот Энжел и все другие эксперименты. Душой он был с ними, как и они с ним. Они нигде и никогда не покинут его, как и он не оставит их, какие бы расстояния и обстоятельства их не разделяли. - Алоха, - прошептал он, - Значит здравствуй и прощай. Энжел погладила его по голове, и талисман на его ошейнике покачнулся. Стич оглянулся на подругу, встретил её ласковый взгляд и улыбнулся. И на сей раз его улыбка была искренней и счастливой.