Кот Бегемот, или ЗаМУРчательная история

Как же он красив… Как мне нравится любоваться этой причудливой игрой живого пламени. Смотреть на то, как огонь полыхает в камине, а поленья с тихим треском окунаются во власть этих жгучих «языков». Ммм-м-м, благодать! Теперь, я не упускаю такие моменты прекрасного. Ведь они стали так редки. А всё потому, что в нашем доме появился… — Кися! Ааа-а-а! Моя прыгучесть не знает границ. Без всякого труда мне удается запрыгнуть на каминную полку, до которой это существо ещё не достает. Да-да! В нашем доме появился Он! Ребёнок! Ох! Вот же наказание. А как же было славно раньше… Кстати! Прошу прощения за мою бестактность. Меня зовут Бегемот. Кот Бегемот. Чистокровный Шотландец. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что меня назвали в честь прекрасного персонажа из любимого романа моего человека — «Мастер и Маргарита», кота-обортня, сподручного самого Воланда. Да. Я с гордостью ношу это звучное имя. Ведь, я даже похож на своего книжного тёску. У меня чёрный атласный мех, так же не шалю, никого не трогаю, разве что примус не починяю, но остерегаю дом от незваных серых грызунов, чем очень довольна моя милая Мари. Ах! Мари… Какая же она заМУРчательная! Синеглазая, вечно окруженная стопками книг, а в длинных кудрявых волосах красуется заколка в виде цветка… Мур-р-р… Впервые мы познакомились в доме у тётушки Флоры, что давала объявления о найденном на улице котенке, то есть — обо мне. Хорошая пожилая леди, весьма добрая и заботливая, курящая трубку и ещё с немее вредной привычкой — она была собачница. Брр-р-р! Как вспомню, так моя бедная шелковая шерстка встает дыбом. Вы хоть представляете, что значит проснуться среди этих существ? Ох! Но мои мучения быстро прекратились, когда я увидел ЕЁ! Платье в горошек, широкая улыбка, мягкий голосок. Такая симпатичная. У меня не было сомнений, что теперь — это мой человек. Если к трубке вечно курящей тётушки Флоры я привык, то выдержать пятерых этих мелких слюнявых бульдожек — был не в силах. С Мари мы очень быстро подружились. Любили вечерами смотреть телевизор, хотя я засыпал уже на начале фильма, пекли вместе пироги, правда она частенько выгоняла меня со стола, видимо, не понимала, глупышка, что я помогаю ей. Эх, человек, ну что с него взять? Вечерами поливали розы в саду. Ну… она поливала, а я бегал за мотыльками. Отчего Мари всегда смеялась. А я очень люблю её смех. Мы очень дружно жили. И я всегда с нетерпением ждал, когда она вернется с работы. Правда один из таких её возвращений меня очень озадачил. Ещё Один Человек! Нет! Нет! Нет! Нам никто не нужен. Кого это она привела? Ох! Впервые в тот вечер Мари не взяла меня спать в Нашу с ней спальню, а взяла этого человека. А я, как приблуда, остался спать на диване. Один. Без света. Человеческая глупость. Зачем они выключают на ночь свет? На утро Мари снова была в обществе этого типа. А на меня ноль внимания. Нет! Так дело не пойдет. Он разрушает нашу жизнь, наши отношения. Я должен был что-то предпринять. Поэтому стал всячески отгораживать мою Мари от этого чужака. Постоянно был с ней рядом, при возможности запрыгивал к ней на руки, я даже выпустил когти и хлестанул этому чужаку, когда он потянул свои культяпки к моей милой Мари. И что бы вы думали? Она выставила меня на улицу! Вы понимаете какая вопиющая наглость и несправедливость? Я же защищаю её, а она так со мной поступила. Тогда я очень расстроился и едва не остался ночевать на улице. Сидел на подоконнике под ночным небом с какими-то светящимися блямбами над головой и смотрел в окно, где этот чужак обнимал Мари на нашем с ней диване, где мы смотрим телевизор. А она улыбалась и даже смеялась. Мне было так грустно. Как она могла променять меня на Это! Я же в сто раз лучше! Я уже было собирался лезть на чердак, как входная дверь открылась, и, вы представляете, меня позвал тот человек. Он сел на корточки, подзывая меня к себе. Ага! Щас! Мне он был противен. Он поссорил меня с Мари. Я ни за что не пошел бы к нему, если бы на крыльцо не вышла…ах… Мари. Она спустилась босиком по ступенькам, подходя ко мне. Я очень был счастлив оказаться в её теплых и таких заботливых руках. Тот человек тоже пытался меня погладить, но я шикнул на него на свой страх и риск быть выставленным снова. Однако, всё обошлось. День шел за днём. Неделя за неделей. Чужак плотно обосновался в нашей с Мари жизни. Я всё ещё сторонился его и присматривал за моей дорогой Мари. Но этот человек весьма хорошо к ней относился. Она каждый день улыбалась. И так радостно встречала его по вечерам, прямо как я её. И тогда у меня родилась теория. Может, Мари, не побоюсь этого слова, Любит этого чужака так же сильно, как и я её? Именно тогда мой план по его изгнанию утонул где-то на дне моей миски наполненной молоком. Я не мог помешать счастью Мари. Но всё равно был начеку в случае чего. Да-да. И снова шло всё хорошо. Я спал на кровати вместе с Мари и Алексом (так зовут этого чужака), теперь уже мы втроем смотрели телевизор, только я снова спал, с чужаком (с вашего позволения я продолжу его так называть) мы немного подружились. Он оказался ничего таким, даже приятным. Купил мне мячик с перьями, с которым я теперь не расстаюсь, уж очень он мне понравился, кормит меня, я даже позволяю ему себя погладить. Так уж и быть. Пусть живет. И всё у нас шло размеренно и спокойно. Пока я не выучил новое страшное слово: «Человеческий детёныш»! Мама мия! Вот это уже было не смешно. Если к чужаку я привык, и он даже как-то стал нравится мне, то Это! Это стало каким-то «что-то с чем-то» в нашем доме. Вечно орет, что-то требует. А Мари… Мари так трясется над ним и прибегает по каждому его требованию. Даже чужак от него не отходит. С чего это вдруг у него власть такая над ними? Они даже про меня забыли. А это уже не в какие ворота! Из любопытства я тоже решил посмотреть на это нечто, пока оно вроде как спало. И что? Сморщенный, шерсти нет, клыков нет. Оно даже слуха такого же заМУРчательного не имеет, как у меня. Ни одной Мур-ноты не знает. От чего эти людишки так возятся и играют с ним? Таскают по рукам. А меня? Меня кто будет таскать и ласкать? Глупые, глупые людишки. Снова променяли меня. Теперь на какое-то лысое орущее существо. И снова время шло. Орущее нечто освоилось и уже щеголяло по дому, спотыкаясь об каждую зазубринку и угол. Какое же оно глупое и бесполезное. Ну какая от него польза? Мышей ловить не умеет. Мари с чужаком помогать не умеет. Только бегает и падает. Вот как сейчас. Споткнулся об ковер. Вот умора. Никакой грации. А знаете что самое ужасное? Оно хватает меня! Взлохмачивает мою прелестную шерстку, тянет за хвост и всё это своими слюнявыми руками… Фууу! Омерзительно! Мой идеальный мех не предназначен для такой гадости. А если чихнет?! Бее-е… на меня один раз чихнул и весь я оказался в слизи. Ох, меня до сих пор мутит при одном воспоминании об этом. Изрядно мне пришлось тогда отмывать мой мех. Оно даже сейчас чихнуло. Как хорошо, что я на каминной полке и до меня ему не достать. — Ох! Ну что ещё? Что ты ноешь опять? Что за наказание? Ну не ори! Не ори же. Пожалей мои уши. От тебя исходят ужасно-раздражающие звуки. Мари! Где же Мари? Наверно, всё ещё в ванной комнате. О, нет. Если сейчас что-нибудь не сделать, оно не перестанет рыдать. Что же делать? Неужели мне придется подойти к нему? Моя дорогая Мари. Я сделаю это только ради тебя. А то этот ведь не даст тебе спокойно полежать в пенной ванне, как ты любишь. Оно ведь не умеет о тебе заботиться, как я. — Угомонись же ты… не ной. Я иду. Видишь, иду! Что только не сделаешь для сохранения мира и гармонии в доме. Ну и что мне с ним делать? Сейчас опять начнет лапать и теребить меня. — Кися? — Да-да, верно. Правда, не совсем правильно. Но ты ещё слишком глуп, чтобы запомнить моё имя. — Кися! — Чё? Чё это ты удумал? Зачем ко мне руки свои тянешь? Ох, щас начнется. — Кися… Такого я не ожидал. Это существо меня погладило. Не выдернуло шерсть, не потянуло за хвост и уши. А даже очень спокойно провел своей маленькой лапой…эм…пардон, у человека же руки, по моей голове. — Да, правильно… вот так… Я сдался и подставлял ему свою голову, а человеческий детеныш меня гладил. Хвостом я пощекотал ему лицо, от чего он засмеялся. — Молодец! На этот раз я расщедрился на похвалу. Он весьма смышленый, когда спокойный. Если я попробую обучить его кое-чему, то из него неплохой человек получится. Правда, до Мари ему ещё очень далеко, но задаток вроде есть. И так. Начнем первый урок. — Эй… малыш… пойдем… за мной… Сам от себя не ожидая, я начал мурчать. Поясню. Моя мелодия звучит только для Мари. Но иначе этот мелкий не пойдет за мной. А так, он поднялся кверху попой, пытаясь встать на свои пухленькие ножки. Ах! Глупое человеческое дитя. Мы пошли в сторону кухни. Ну, вернее, я шел, а Это шлепало со скоростью черепахи, периодически плюхаясь. К счастью, падения обходились без слез. Так, с горем пополам, мы доковыляли до кухни. — А теперь мне нужно, чтобы ты открыл этот шкаф и достал мне угощение? Понимать? А? Я уселся у дверцы, принюхиваясь в щелку, где лежит моя любимая вкуснятина. Детёныш грохнулся возле меня… — Кися! — Да-да, — согласился я, — кися… правильно, и кися хочет, чтобы ты открыл дверь… Я начал подцеплять когтем дверцу. Этот человечек последовал моему примеру, цепляясь за дверцу шкафа. Ну надо же! Такими темпами я в нём быстро добытчика воспитаю. — Чем это вы тут занимаетесь? О, Мари! Смотри, я учу его добывать пропитание. — Пойдем, родной. Пора спать. Нет-нет, постой! Куда ты его уносишь? Мы ещё не закончили урок! А где хотя бы благодарность, что я тут, рискуя своим мехом, вожусь с ним? Я просто возмущен! Люди. Странные вы создания. Вечером мы все сидели в гостиной, смотря по телевизору фильм, укрывшись мягким пледом. Я даже не спал, а лежал у Мари на коленях, наблюдая за мелким, что вошкался на полу, гремя странным разноцветным шариком в дырочку. Нет! Не подумайте. Мне совсем не интересно, чем он там занимается. Я просто смотрю на него… Просто наблюдаю… — Ня… Кися… Чё это ты удумал? Мне были непонятны его действия. Зачем он дает эту штуку мне? Она вся слюнявая… Фууу… Я привстал, пятясь ближе к Мари, а он всё равно дает мне эту штуку. Ладно… давай уже сюда… Неохотно уступил я ему, потрогав этот шарик лапой, на что детёныш смешно сморщился, засмеявшись. Чужак взял его к себе на руки, укрывая своей половиной пледа. Мари гладила меня, почесывала за ушами, положив свою голову с заколкой в виде цветка в кудрявых волосах на плечо Алекса. Это его имя. Я помню. Может, когда-нибудь, я буду называть его именно так. Шарик с запахом молока лежал у меня под лапой. И, он даже мне нравился, как начинал нравится и сам человеческий детёныш. Поленья в камине потрескивали от языков пламени. Чувство умиротворения переполняли меня, и я громко замурчал, свернувшись клубком, спрятав шарик с запахом молока под собой. Я счастлив.