Пляшущий бабуин

— Капитан, это не обязательно. — Сиди смирно, — тихо произнес Кучики, и этого тона хватило, чтобы Ренджи невольно выпрямил спину, пока капитан неторопливо расчесывал его волосы. Бьякуя сделал это чуть ли не ежевечерним ритуалом — вот так садиться и перебирать, расчесывать, заплетать яркую шевелюру Абарая. Тот иногда возражал для приличия, но на самом деле наслаждался тем, как тонкие пальцы ласкают его голову, да и вообще внимание от Бьякуи всегда было приятным. Зафиксировав волосы в руке чуть выше затылка, Кучики потянулся к ленте, но в последний момент передумал. С тихим смешком он сжал зубы на загривке и оставил пару жарких поцелуев на шее, заставляя лейтенанта шумно выдохнуть и дернуть плечами — Ренджи все еще не привык, что наедине Бьякуя позволял маске хладнокровия спасть, выпуская наружу озорную натуру. Кучики снова распустил волосы, наблюдая, как они рассыпались алыми всполохами по плечам, и слабо потянул за них, заставляя Абарая запрокинуть голову и откинуться капитану на грудь спиной. — Я думал, Вы... ты просто расчешешь их, а потом мы пойдем спать, — Ренджи быстро облизал губы, устроившись затылком на плече Кучики. — Я тоже так думал, — со смешком отозвался Бьякуя, забравшись ладонью под ворот юкаты и по памяти повторяя пальцами узор татуировок. Ренджи улыбнулся и, повернув голову, слабо куснул капитана в шею. На самом Абарае синяки были делом привычным, и никто на них внимания не обращал, а вот темная отметина на светлой коже капитана шестого отряда могла бы вызвать пересуды во всем Сейретее, поэтому лейтенант старался сжимать зубы несильно, только слегка дразняще. — Ренджи, — все равно пригрозил капитан и встретился взглядом с карими глазами, в которых отчетливо плескалось веселье. — Ляг, — приказал он, и Абарай не смел ослушаться, вытягиваясь на футоне. Ренджи схватился за пояс, намереваясь развязать его, но Кучики шлепнул его по руке и неторопливо разделался с узлом сам. Распахнув юкату, он вопросительно выгнул бровь из-за отсутствия нижнего белья на лейтенанте. Но в ответ тот лишь пожал плечами и широко улыбнулся, демонстрируя сильное тело капитану. Бьякуя усмехнулся и с нажимом провел ладонями по бедрам, чувствуя жесткие мышцы под пальцами — раз предлагали, кто он такой, чтобы не взять. Ренджи до сих пор было сложно понять, что такого в нем увидел Бьякуя, что поступился целым ворохом правил и перешагнул через собственные «нельзя» и «не имею права», но сейчас, глядя на сосредоточенное лицо с абсолютно хищным взглядом и подрагивающими от частого дыхания крыльями носа, он мог лишь порадоваться, что вызывал такие эмоции у Кучики. Если бы он увидел себя со стороны, возможно, вопросы бы исчезли. Несмотря на взращиваемый годами самоконтроль, устоять перед таким соблазном Бьякуя не мог. Хотя... Мог, наверное, но уж точно не пытался. Любой бы захотел себе красивого молодого лейтенанта с литыми мышцами, бугрящимися под смугловатой кожей, разметавшимися по подушке и полу красными языками пламени волосами и чистейшим обожанием в глазах. — И все мое, — вслух и с очевидным удовольствием произнес Бьякуя, ложась сверху и прихватывая зубами нижнюю губу лейтенанта. Ладони прошлись по широкой груди, ощущая мелкие шрамы, оставленные в первую встречу Ренджи с Сенбонзакурой. Абарай в ответ прерывисто выдохнул и жадно впился губами в рот капитана, а рукой обнял его за талию и аккуратно перевернулся. Футона под ними теперь не было, но сейчас эта деталь казалась совсем не важной. — Ренджи, — укоризненно произнес Кучики, сжав в кулаке его волосы и оттянув лейтенанта от своего лица. — Разве я позволял?.. — В следующий раз запрошу разрешение в письменном виде, — улыбнулся он и снова склонился, но уже над ключицей капитана. Кожа была гладкой и почти белоснежной — настоящий соблазн для острых зубов Абарая. Бьякуя хотел уже поставить лейтенанта на место, но каждый раз, каждый чертов раз он сдавался под этим грубым натиском. Когда-то Кучики задавался вопросом, почему у Ренджи, такого прямолинейного и импульсивного, духовный меч имел странное сочетание: не один лишь бабуин, а еще и змея. «Нападает на противников больше себя. Дерзкий и опасный, если подойти слишком близко», — он не сдержал улыбку, перебирая щекочущие кожу красные пряди, пока Ренджи выцеловывал его живот, уже успев разобраться с поясом юкаты. — Яркие волосы, чтобы отпугивать хищников, предупреждая о ядовитости, — задумчиво произнес он. Абарай в ответ на это поднял голову и вопросительно выгнул брови. — Ядовитости? — фыркнул лейтенант, ощущая себя так, будто что-то прослушал. — Не отвлекайся, — с тихим смешком Кучики надавил ему на затылок, и Ренджи в отместку оставил болезненный укус на бедре, но тут же лизнул это же место, извиняясь. Ему все еще было интересно, что там думал капитан про яд, но стоило избавить мужчину от фундоши, как приоритеты немного изменились. Несмотря на то, что Абарай был своевольным и не боялся идти против собственного капитана, если что-то казалось ему неправильным, он все равно старался держаться, как офицер, и соблюдать хотя бы некоторые границы, когда был при исполнении. Но здесь, в комнате с приглушенным светом, где даже сам Кучики, обычно бесстрастный и разумный, показывал иную сторону своего характера, лейтенант проявлял свою норовистость во всей красе. — Не торопись, Ренджи, — Бьякуя шумно втянул воздух носом, чувствуя жар чужого рта. Тот, естественно, проигнорировал указания, с упоением двигая головой, лаская член губами, языком и пропуская его глубже. Кучики сжал его волосы в кулаке и дернул бедрами, то ли пытаясь отстраниться, то ли наоборот — толкнуться глубже. Это было похоже на сладкую пытку: Ренджи подводил его к оргазму ловким ртом, но отстранялся, стоило только Бьякуе начать поджимать пальцы на ногах и двигать бедрами. Для Абарая это было своеобразным прощупыванием границ: на сколько хватит у капитана терпения, и не слетит ли от таких выходок одна рыжая голова с плеч. После третьего раза Кучики все же резко сел и оттолкнул притихшего и выжидающего Абарая. Попадет или не попадет? — Издеваетесь, лейтенант? — произнес он таким тоном, что мог заморозить все вокруг не хуже Хитсугаи. — Никак нет, — прямо и честно ответил Ренджи, растянувшись на спине и с нескрываемым восхищением глядя на разъяренного капитана: как всегда, обезоруживал своей щенячьей преданностью на лице, и Бьякуя мгновенно сдулся. — Просто было интересно... — Вот как? — оседлав бедра Абарая, он окончательно стянул с себя юкату и посмотрел на Ренджи сверху вниз, даже в такой ситуации сумев нацепить на лицо выражение, от которого у лейтенанта все внутри холодело. Он на всю жизнь запомнил, каково быть проткнутым Сенбонзакурой. К счастью, это ощущение через мгновение смешалось с жгучим желанием, стоило Кучики поерзать на его бедрах. Наклонившись и потянувшись за круглой баночкой, которую он старался далеко не девать всякий раз, когда Ренджи ночевал в поместье, Бьякуя нарочно демонстрировал свою гибкость. Что могло быть приятнее, чем видеть чистейшую жажду в чужих глазах? Он мог бы позволить все сделать Ренджи, но это снова превратилось бы для него в мучительное ожидание большего, а так хотя бы можно было контролировать процесс. К тому же пока он плавно двигал в себе смазанными пальцами, нарочно покачиваясь на бедрах Ренджи, можно было наблюдать, как лицо Абарая меняется с самоуверенного на жалобно-вымаливающее. Широкая ладонь легла на бедро, и Бьякуя тут же ее скинул. — Если решился кого-то дразнить, будь готов, что попадешься в свою же ловушку, — наставительно произнес Бьякуя, даже не представляя, насколько неуместно было сейчас разговаривать таким тоном, учитывая, в каком положении он сейчас находился. — Я запомнил, капитан, — тихо произнес Ренджи без капли раскаяния и снова потянулся рукой к Кучики, но остановил ладонь в паре сантиметров от груди. Только получив одобрительный кивок, он посмел прикоснуться к мужчине и даже был награжден за послушание — Бьякуя медленно опустился на изнывающий член и направил руку Абарая ниже. — Контролировать тебя в мои обязанности не входит, но почему-то вечно приходится, — холодно произнес Кучики, однако дрожь возбуждения сдержать не смог. Ренджи улыбнулся, зная, что это был не упрек и даже не совсем правда. Капитан начинал контролировать Ренджи, только когда намеренно хотел этого. Можно было припомнить массу случаев, когда Кучики снимал с себя всякую ответственность и просто наслаждался всем, что взбредет его лейтенанту в голову, однако обычно это заканчивалось тем, что на утро они оба были не в самой боевой форме. Рывком сев и обхватив Бьякую за талию, Ренджи с особой нежностью провел губами по ключице — он всегда скакал от грубости к ласке, пытаясь выразить полноту чувств, испытываемых к капитану. Наверное, только непробиваемая голова Ренджи могла выдержать эту комбинацию из жгучей ненависти и слепого обожания. — Дай мне вдохнуть, — с легкой улыбкой произнес Бьякуя, когда объятья стали слишком крепкими, и ласково провел ладонью по щеке Абарая. Взяв лейтенанта за подбородок, он оставил на приоткрытых губах несколько невесомых поцелуев и удивленно округлил глаза, когда Ренджи толкнулся бедрами вверх. — Капитан, пожалуйста… Весело фыркнув, он лишь зарылся пальцами в волосы Абарая и стал быстрее двигаться, пока широкие мозолистые ладони блуждали по телу, а горячие губы терзали шею. — Бьякуя, — прозвучало впервые за этот вечер, и то, как именно имя было произнесено — с мольбой, задушено и хрипло — стало последней каплей. Кучики несколько раз сильно вздрогнул, уткнувшись в широкое плечо, и царапнул загривок Ренджи, со смесью наслаждения и возмущения чувствуя, как внутри разливается горячее и вязкое. Вздохнув, он прижался разрумянившейся щекой к плечу и позволил Абараю уложить себя на спину. Всегда было забавно наблюдать за суетой лейтенанта, считавшего своей обязанностью «очистить» Бьякую после того, как «осквернил» тело своего великолепного капитана. Иногда Кучики даже играл на этом чувстве и провоцировал Ренджи на многократное «осквернение», но сегодня он слишком устал и, как только смоченное в теплой воде полотенце было отложено в сторону, перебрался на футон, даже не озаботившись об одежде, зато озаботившись о том, чтобы притянуть к себе лейтенанта и поудобнее устроиться в объятьях. *** Бьякуя ласково перебирал пальцами яркие волосы спящего лейтенанта и в тысячный раз разглядывал татуировки на лбу. «Подошел слишком близко», - он улыбнулся и провел пальцем по чужой брови. Он не подпускал к себе людей, искренне считая, что это поможет сохранять лицо, сохранять гордость семьи и не нарушать правила, однако сам не заметил, как любопытство подвело его к змее, прячущейся в траве, пока он старался рассмотреть пляшущего бабуина, отвлекающего на себя внимание. И даже укус он заметил только тогда, когда яд уже подобрался к сердцу. Утром он привычно вместе с капитанским хаори наденет образ безэмоционального и сурового главы клана и отряда, а пока можно было позволить беззаботному бабуину скакать в ветвях сакуры, а змее уютно устроиться в корнях.