***
Проходят дни подсчета. И, равномерно числа сменяясь, остановились на пяти. И вроде бы привычно, путёво для него, как число громко развернулось до шести. И не заметишь, не узнаешь, как система выдала сигнал. Двери плавно разошлись, тихо пропуская. — Не ожидал. — И я, что места мне там нет. — Прекрасные сны не совратили? — учтиво отвечают, лукаво улыбаясь. — Там нет тебя, — слетает с женских губ, а мужское сердце замирает. Он отворачивается, невольно проверяя остатки жизни, как показатель поражает, зависая на нуле. Ни остатка. Неужели... Но мысли потухают, и плечи ощущают горячее прикосновение. Как тихий шепот оживляет, разрушая тишину. — Удивительно, что именно тебя мне не хватает. И руки опускают тканевый пиджак, что послушно падает. И карий взгляд ярко завлекает. А губы, вздрогнув, чужие ощущают.Dream
4 марта 2020 г. в 00:05
Никто и подозревать не мог, насколько вирусное будет это изобретение, что заполонило полки в магазинах, а толпы людей стоят в очередях с желанием опробовать «великое» изобретение.
Оно распространилось по всему свету с неимоверной скоростью, уже имеясь на руках у каждого. Не запрещалось даже для детей.
Нося в себе название «Сонник». Символично, ведь было связано со снами. Там, где каждый желает побывать. Очутиться на воздушных сахарных облаках. Побродить по золотым сонным полям.
Ведь как часто вам снятся красочные сны?
«И теперь это возможно в любой момент времени!» — оповещают экраны телевизоров, смартфонов. Эта реклама повсюду. В магазинах, торговых центрах, да даже в учебных заведениях. Видите ли, это изобретение понижает стресс, улучшает память.
И всё вроде бы ничего, но… люди стали исчезать.
Первые происшествия пошли с запада. А новости трубили о странном порохе, что оставался на месте исчезновения.
«Никто не верил. Считали глупостью, счастливо улыбаясь», — одинокая женская фигура проходила мимо заброшенных домов, крепко сжав лямку рюкзака, слыша вдалеке позади себя рычанье.
Люди не пропадали. Они превращались в пыль, когда их жизненные силы исчерпывались этим изобретением. На основе этой энергии небеса застелили чёрные корпуса кораблей, покрывая каждый заселённый уголок.
Началась война длиною в несколько лет. Я потеряла отца. Оказалось, он был слаб, а это устройство забрало последние частички его жизни.
Калитка тихо скрипнула, а измученный взгляд забродил по толпе «живых статуй» — так теперь называют тех, кто не смог вернуться, не смог снять с себя «розовые очки». И теперь стоят, навеки во снах, пока не исчезнут, превратившись в прах.
Я боюсь однажды не проснуться ото сна. И этот страх позволил мне выжить, унося несколько лет заточений. Где лишь пустота.
— Вы потерялись? — пугливо останавливаюсь, замечая улыбающегося мужчину. И, кажется, я вижу его не первый раз.
— Н-нет, — голос подрагивает, когда слышу за спиной металлический лязг.
— Вам нельзя тут находиться. Покиньте территорию, — раздаётся роботизированный голос.
И вроде бы шагаю к выходу, взглядом замечая, что мужчина даже не шелохнулся, иронично наблюдая, но стоит мне сорваться с места, желая пробраться за алую черту пунктира, как пуля пронзает тканевый рюкзак, срывая тёмно-русые пряди, что опадают, а я замираю. По телу мелькают кровавые лучи, угрожая, заставляя отступиться. А ведь где-то там, в «живой» толпе, моя сестра...
В ночной тишине горят алые огни, а живые люди исчезают.
Это люди, что сдались. Это люди, что умрут, наслаждаясь вечным сном. Словно феникс, ярко вспыхнув, умирают, возрождаясь в мире ином.
Редко, кто, одев однажды, пробудится ото сна.
Отец исчез, превратившись в прах, сестра сдалась и не вернулась, гордо заверяя, что придет.
Дом опустел, гостиница покрылась пылью тишины, и лишь тихие равномерные шаги раздражали её. Больше не видны рассветы, больше не слышны задорные слова. Тьма сгустилась за окном, трава погасла. Лишь там, вдалеке, черно-алый ковер кровавых огней смертельных людей.
Пальцы проходят по стеклянному окну, вороша пыль. И я знаю: за живыми наблюдают, за каждым, ожидают. Что произойдет, если последний человек уйдет?
Нас осталось мало. Кто-то ушел в леса, избегая преследования, кто-то на виду, как я, не видя солнечного света.
Человечество захвачено. И в конце вымерший город сожгут, оставляя пепел, где пройдется горячий алый ковер, что превратит в прах всё, к чему прикоснется.
Я томно вздыхаю, вспоминая первые видеозаписи по телевизору, где кровавый луч с корабля столбом был направлен на землю, и как за считанные секунды город превратился в развалы, в вымершее место. А позже — тишина... Ни радио, ни связи, ничего.
«Глушит все...»
Я боюсь, что однажды проснусь и увижу за окном алую полосу кровавого ковра. Сколько у меня будет времени?
Леса — единственные безопасные места.
В синий портфель закинулась еда. Мне этого хватит на три дня, как раз доберусь до ближайшего живого уголка. Говорят, там, за морем, лагерь выживших. Доберусь ли я?
Взгляд скользит по родной кухне, по отцовской комнате. По гостинице, по своему родному месту, по рабочему столу, где покоится ноутбук. Пальцы проходят по его пыльному экрану, и с губ срываются слова благодарности.
Замок плавно вешается на дверь, а я ухожу, покидая навсегда родное место, то, где прожила семнадцать лет своей жизни.
Я давно в пути. Песчаная асфальтированная дорога сменяется на тонкую уличку, что ведет в даль леса.
Поднимается ветер, такая редкость — и я невольно улыбаюсь, видя вдалеке сосновые ветки.
Как... сзади вспыхивает яркий свет, отсвечиваясь на сосновых ветках, а воздух доносит плазменный звук.
Я разворачиваюсь, а глаза щиплет кроваво-алый луч смерти, что стирает родное место, родной поселок...
Грудь ловит болезненный стук сердца. Что, если бы я не ушла?
Кровавый алый ковер движется стремительно. Ноги предательски дрожат, но надо бежать, выйти за смертельную черту. Я разворачиваюсь, а грудь нещадно ловит прогнивший воздух, хватаясь за остатки кислорода.
Мужская фигура поднимется с кожаного алого дивана, наблюдая в мониторе движение в дальнем углу карты. Вино в бокале покачивается из стороны в сторону, находясь в пальцах, покрытых черной кожаной тканью перчаток.
Он совершенно забыл про «живые души» в виде меня. С другой стороны, ему плевать на остатки, но что-то внутри останавливает его. Привязанность к наблюдению за одинокой душой, что даже не подозревает, что одна из семи оставшихся. Символичное число — неделя.
Семь дней.
Он касается алой кнопки на панели, отпивая от бокала, наблюдая, как столб белого света окружает женское тело, ослепляя и забирая телепортом на его корабль.
И зачем ему только эта девчонка?
Он ждал три дня.
Зачем?
Железные двери бесшумно разъезжаются, и мужская фигура заходит в отведённую для живого «зверька» комнату. И зачем он только пришел, бесследно теряя драгоценные минуты своего времени?
Кажется, он ожидал чего угодно.
Алое содержимое бокала разливается на ковер, а мужскую фигуру стискивают в объятьях, прижимаясь к груди. Он опускает взгляд, прикасаясь к женскому плечу, стараясь отстранить, ведь не любит телесные нежности, но к нему прижимаются сильнее.
— Сволочь... — тихо шепчут женские губы, сжимая черный пиджак пальцами, — ...ты забрал их всех.
Мужчина хитро улыбается, воспринимая это, как лесть. Такую сладкую. Но стоит встретиться с девичьим взглядом карих глаз, как что-то встрепенулось в груди.
Пальцы коснулись её лица, стирая горькие соленные слезы, учтиво молча, позволяя разглядывать свое лицо.
И что в этих глазах особенного? А ей почему-то становится смешно. Уголки губ приподнимаются, а во взгляде появляются искорки некой злобы, ненависти и чего-то еще. Она желает отстраниться, осуждая себя за глупость, за порывы одиночества и желания коснутся живого, тёплого, по венам которого идет горячая кровь, тела. А мужчина и не сопротивляется, стараясь найти причину, брешь, почему она не сдается. И сколько в ней энергии жизни?
— Знаешь, — он отходит, по-актерски разводя руками, — сколько еще вас таких? Совершенно мало. Жалкие числа.
Он ставит бокал на стол, раздумывая над следующим шагом… стоит ли проверять?
Раздаётся щелчок пальцев, и мужчина прикрывает глаза, улыбаясь уголками губ. В нем горит любопытство, желание проверить, узнать... насладиться.
— Как жаль, что этот выбор ты совершила не сама, — и уходит, неистово смеясь.
И солнце озаряет, лучами поражая. И облака сияют, ярко завлекая. Но это сон, превращаясь в тишину, угаснет, оставляя пустоту.