Spring flavour

      Третье марта — это пробивающиеся сквозь облака тёплые лучи солнца. Третье марта — это роса, стекающая вдоль листьев прямо на землю. Третье марта — это надежда и свет после вечно сковывающих льдов и снегов. В конце концов, третье марта — это слабое, но уже поступающее щебетание пташек, и первые за несколько месяцев слабые стебельки, показывающиеся из-под снега, и слякоть под сапогами. Третье марта — это много чего. Красивое число, в первую очередь.       Но в этом году третье марта — замкнутые тёмные стены общежития, душащий страх оказаться убитым, нескончаемая дрожь по телу, когда ощущаешь осуждающие, полные ненависти и отвращения взгляды одноклассников…       Третье марта для Фукавы ничего не значило. На самом деле, день рождения для неё тоже никогда не был праздником. Дело ли в ненависти к себе? Такая, как я, недостойна даже поздравлений. Однако душу, неудивительно, терзали сомнение, тоска и одиночество. Никто не поздравит, всем всё равно.       Однако «праздновать» день рождения вне убийственной школьной жизни, пожалуй, было приятнее. В разы приятнее.       В этот день, казалось, Токо с особым желанием направлялась на улицу, находила для себя какой-нибудь скромный тихий уголок, устраивалась там и… Всё. Она смотрела и слушала всё, что было вокруг: щебетание птичек, хруст обваливающегося тающего снега. Задумчивая и романтичная Токо подолгу могла так засиживаться, иногда даже срывалась за записной книжкой, дабы описать в литературном стиле всю прочувствованную красоту.       Теперь же что? Двадцать четыре, буквально, часа в этой школе, в четырёх стенах, никакого продыху. Конечно, никому это не нравилось.       Был полдень, когда Фукава случайно наткнулась на Бьякую в коридоре учебного заведения. Казалось, одного взгляда на темновласую ему достаточно, чтобы вызвать тошнотворный позыв. — Ах, Тогами-сама, д-должно быть, Вы идёте в библиотеку? М-может, мне сделать Вам чашечку кофе? — Фукава, как обычно, теряла всё самообладание при виде своего «суженого» — голос так дрожал, что, казалось, у девушки припадок. — Можешь сделать мне кофе, но чтобы после этого на глаза мне не попадалась, — Тогами, ничего не стесняясь прошёл мимо темновласой. — Т-тогами-сама позволил мне оказать ему услугу! Ах, какая честь!.. — собеседник уже не слышал её, но с этими словами девушка сразу сорвалась с места.       Хладнокровный, властный самоуверенный, в меру грубый… Ах, сколько эмоций вызывает он у юной Фукавы! При одном взгляде на него коленки дрожат, ноги подкашиваются, а высота голоса скачет, как резвая коза. Но зачем она любит его? Что нашла в самолюбивом Абсолютном Наследнике? Помимо всего остального, он вызывал и невероятное одиночество. Не то, что Бьякуя — вряд ли какое-нибудь живое существо согласилось бы полюбить такую, как Токо, — девушка уверена, — и от безответной любви становилось худо.       Вот она, наша главная героиня, уже у массивных дверей в библиотеку стоит, насупившись, и руки её дрожат, еле удерживая чашку кофе вместе с её содержимым. Так хотелось, с одной стороны, вновь услышать бархатистый, загадочный чудный глас, увидеть кристально чистые бирюзовые глаза… С другой — было страшно. Страшно снова потерпеть неудачу, выслушать оскорбления… Хотя когда это останавливало Токо?       Дверь открыта, несколько шагов вперёд; тяжело дыша, девушка сообщила о сваренном напитке, глядя под ослепляющей пеленой влюблённости на предмет обожания. — Отлично, — прозвучал холодный ответ, взгляд Тогами всё ещё был обращён в книгу, которую держал в руках, — Теперь уходи и не мешайся под ногами. — Х-хорошо! Бьякуя не щадил темновласую… С испугу сделать что-то не так, дрожащими ручонками Фукава оставила кружку на столе и, развернувшись, мигом направилась на выход, оставляя Бьякую наедине — будто он своим суровым взглядом мог прожечь её спину насквозь.       Дойдя до двери, героиня замерла. По обычаю она не могла просто уйти и действительно оставить Тогами одного — хотелось полюбоваться им подольше… хоть немного… Но в конечном счёте это «немного» оборачивалось несколькими минутами, десятками минут, что даже со стороны, очень странно выглядело — девушка скрылась за проемом и, вся раскрасневшая, беспрерывно пялилась в одну точку, коей являлся живой человек. В это время Тогами всегда знал, что Токо не покидала комнату, хоть и не сводил с чтива глаз. И как он может так спокойно сидеть, зная, что за ним наблюдают?..       В любом случае некоторое время пошло. Ноги знатно уставали, находясь в одном и том же положении, а очевидно было одно — это безответно, это безнадёжно. Токо опёрлась о стену, за который жадно скрывалась, и скатилась по ней вниз. Но нет — она не отступится от Тогами… Мы не выбираем, в кого влюблены.       Захлопнулась дверь, так же, как и в первый раз — без предвещающих убывающих или приближающихся шагов. Стук каблуков темновласой имел такую же низкую громкость, как и её самооценка. Тогами взглянул на выход из-под своих очков и еле слышно облегчённо выдохнул. Как ни крути, даже чьё-то незаметное присутствие на тебе скажется.       Однако в следующую секунду произошло нечто странное. Громковатый и внезапный, словно оповещающий звук насторожил наследника, не ожидавшего ничего за рамки вон школьной жизни в течение ближайших дней. Он достал из кармана электронную книжку, на которую, бесспорно, и пришло уведомление.       Что? На адрес светловласого пришло что-то наподобие анонимного сообщения — естественно, отправитель был он — директор — но зачем ему рассылать такое? Анонимно тем более? Кому может быть важна… Что?

Имя: Токо Фукава. Титул: Абсолютный новеллист. Рост: 164см. . . . . . День рождения: 3 марта.

      Было почти два часа, когда Фукава, как всегда сложившись в три погибели, поев в столовой, направлялась к себе в комнату. Абсолютную тишину в коридоре разорвал уверенный, но в то же время непоколебимый голос. Его голос. — Фукава! — кричал он ей вослед. Чуть ли не до смерти напуганная, девушка резко оборачивается и… не верит своим глазам.       Юноша подошёл на шаг ближе, решительно и уверенно. Как же Токо завистлива по отношению к нему: Тогами может без каких-либо колебаний заговорить с противоположным полом, неважно, что он собирался сказать. — Что такое, Т-тогами-сама?       Просьба? Приказ ли хотел он отдать Токо, что, как всегда, готова прийти на выручку в любое время и при любых обстоятельствах? Но правда оказалась более шокирующей. — Возьми.       В ту же секунду светловласый протянул Токо… подарок. То был букет цветущей вишни — большой и яркий. И Тогами сейчас собственноручно вручил его Фукаве! Что за чудеса происходят! Стоит ли вообще верить своим глазам? — А-а-а! Э-это мне?! — Токо чуть ли не подпрыгнула на месте. Казалось, подарок больше испугал её, нежели обрадовал. — Вы уверены? — Боже, да, — прыснул Бьякуя, всё ещё протягивая этот букет в руке, как идиот. — Бери уже.       Опомнившись, девушка шустро выхватила цветы у него из рук. — Не могу поверить, что сам Тогами-сама… Ах, спасибо! — прямо перед своим Бьякуей она тут же целиком и полностью растаяла. — Хмпф, — бросил он, чуть развернувшись, — С днём рождения, — прыснул он напоследок и отвернулся, хотя… он рад, что Токо понравилось.       Токо действительно понравилось… Настолько, что трудно было подобрать слова. Тяжело и поверить, что сам Бьякуя, презирающий всех и вся, подарит сумасшедшей и замкнутой, неуверенной в себе девушке букет цветов, мало того — в честь её дня рождения, более — с возможным романтическим подтекстом? Впрочем, обиднее и унизительнее всего было бы знать, что Тогами с отвращением отдавал этот подарок… Нет, правда: он каждую секунду именно без этого ощущения не может глядеть на писательницу. По-настоящему огорчил бы тот факт, что он поздравлял девушку совсем нехотя, будто его заставляют. Огорчила бы неискренность Тогами. Но Токо действительно была рада. Она знала — Бьякуя честен с ней всегда, именно поэтому нет ему причины зарождать в ней ложную надежду. В любом случае, это был первый раз, когда кто-то в этот день темновласой дарил подарок и вообще её поздравлял. Фукава всё ещё стояла на том же месте, поднеся букет к лицу и вдыхая его аромат… Чудесно. Волшебно. Опьяняет сильнее алкоголя, если вспомнить, кто его вручил.       Спасибо…       Вослед уходящему Тогами прозвучал тихий девчачий голосок, наверняка так и не расслышанный: — Спасибо, что снова подарил мне вкус весны…