Parallel - Parallel

      Глава третья       Часть первая       Три года назад. День смерти Чимина. Двадцать седьмое января 2017 года.       «Чимин? Солнце… Чимин?», — в уши будто попала вода. Чимин еле слышит любимого, прикосновения большой руки к его плечу ускользают. И миниатюрный Чон хочет ухватиться за эти чувства и ощущения, но тепло рук пропадает в холоде, а голос в шумной тишине. — «Чимин!», — кажется, Чонгук очень напористо пытается достучаться. Мужчина почти срывает голос, но его муж уже не слышит.       Больно вдыхая воздух в лёгкие, будто в первый раз, Чимин подрывается на кровати, хватаясь лишь за простыни, на месте которых должен лежать рядом муж. Кажется, ему снился кошмар, потому что сердце опасно быстро бьется, а в ушах отдаётся звон голоса любимого человека.       Но рядом его нет.       Проверяя время, Чимин замечает, что проспал слишком много. Ранняя пташка поднялась сегодня намного позже солнца. А Чонгук скорее всего ушёл на работу, решив не будить мальчика.       Это утро-обед было странным во всём. Грудь не покидало давление из смеси страха и спокойствия. Крики, прикосновения всё ещё ощущались в тишине и пустоте дома, но вместе с тем, всё казалось таким умиротворённым, свет солнца оказался таким тёплым и мягким, лёгкая сонливость заставляла расслабиться в кресле и даже воздух в квартире был таким плотным, наседающим и приятным.       Проходя на кухню, мальчик наблюдает беспорядок. Не похоже, чтобы Чонгук пытался приготовить себе поесть… На полу валяется разбитый стакан в луже воды и крови, в воздухе витает смесь из дыма сигарет и свежего зимнего воздуха из открытой форточки и множество предметов в комнате были разбросаны в бешенстве. Что произошло этим утром?       Холод и страх в неприятном дуэте пробирали тело жуткой дрожью и волнением. Не спеша закрыть окно, Чимин сначала принимается за уборку. Осторожно убирает стекло, думая, какие же раны и как мог получить его муж, подбирает разбросанные статуэтки, некоторые из которых оказались разломаны… Убирает бычки, брошенные на пол, думает, как поступить с прожжённой скатертью.       Чимин представить не может, как крепко он мог спать, чтобы всего этого просто напросто не заметить… И представить не может, что же вызвало в его мужчине такие яркие эмоции. Волнение за любимого старается перекрыть спокойствие от уборки, быстро текущего дня и расслабленной атмосферы. Миниатюрный Чон поверить не может, что его сердце не бьется так тревожно от всего произошедшего.       Хмуря брови, Чимин пятый раз за последние три минуты поднимает взгляд на настенные часы. Время медленно движется к полуночи, но…муж ещё не вернулся с работы. Может быть Чимин что-то упустил? Была ли у них ссора? Может, у Чонгука появился другой? Вдруг у мужа произошла какая-то беда?       Воспоминания мальчика никак не хотели возвращаться в голову. Всё, что Чимин помнил о себе — он влюблён в Чон Чонгука, также этот мужчина является его мужем, любовью и лекарством от больного сердца. А ещё он помнит, что вставал каждый день рано, чтобы приготовить завтрак любимому, завязать ему галстук и проводить на работу.       Сегодня всё слишком странное, а ещё кажется, что Чимина от чего-то отделяет невидимая, толстая и плотная стена.       Заснуть мальчик не мог, постоянно бродя взглядом от своих рук до часов рядом с книжной полкой и обратно. Вопросы жужжали в голове, как назойливые мухи, руки превратились в ледышки и лишь одно желание атаковало всё его существование — увидеть мужа, который так неожиданно громко и незаметно пропал из его жизни.       А сердце предательски медленно и спокойно билось в узкой груди.       Ушли ли чувства вместе с мужчиной? Не может и не хочет в это верить Чимин, крутя на пальце обручальное кольцо. От непонимания происходящего становится страшно, а от противоречивых чувств внутри неприятно.       Что происходит? Что было вчера? А сегодня утром? Чонгук ушёл на работу? А куда он тогда ушёл? Почему ещё не вернулся? Вернётся ли он? А почему бросил? Нет-нет, такого же не может быть? Стоит ли мне так думать? Как долго его ещё ждать? Он ведь придёт? Почему я так себя чувствую? Откуда этот кошмар ночью? Почему он мне приснился? Было ли это знаком? Он что-то значил? Почему так одиноко? Почему так спокойно? Почему так тревожно? Что происходит?       Кажется, Чимин сходил с ума. Его дыхание участилось, но всё его тело, все его мысли, вся его душа игнорируют истерику. Её будто не существует. Мир перевернулся с ног на голову, а Чимин оказался в нём один. Ведь на самом деле юноша готов переносить что угодно, лишь бы рядом был один человек… Его любимый Чонгук.       Если не сон, то дремота активно подступала к сжавшемуся мальчику. Ненавидит себя Чон за то, что вот так спокойно может заснуть, когда его муж ещё не дома, а время приближается к раннему утру. Вдруг с ним что-то случилось? Может он в больнице? Может он…       У Чимина сон ведь чуткий, потому он удивился прошлым утром, когда проснулся поздно, а на кухне застал беспорядок. Не могло это пройти мимо него.       Ведь сейчас юноша через сладкий сон слышит всхлипы, что причиняют боль его израненному болезнью сердцу. Слышит тяжёлые вздохи. Вновь чувствует неприятный дым сигарет. Узнаёт в неразборчивом и полном грусти лепетании своё имя, что срывается с чужих губ без конца то шёпотом, то надорванным голосом.       «Мой малыш», — звучит из кухни, когда Чимин раскрывает глаза. Он раскрывает их ещё шире, когда снова слышит родной голос. Откидывая плед в сторону клочком, подрывается с кровати. Босыми ногами топает по коридору, забегая в…пустую комнату.       Пустую комнату, наполненную звуками отчаянья и большой горечи: «не уходи… Почему ты оставил меня? Я люблю тебя», — сыпятся фразы, которые Чимин слышит куда отчётливее.       И так больно становится от этих слов, будто Чимин понимает в чём дело. Будто он знает, будто ему жаль за то, что произошло. Но что произошло юноша не знает, лишь оседает напротив одинокого стула. Почему-то ему кажется, что любимый сидит именно тут.       Нелогичные вещи каждый день окружали юношу. Но всё меньше ему требовались ответы, причины и объяснения того, что происходит дома. Лёгкая меланхолия наполняет всё его тело, выталкивая все остальные чувства и эмоции, а в памяти продолжал крутиться лишь один человек и несчётное количество непонятных мыслей. Они просто существуют, но Чимин не может понять их, не может услышать, увидеть или вспомнить.       Он продолжал жить, убирая ежедневный беспорядок на кухне и во всей квартире, замечая, как намокает пол в ванной, как появляется табачный дым на кухне, как открываются окна, отчего становится холодно, и всё ещё продолжая слышать нередкие всхлипы, мольбы вернуться и признания в любви, будто Чимин сможет преодолеть непонятную стенку, скрывающую от него так много всего родного.       Одной ночью, слыша сбитое дыхание и неразборчивый шёпот, миниатюрный Чон глупо рыскает в темноте, желая почувствовать пальцами и ладонью не просто пустоту, а мягкие волосы или тёплую щёку.       Чонгук должен быть рядом. Чонгука слышно. Его присутствие явно ощущается в этой квартире. Но его, убитого горем, не видно и рядом его нет. Но с каждым днём вопросов оставалось всё меньше, становилось легче, и всё происходящее казалось новой нормой, к которой Чимин смог быстро привыкнуть.       Получив успокоение, юноша хотел подарить его и возлюбленному, напевая песни и колыбельные в наполненные болью вечерами.Чимину было всё равно, почему он слышит, но не видит, почему чувствует присутствие, которого нет. Но любопытство, тоска и связь угасали слишком быстро, чтобы Чон успел всё понять.       Всё хуже юноша слышал тихие стоны любимого, в квартире становилось абсолютно одиноко и тихо, лишь перемещающиеся предметы как-то напоминали о странных, но уже привычных событиях, на которые внимания уделялось с его стороны всё меньше и меньше.       Через сорок дней голос, шаги, существование рядом Чонгука исчезло.       Конец первой части       Часть вторая       Три года назад. День смерти Чимина. Двадцать седьмое января 2017 года.       Эта ночь длилась на удивление долго. Кажется, Чонгук даже успел выспаться, просыпаясь раньше своего мужа. Долгие недели недосыпа смогли искупиться одной ночью, хотя легли мужья поздно — Чон всё никак не мог уложить своего мальчика спать. Пришлось даже отобрать телефон, чтобы тот наконец свернулся под его боком.       «Малыш, ты сегодня тоже долго спишь. Устал за последние дни?», — состояние Чимина последнюю неделю было не самым лучшим. Слишком много уставал, слишком часто опускался устало на кресло, тяжело дыша, но вроде бы врачи говорили, что всё в порядке…по словам Чимина они точно так и говорили. — «Просыпайся, солнце», — мурлычет мужчина, сонно поглаживая мужа по…такой холодной щеке. Сердце Чимина плохо согревает его руки и ноги, но щёки и остальные части тела обычно не превращались в ледышку. Особенно под одеялом и в объятиях Чонгука.       Тревога забила в груди часто. На лице появилась глупая неверящая улыбка — да нет, такого быть не может. Причин не было, а врачи говорили, что всё хорошо! Уже дрожащей рукой мужчина мягко трясёт возлюбленного за плечо, не прекращая боязливо повторять его имя, прося проснуться: «Чимин? Солнце… Чимин?», — собственное сердце будто прокололо тысячей иголок. Страх разливался по венам, как кипяток. — «Чимин!».       Но стоило лишь приложить руку к узкой груди. Стоило лишь ухом прижаться, надеясь услышать ещё не последние, пускай и очень слабые удары сердца. Чонгук в ужасе выпрямляется, заглядывая в вечно спящее лицо его мужа. Так он надеялся, что это лишь кошмар, так надеялся, разбудить его хрупкое счастье, но ничего не выходило.       Врачи лишь забрали его. С сожалением в глазах они лишь качали головой — «…мы ничего не можем сделать. Чон Чимин мёртв», — от этих слов все мышцы Чона резко дали слабину, отчего тот чуть ли не падает, цепляясь за стол, но не отводя пристального взгляда от доктора. — «Нам очень жаль», — поведение мужчины, его состояние и истерика стреляющая в глазах звёздами легко передавали всю боль утраты. Её не описать, но она тут же передаётся в чужие груди, как только взгляд останавливается на молодом вдовце.       Чона сводила с ума тишина — она мерзко давила на мозг. Чона выводило одиночество в тщательно построенном семейном гнёздышке, что теперь казалось ему адом на земле. Он не должен находится здесь один, сигаретный дым не должен распространяться по кухне, вместо запаха вкусного обеда, по полу должны топать босые ноги, а в воздухе повиснуть смех и довольное мурчание любимого, что снова рассказывает о счастливых снах.       В одном таком Чимин и решил остаться. Хотя может его там заточили и не отпускают? Однако, несмотря ни на что, оттуда мальчик вернуться больше не сможет. А ведь он был рядом буквально часов десять назад. А четырнадцать часов назад, он держал в руках эту статуэтку, мыл эту тарелку и пил из этой кружки — все предметы ненавистно полетели в разные стороны. Буквально восемь часов назад ещё живой и хрупкий, как никогда, миниатюрный Чон держался за эти руки во сне, прижимался к этому торсу, по которому сейчас Чонгук болезненно водит короткими ногтями, желая себя разорвать на мелкие куски, оттого, что он ничего не смог сделать. От того, что он ничего не сделал. И наружу хочется вырваться крику боли, но не оттого, что стопы режутся об осколки на полу, а оттого, что счастье его покинуло, оттого, что оно было так близко всего пару часов назад. И оттого, что пару часов назад оно шептало слова вечной любви.       Проведя долгое время в самобичевании и яркой истерике, Чон набирает друга семьи, извещая о такой новости. На том конце тоже слышится грохот, а потом полный горя голос Кима. С таким не шутят, эта информация сразу принята сразу до глубины сердца. Тэхёна мужчина больше не услышал, но услышал его мужа, который боязливо спрашивал, что случилось, хотя уже точно догадывался о таком страшном событии.       Не рассказать друзьям такое «событие» казалось странным. Семья Кима тоже переживала за слабого мальчика, Тэ был ему как старший брат, защитник, соулмейт и ангел хранитель большую часть жизни. Но легче не стало. Чон надеялся на разговор, на встречу, на поддержку, но получил лишь обморок бедного мужчины, что сердцем слишком сильно оказался привязан к миниатюрному Чону.       Больно жить, прокручивая в голове воспоминания. Неприятно существовать, захлёбываясь в громком горе. Саднит горло из-за надрывных рыданий и мольб остаться рядом. Чонгук не раз задумывался о своей смерти, но не решался. Его сердце хранило любовь к Чимину и память о нём, а если он умрёт, всё, возможно, растворится. Вдруг эти чувства так же оберегают малыша там, далеко, возможно, на небе, возможно, в сладком сне.       Но держать в себе все те страдания и терзания, что испытывает его душа — настоящая пытка. Хочется разодрать до крови глотку криками. Чонгук хочет разорвать себя на мелкие части. Он готов на всё, лишь бы ещё раз увидеть, услышать, коснуться Чимина. Хотя бы на мгновение, а лучше навсегда.       Отчетливые шлепки стоп били по перепонкам, что до этого слышали лишь темноту и хриплые всхлипы: «малыш…», — тихо произносит мужчина, вдыхая глубже воздух, желая уловить запах любимого. — «Прошу…не уходи. Вернись. Я так люблю тебя. Я не смогу без тебя», — задыхаясь в новой порции сожаления, проговаривает Чон, ощущая своего маленького принца рядом. И почему-то сердце успокаивается, хотя Чонгук допускает возможность галлюцинаций. Но даже так он рад своему мальчику.       Очередным вечером, от частоты которых глаза выглядели больными, заплывшими карминовыми молниями, Чонгук услышал тихое пение. Волшебный голос его возлюбленного. Слова песни, которую муж сочинил сам и какое-то время напевал без конца. Мужчина слушал с упоением, веря, что эта песня сейчас и всегда предназначалась для него. Лишь бы не спугнуть уставший голос, пришедший, возможно, из глубин его сознания, Чон задержал дыхание, потом успокоился и уснул, как под колыбельную. Сна ему не хватало, а Чимин, кажется, даже оттуда заботился о любимом.       Таким образом прошло много вечеров и ночей. И несмотря на боль, Чонгук мог сказать, что он счастлив. Потому что всё его существование трепещет, когда он слышит мягкость и нежность в голосе. Когда он вслушивается в отчётливые слова и разные интонации. Чон уже верит, что его малыш где-то рядом, буквально тут, под боком, просто он его не видит.       «Он поёт мне, когда я чувствую себя разбито», — Чонгук так тихо делится этой информацией, будто это огромный секрет. Однако так и было, Тэ точно принял его за психа, начиная опасаться опасной игры психики друга. — «Он ещё рядом, Тэхён», — с горечью в голосе произносит мужчина, утыкаясь взглядом в свой кофе.       «Чонгук», — начинает серьёзно Ким. — «Я понимаю тебя, но…это невозможно, ты ведь понимаешь? Я вижу твои мешки под глазами, ты хоть спишь? А ешь? На тебя страшно и больно смотреть», — Тэхён и сам выглядел не лучше. Однако много сбросить ему не удалось из-за заботы Сокджина. Но цвет лица, синяки под глазами и их краснота прекрасно всё показывали. — «Я обещал… Я обязан… Слушай, я не могу допустить… Если ты продолжишь так жить, мне придётся направить тебя насильно к психологу, а там и до больницы недалеко, понимаешь? Чимин точно не хотел бы, что бы ты так себя чувствовал. Он не хотел бы, что бы ты доводил себя до такого и делал с собой такое. А если он рядом? Представь, как ему больно или представь, что он чувствует себя виноватым перед тобой. Представь, что он боится за тебя», — мягко, но всё-таки строго объясняет ему Ким, надеясь достучаться до друга.       «Но он не виноват», — качает головой Чон. — «Он не виноват, он не должен себя так чувствовать. Я не хочу, что бы он боялся или плакал из-за меня», — сейчас этот сильный и уверенный в себе мужчина, казался слишком беспомощным и слабым. У Тэхёна болезненно заныло в груди.       «Ты можешь переехать к нам на время. Мы поможем тебе, позаботимся. Чимин бы хотел этого, Чонгук», — продолжает осторожно Тэ. Но Чон обрывает его, качая головой.       «Я не могу уйти из нашего дома. Я не могу», — отмахивается от любой идеи. Дома он слышит это…слышит своего мальчика, чувствует его. И эта мелкая крупица счастья слишком для него важна.       «Тогда, мы по возможности будем тебя навещать. Джин может что-нибудь приготовить, а я могу купить тебе то, что потребуется. Только звони нам, пиши. Мы волнуемся за тебя, Гук», — большая ладонь Кима ложится на плечо друга.       Долгое время Чонгуку казалось, что он нашёл успокоение — голос его супруга играл важную роль в неполноценной жизни, напоминающей больше выживание или существование.       Друзья заходили сначала часто, но в связи с работой позже посещали не меньше одного раза в неделю. Обязательно Джин передавал что-то из домашней стряпни, а Тэхён старался отвлечь друга, засиживаясь иногда допоздна. Однако, кроме монолога с живым одержимым трупом ничего больше не выходило.       Но Чонгук старался жить хотя бы для того, чтобы слышать родную мелодию перед сном, чтобы с жадностью улавливать тембр любимого голоса. Но даже этот смысл жизни будто пропадал с каждым днём. Через неделю Чонгук уже не мог разобрать слов, он слышал лишь мелодию и слабый голос. Связь угасала.       И от этого было нестерпимо больно, ведь собственные всхлипы сильно перебивали чувственное пение под боком. И чем дальше Чимин был от него, тем сильнее волны накатывали по вечерам. Тем сильнее Чону хотелось сжаться на кровати. Тем дольше мужчина задерживал дыхание, лишь бы расслышать, лишь бы хотя бы почувствовать тихий, словно дуновение весеннего ветра, мелодичный голос.       «Прошло сорок дней, Чонгук», — Ким еле вымолвил фразу, ловя панический взгляд друга. Вся боль собралась в зрачках. Стеклянный взгляд бросал в дрожь, передавая все чувства и эмоции вдовца.       «Его голос пропал», — мужчина говорил это настолько тихо, что Тэ потребовалось около двадцати секунд, чтобы понять. — «Он больше не поёт мне. Он исчез».       «Знаешь, говорят, через сорок дней душа покидает этот мир», — печально произносит Тэхён, наблюдая за душераздирающей реакцией мужчины. Грудь сковывала паника за его состояние. — «Сейчас он в лучшем мире, поверь», — аккуратно он подходит к другу, поддерживающе его обнимая. В плечи вибрацией сильного голоса отдавались отчаянье и глубокие стоны.       В этот день они пошли на кладбище, а Чон не вернулся в опустевший дом, оставаясь в гнёздышке Кимов.       Конец второй части       Часть третья       Приводить в порядок Чонгука оказалось самой сложной задачей. Кажется, что Тэхён слишком быстро отошёл от смерти одного из самых важных людей в его жизни. Однако на его плечи просто взвалилась ответственность и долг перед Чимином. Он обещал мальчику, что будет заботиться и сохранит жизнь Чону. И отказываться от своих слов Ким даже не думал. Он делает это ради Чонгука и Чимина, ради самой счастливой семьи, что распалась из-за смерти сорок дней назад.       Первые сорок дней дались для каждого слишком тяжело — Чонгук буквально сошёл с ума, послав весь мир к чёрту. Мир без своего маленького чуда мужчина совсем не представлял. А Тэхён чуть не слёг в больницу из-за опасной боли в сердце. Лишь Джин помогал ему выкарабкаться из такой тоски, но и сам юноша был не в себе. Всё, что он мог дать — поддержку и заботу о здоровье как своего мужа, так и вдовца.       Эта смерть казалась и на самом деле была слишком несправедливой и болезненной. Так было жаль мальчика, что не отжил даже тридцати лет. Так было нечестно, что сердце оказалось больным именно у него. Возненавидев мир, несправедливость и судьбу, люди, любящие Чимина, не знали, как бороться со своими страданиями и болью.       Ведь тоска настолько раздирала их души, что тела умирали вместе с ними.       Но нужно опомниться. Нужно поддерживать друг друга и заботиться о каждом, не забывая, что самую сильную боль испытывает тот, для кого мальчик с хрупким сердцем стал смыслом жизни, причиной счастья и главной любовью.       Работа занимала мысли, что слишком часто возвращались к боли. Работа забирала все силы, но так же оставалась энергия, чтобы оплакивать вечно спящего принца. Работа, кажется, помогала, но тело продолжало истязаться от ментальной скорби.       После долгого перерыва Чонгука с пониманием и заботой вернули в график. Пускай мужчина всё ещё оставался в своём мирке, но он продолжал или старался продолжать восстанавливаться. Начальник сильно опекал его долгое время, не переставая делать поблажки.       У Тэхёна и Джина восстанавливалась нормальная жизнь. Ким всегда твердил себе: «Чимин бы не хотел, чтобы мы убивались. Он любит нас и всегда рядом». Но иногда такие мысли доводили до очередных всхлипов в тёмной квартире. Со сном всё ещё оставались проблемы.       Therapy session       Было кое-что, что вызывало в Чонгуке иные чувства. Чувства, что он почти не испытывал, находясь в хандре — ненависть, ярость и злость.       И то, что их вызывало — сеанс терапии у психолога.       На походе к профессионалу мужчину заставил ходить его начальник.       «Чонгук, тут ты можешь высказаться. Мы все понимаем, как тебе сложно. Люди, окружающие тебя стали бить тревогу, догадываешься почему?», — мягко спрашивает психолог, опуская на кофейный столик чашку с зелённым чаем.       «Потому что мой муж…скончался», — сжимая челюсти, Чон не желая того, отвечает недоверчиво и зло.       «Как ты с этим борешься?», — не меняя тона, продолжает задавать вопросы женщина.       «Как я должен с этим бороться? Воскресить его?», — вспыхивает Чонгук, прикусывая губу в следующую же секунду. На глаза наворачиваются слёзы — он сам себя ранил своим выкриком. Если бы он только мог… — «Мне не нужно с этим никак бороться, потому что я не хочу. Не хочу забывать, не хочу оставлять его одного. Я не хочу расставаться с ним, я не буду этого делать», — поднимаясь, он хватает куртку с кресла и направляется к двери.       «Но вам нужно хотя бы постараться», — говорит всё так же спокойно «эксперт».       «Я не буду этого делать. Я никогда не поступлю с ним так».       После первого же похода, Чон пообещал себе, что никогда больше не пойдёт на подобные мероприятия.       Ему слишком дорога память, ему слишком дороги мысли, и даже та боль, которую он чувствует. Ему дорог Чимин, и он ничего не собирается с этим делать. Он не позволит себе.       И эти мысли немного успокаивали: «ведь ты всегда будешь со мной, малыш».       Пускай каждый прожитый день, каждая тягучая неделя, каждый чёртов месяц и каждый пропитанный скорбью год будут наполнены любовью, что не угасает в груди вдовца.       End of therapy       Ни одно воспоминание не ускользнуло от Чонгука. Через время, что смогло его хоть в каком-то смысле подлечить, мужчина вспоминал с улыбкой. Вспоминал нежные руки, мелодичный голос, яркие глаза, в которых терялся даже космос, громкий смех, аккуратную заботу, робкую и искреннюю любовь, поздние разговоры и утренние восхищения, пальцы, завязывающие ненавистный галстук, вкус любимого напитка на пухлых губах, щёки, на которые муж постоянно жаловался, слёзы, что текли при просмотре грустного фильма, тихий шёпот признаний, чувственные касания, усталые вздохи, хохот с привкусом страха, когда Чон поднимал его в воздух, массаж от усталости, кукольный нос в букете цветов, пыльцу на ресницах, юркий язык, гибкое тело, тихое сердце, ропот груди и живота при поцелуе, смуглую кожу, болезненное шмыганье, разговоры о вечности, смущённые вздохи, влюблённые зрачки, благоухающие совместные ванны, сонные приветствия, волнующуюся дрожь, подрагивающие ресницы, волнующее пение, визги от холода воды, вечную близость душ.       И каждое воспоминание зафиксировано в голове Чона. Каждый прожитый в нежности момент. Всё меньше всплывающие в памяти моменты доставляли боль. Скорее, они были как сладкий сон, как возвращение обратно в счастливые времена.       Фотографии в альбоме, видео, заполняющие камеру и ноутбук вызывали тепло и тоску. Они причиняли боль, но напоминали о счастливом времени, о счастливой части жизни, прожитой и невозвратимой обратно. И Чонгук продолжал просматривать их, он продолжал питать ими своё разорванное в клочья сердце, не перестающее любить одного лишь мальчика.       Но настолько мужчину утягивает в прошлое, что настоящее и будущее потерялись. Просто потерялись для него, прекратили своё существование в одно время с Чимином.       Года протекали медленно.       Конец третьей части       Часть четвёртая       Воспоминания. Как жить, если в голове не осталось ничего, кроме любящего взгляда и фирменной улыбки любимого? Тратя бесконечное количество времени, Чимин не может вспомнить ничего. Мимолётные картинки пробегали перед глазами, но тут же исчезали, оставляя лишь странное послевкусие, напоминающее счастье.       С полной уверенностью миниатюрный Чон мог сказать, что был счастливым, когда… Что это было за время и почему сейчас всё по иному? Докопаться до правды было почти невозможно и не так уж и хотелось. Чувствами словно управлял паразит, высасывающий прошлое. И именно из-за пугающего паразита становилось так свободно и легко.       Никогда мальчик не отказывался от любви к человеку, которого помнил. Этот кусочек его жизни он будет помнить всегда, потому что лишь вспомнив родинку на носу любимого, Чимин становился счастливым. Ему не нужно многого, ему нужен Чонгук, он нужен ему в памяти, но больше всего он нужен ему рядом.       Долгое время Чон ходил без тяжёлых мыслей. Не отягощал себя потребностью всё вспомнить, потому что мог довольствоваться малым.       Но работающий ноутбук однажды привлёк слишком много внимания. На экране, сопровождаясь громким диалогом, играла картинка:       Сам он с улыбкой смотрел на красочный салют в небе, когда взгляд и объектив оператора был сосредоточен только на любимом муже — «Чимин! Я люблю тебя», — голос настолько мягок, что его можно коснуться пальцами, обернуться в него, словно в плед, и почувствовать настоящее тепло. Собственное лицо поворачивается к камере с яркой улыбкой, что скрывает глаза — «Я люблю тебя, Чонгук», — и ни один выстрел и взрыв салюта не перекроет сказанные почти шёпотом самые ценные слова.       И воспоминания возвращались в голову с такой скоростью, что чуть ли не начиналась мигрень, а сердце трепетно колыхалось в груди, вызывая бурей эмоций слёзы.       Видит, насколько был влюблен, помнит каждую секунду той ночи и медленно подходит ближе. Мальчик хочет увидеть ещё. Он хочет видеть все воспоминания, которые не может воспроизвести в своих мыслях.       «Он такой милый», — Чимин снова поднимает взгляд на камеру, тиская маленького щенка. Оказывается, он всегда смотрел на Чонгука, преодолевая объектив и камеру. Всегда смотрел на него, делясь эмоциями лишь взглядом. — «Ещё совсем щенок», — сзади слышится нежный смех любимого.       «Верни его владельцу», — камера сосредотачивается и приближается на надутые губы миниатюрного Чона.       «А у нас будет такой малыш?», — снова появляется улыбка и мольба в глазах, из-за которой Чонгук всегда млел. Что-то абсолютно бессвязное отвечает мужчина, вызывая смех у мальчика.       «Мне хватает и одного малыша. Второму не достанется моей любви», — и правда, всю свою любовь Чон отдаёт лишь своему мужу.       «Я тоже тебя люблю, Чонгук-и. Но давай заведём такого малыша!», — вытягивает шею мальчик, потому что пёс слишком активно стал «целовать» его щёки.       Уже усевшись на кресло, Чимин смеётся, через слёзы забытого прошлого, вместе с счастливым собой и мужем. Этого уже не вернуть, ведь так? И не повторить… От таких мыслей не спасает даже тот самый паразит спокойствия. Приятная боль ноет в груди, а бабочки ловко начинают порхать в животе. Больше Чон этого не забудет. Он больше не оставит эти воспоминания.       И огромный архив в голове пополнялся почти ежедневно. Вместе с любимым, Чимин со смесью тоски и счастья продолжал подглядывать их воспоминания, чтобы больше никогда не забыть. Улыбка становилась настолько же яркой, насколько горячими и горькими были слёзы разлуки. Почему это всё прекратилось?       В памяти так же освежалось звучание голоса возлюбленного. Как давно он не слышал этого аккуратного тона, покрывающего мужской грубый тембр. Как давно не слышал смеха Чонгука. Такого же заливистого и искреннего. Как давно не слышал волнения, придыхания и возмущённости. Как соскучился по самому Чонгуку.       Чимин понял, почему забыл — потому что прошлое отягощает жизнь. Но мальчик готов, готов нести эти воспоминания с собой, чувствуя всё вновь и вновь, поглощая каждую отснятую секунду их жизни и живя в этих мгновениях снова и снова.       Никакая другая жизнь не нужна, если она протекает без этих минут, пускай воспроизводятся они лишь на ноутбуке или перед глазами. Чимин хотел бы пополнить этот список бесконечных влюблённых видео, но он может быть счастлив, просто имея то, что уже есть, что когда-то было.       Чем глубже была тоска, чем сильнее было желание увидеть, тем больше Чимин возвращался обратно. Будто ухватившись за ниточку, Чон выходит по ней из тёмного леса, что так бессовестно забрал его себе.       Несмотря ни на какие правила жизни и смерти, мальчик возвращался, потому что его где-то там держит его смысл существования. Где-то там его держит около себя любимая и влюблённая душа.       В глубине гостиной завибрировал давно забытый телефон.       Не сразу, немного испуганно Чимин прокрадывается к нему, заглядывая в экран. От волнения в горле появился ком, но пухлые пальцы быстро подобрали гаджет.       Входящий вызов от: Любимый       Неуверенно, но так рьяно Чон проводит по экрану, принимая его и пытаясь увидеть своего мужа. Но звонок обрывается, разбивая юношу. Чимин искренне надеется, что звонок повторится.       «П-почему ты отвечаешь на звонки?!», — слишком тревожно произносит Чонгук. — «Тебе нельзя… Это ведь мой муж», — в голосе слышна разбитость. Ах, как же ему больно, но Чимин скорее хочет успокоить мужа.       «Гук-и?», — произносит он, наконец появляясь изображением в руках мужчины.       Конец.