***
Уолтер признавал, что иногда был слишком упрямым и настойчивым. Не то, чтобы в обычное время это было плохо. Нет, как раз таки наоборот: в профессии учёного эти качества довольно часто помогали довести эксперименты до конца и получить необходимый результат. Но порой, всё же, его заносило не там где надо. Взять хотя бы тот случай, когда изобретатель запихал слишком много функций в один-единственный инструмент, надеясь создать универсальный гаджет. Он не послушал тогда советов и опасений коллег из отдела инноваций, за что и поплатился. С его гаджетом не смог разобраться даже опытный шпион, что в порыве уверенности взял его на миссию и в итоге почти провалился. Хорошо хоть, что Джой Дженкинс отправила тогда агентов на выручку. Вот и сейчас Уолтер, кажется, заходил слишком далеко в своей упертости. Он давно уже пользовался антидепрессантами собственного производства, принимая пару таблеток в неделю. Особых побочных эффектов не было,***
Изобретатель облажался. Сильно облажался. Мало того, что цель в последний момент успела его заметить и громко предупредить всех вокруг о действиях Уолтера, а один из помощников почти успел вызвать подкрепление, так ещё и учёный успел получить несколько царапин, пару пуль в переносную лабораторную в виде рюкзака и, как чудесное завершение, ему ещё и подарили выстрел чуть повыше бедра, к счастью, не особо серьёзный-лишь слегка задели верхние слои эпидермиса, когда пуля прошла на пару дюймов левее. Благодаря дронам, вооруженных рюкзачками голубям и Лэнсу, бой закончился довольно быстро, когда последнему уже не требовалось пытаться следить за передвижениями цели. Вот только стоило последнему врагу упасть, Уолтер предельно ясно понял, что он ещё ни от чего не отделался. Лэнс смотрел на него настолько мрачным взглядом, что изобретатель был уверен: если бы не расползающееся у него на одежде пятно крови, шпион бы уже ему мозги наизнанку выворачивал, чтобы потом обратно вставить как надо явно неработающий механизм. Сейчас, когда старший приблизился почти вплотную, Уолтер заметил несколько дыр и отверстий на вечно идеальном костюме. Лэнс подставился и если бы не одна из разработок раздела инноваций, уже долгие годы служащая супершпиону второй кожей под костюмом, напарник был бы уже ранен. Сильно ранен. Одно это осознание заставило вину учёного приумножиться в несколько раз. Из-за его недальновидности, Команда Чудиков чуть не провалила миссию, Лэнс пропустил несколько десятков ударов, а сам Уолтер получил ранение. Ему так хотелось провалиться сквозь землю от стыда, сбежать в какое-либо темное, недоступное другим место и спрятаться там, занимаясь самобичеванием, но он не мог сейчас даже попытаться где-то скрыться. Он и так заставил шпиона поволноваться, не к чему было усугублять ситуацию. Уолтер даже и не думал сопротивляться или возмущаться, когда его подняли и закинули поперёк плеча. Парень легко осознал, что пока Лэнс не осмотрит рану и вынесет вердикт о её несерьёзности, никакой мозгоправки не будет. Как и разговоров или любых других взаимодействий. Шпион явно был зол, а учитывая, что учёный не единственный устал от всех изменений в работе за последний месяц, можно было смело вознести планку до точки «в ярости».***
Поездка до дома Уолтера, который оказался ближе всего, последующая проверка степени повреждений и сама лекция, быстро переросшая в полноценную ссору, прошли для изобретателя как в тумане. Вот он выходит из полуразрушенного подвала здания и садиться в абсолютной тишине внутрь машины, вот он уже на стуле дома, когда ему заканчивают обматывать бинтами полученное, а вот его вина перерастает в гнев после каких-то слов Лэнса. Нарастающий звон в голове и стук собственного сердца уже заглушали почти все окружающие звуки, но грохот захлопнувшейся входной двери учёный расслышал слишком отчётливо. Уолтер неверяще вскинул голову, смотря в сторону входа. Это же не то, о чём он подумал? Нет-нет-нет, такого просто не могло случиться! Шпион не мог вот так взять и просто уйти, не так ли? -Лэнс? — раздался в тишине робкий вопрос. Изобретатель даже не сразу понял, что голос принадлежал ему. Внезапная тишина пугала даже больше, чем ярость старшего агента. Ответа не было ни через минуту, ни через десять. Даже вечный шум приборов, езды автомобилей по дороге и звуки стаи голубей наверху исчезли, будто Уолтер внезапно оказался совсем один во всём мире… Паника ударила настолько неожиданно, что заставила ноги учёного подкоситься. Уолтер весь затрясся, сворачиваясь в клубочок как можно теснее и обхватив голову дрожащими руками, когда его разум наводнился тысячами плохих мыслей, а тонкая стенка внутри него разрушилась, мгновенно оставляя его в водовороте своих запутанных чувств и навязчивых мыслей, из которого он не видел выхода. «Он ушёл» «Он не вернётся больше» «Зачем ему?» «Не ради же какого-то жалкого мальчишки?» «В организации полно других изобретателей» «Я ничем не лучше их, просто странный» «Чокнутый» «Лишний» «Балласт» «Неудачник» «Пожалуйста… Не оставляй меня… Прошу…»***
Лэнс не знал, почему ещё не уехал. Возвращать сказанное в пылу он не собирался, гнев на мальчишку ещё не прошёл, агентство ждёт отчёта о миссии, машина уже заведена, так почему он всё ещё сидит и барабанит пальцами о руль, не в силах отвести взгляд от дома учёного? Что удерживает его здесь? Тяжело вздохнув, шпион принялся прокручивать в голове события последнего часа. Получение миссии, слежка, план, привлечение внимания, сражение, глупейший поступок Уолтера, из-за которого всё пошло наперекосяк… Стоп, а вот это интересное замечание. Да, изобретатель был упрям и если ему что-то взбредало в голову, то шёл напролом, но во время выполнения миссий он всегда давал отчёт о своих действиях и окружающей обстановке каждые несколько минут. Хотя эти его действия и были вызваны просмотренными фильмами о шпионах, но определённую полезность всё же имели, да и благодаря им Лэнс прекрасно знал об относительной безопасности учёного и изменениях вокруг. Но на этот раз, Уолтер ничего не говорил более двадцати минут, согласно тем записям, что регулярно делает оборудование для связи между агентами. Именно благодаря этой автоматической функции организация всегда знает, когда жизнь агента обрывается, а чуть позже выясняет при каких обстоятельствах, когда и как. Последняя запись голоса паренька была сделана через две минуты 23 секунды после очередного отчёта и состояла всего из двух тихих слов, которые Лэнс вполне мог прослушать во время драки. «О нет…» И чтобы это значило? Что такого случилось, что Уолтер сразу ломанулся в гущу событий, не позаботясь даже о малейшем прикрытии? Уж старший агент-то знал, что учёному ничего не стоило вызвать своих голубей и напичкать их гаджетами. Даже просто пары слов вслух по типу:» Лэнс, прикрой» или «Изменение плана"-могло бы решить всю эту ситуацию! Так почему? Почему он смолчал? Нет, даже не так. Почему не подумал? Он же смышлёный малый, Лэнсу это прекрасно осознавал. Что же случилось тогда? Шпион напряжённо сжал руль, пытаюсь решить оказавшуюся не такой простой как казалось задачку. Возможности сменяли одна другую, но ответа Лэнс не мог получить. Для решения требовался ещё один параметр-сам Уолтер. Только изобретатель мог ответить на вопросы, поставить точку в этом вопросе. И как бы не хотелось скинуть всё на любопытство, но агент знал: от ответа на данное «уравнение» зависело само существование их команды. Тихо выматерившись сквозь стиснутые зубы, Лэнс глубоко вздохнул и резким движением выскочил из машины. Ему нужен был ответ. И он собирался получить его. Было легко выместить часть раздражения на Уолтера, себя и всю ситуацию в целом на двери в чужой дом. Легко пробраться сквозь, казалось бы, вечный бардак чужой обители. Легко найти самого учёного, на удивление почти там же, где шпион его и оставил. Только почему-то на коленях на полу, вонзив пальцы себе в волосы и мелко дрожа. Что за-? А затем шпион наконец услышал настолько тихие звуки, что пришлось изрядно напрячься в попытке разобрать. Уолтер рыдал.***
Лэнс смотрел самой смерти в глаза, сражался с огромным количеством врагов, множество раз уходил от преследований (один раз даже от собственного агентства!) пробирался в Кремль с помощью салфетки и куска изоленты, превращался в голубя, в конце концов. Что только шпион не переживал за свою не такую уж и долгую жизнь! Но сейчас он искренне растерялся перед лицом дрожащего, тихо плачущего партнера. Утешать кого-либо ему ещё не приходилось и что делать в такой ситуации агент понятия не имел. Что вообще делают люди в подобных ситуациях?! Ладно, успокоились, Лэнс, и начинаем думать. В организации ты часто видел, как люди вели себя друг с другом. Что они делали в подобных ситуациях? Что поможет твоему… Другу? Товарищу? Партнёру? Не о том думаешь! Похлопывание по плечу, шутливые удары, меткий нравоучительный подзатыльник, взъерошивание волос… Всё не то! Лэнс вообще хоть раз видел, как люди превращались в рыдающий беспорядок? Что ему вообще прикажете делать, если он имел реальных взаимодействий с людьми лишь пару часов за всю жизнь?! Потихоньку разрастающуюся собственную панику остановила пощёчина. Не особо сильная и вообще-то больше обидная, ведь суперагент настолько погрузился в свои размышления, что совсем перестал обращать внимание на окружающий мир. Какой позор для шпиона. Подняв взгляд, Лэнс наткнулся на возмущённую голубку. Лави уселась на голову всё ещё дрожащего Уолтера, хотя тот, кажется, не заметил и этого, Голубка недовольно уркнула и указала крылом сначала на Лэнса, а затем на своего любимчика. Когда шпион не предпринял никаких действий и продолжил растерянно на неё смотреть, Лави закатила глаза и даже приложила своё крыло к мордочке. Лэнс уже давно начал сомневаться в «голубиности» этой дамочки, но после таких весьма человеческих жестов, агент убедился в этом окончательно. Лави, тем временем, тяжело вздохнула и уставилась на Лэнса как на последнего придурка. Дождавшись его внимания, Голубка показательно-медлено снова указала на шпиона, затем на учёного, а после сложила свои крылья полукругом вокруг себя и немного покачалась на месте, прежде чем опять указать на Лэнса и Уолтера. У агента ушла ещё целая минута на осознание показанного, большую часть этого времени пытаясь понять, ставил ли изобретатель какие-то эксперименты над этой дамочкой. Когда он наконец сдвинулся с места, нерешительно протянув руки к учёному, голубка взлетела со своего места и, одарив Лэнса раздражённым взглядом, уселась чуть поодаль, в компании двух других знакомых голубей. Оставлять его без внимания полностью на своё усмотрение она явно не собиралась. Шпион колебался пару секунд, прежде чем неловко притянуть Уолтера за плечи ближе к себе, не имея не малейшего понятия, как нормально обнимать людей. Обычно инициатором подобного взаимодействия был сам Уолтер и всё, что оставалось сделать Лэнсу-расслабиться, так как выбраться в ближайшие несколько минут не представлялось возможным. Для такого мелкого, у изобретателя была удивительно крепкая хватка. Где-то на фоне раздалось одобрительное курлыканье, когда агент попытался повторить тот обхват, какой давал ему учёный во все предыдущие разы. Было несколько неудобно и пришлось немного поманеврировать внезапно неподвижным меньшим телом, но в результате какое-то подобие тёплых объятий удалось создать. Что делать дальше, кроме как продолжать держать, Лэнс не представлял, а потому просто остался неподвижным, ощущая как медленно расслабляется Уолтер. Учёный потрясённо замер, когда его обвили сильные руки. Как давно он не чувствовал чужого тепла, что замирает даже от таких неуклюжих движений? На самом деле, не важно. Изобретатель никогда бы не смог забыть то утешение в руках своей матери. И пусть сейчас ощущения несколько отличались, но общее чувство безопасности, утешения и тепла осталось. Навязчивые идеи успокаивались, водоворот внутри постепенно затихал. Все прошедшие события казались теперь такими далёкими и неважными, а переживания таили как сладкая вата в воде. Легко пришло осознание, что это не первый и последний раз. Так же как и то, что им обоим нужно ещё многому обучиться. Конечно, предстоял ещё долгий путь с препятствиями на пути, но сейчас, зарывшись носом в мягкую ткань пиджака и наслаждаясь теплом неловких объятий, Уолтер был уверен-они преодолеют их всех. Вместе.