Созерцатель

Небольшая комната под самой крышей была погружена в полумрак. Ничто не нарушало тишину этого места. Казалось, что здесь и вовсе никого нет. Но это было не так. На небольшой кровати под круглым окном лежала маленькая девочка. Ее светлые длинные волосы спутались, разметавшись по подушке, пижама бирюзового цвета с необычными животными измялась. Но девочке, похоже, было совершенно все равно, как она выглядит. Взгляд серебристо-серых чуть навыкате глаз остановился на одной точке на потолке и был каким-то туманным, не от мира сего. Луна Лавгуд, так звали эту девочку. Родители Луны: замечательная волшебница, любившая экспериментировать с заклинаниями — Пандора Лавгуд и не менее замечательный волшебник, издатель журнала «Придира» — Ксенофилиус Лавгуд были замечательной парой, души не чаявшей в своей дочурке. Были, да… Но, как бы больно не было, ничего уже не вернуть, будь ты хоть трижды волшебником! Со дня смерти Пандоры Лавгуд прошло уже две недели… Луна немного заторможено моргнула, но не повернула голову, когда в ее комнату, коротко выдыхая, забрался отец. Он грустно осмотрел комнату дочери и подошел к кровати. Луна так на него и не взглянула. Ксено улыбнулся уголками губ и достал из кармана фоторамку, нежно провел большим пальцем правой руки по изображению, будто хотел погладить, приободрить кого-то, изображенного на снимке, после чего поставил фото на столик рядом с кроватью и присел на край постели. Луна продолжала бездумно смотреть в потолок, когда в поле ее зрения залетела белая искорка, задорно посверкивая яркими боками, словно подначивая на какую-то шалость. Проследив за искоркой взглядом, она остановила его над макушкой отца. Вокруг его головы летало множество светлых искорок. Там было много белых и желтых, хотя… Луна чуть склонила голову к плечу, с грустью отмечая, что за желтыми искорками спрятались серые и даже почти полностью черные точки, опасливо качающие своими тельцами. Луна посмотрела в такие грустные сейчас глаза отца и чуть улыбнулась ему в надежде приободрить. Тут же одна темная искорка исчезла, а на ее месте появилась белая. Ксено улыбнулся в ответ и кивнул на фотографию, где Луна счастливо улыбалась, сверкая хитрым взглядом, обнимая маму. Луна взглянула на фотографию, и глаза ее наполнились слезами. Она сама не поняла, как оказалась прижата к худой груди отца, но, почувствовав родное тепло, Луна улыбнулась, ей стало немного легче. Она не одна… — Твои мозгошмыги стали чуть светлее. — Уведомила Луна отца, шмыгая носом, внимательно следя за несколькими серыми искорками, летающими в сантиметре от его головы. — Мозгошмыги? — переспросил Ксено немного удивленно и растерянно улыбнулся самыми уголками тонких губ. — О чем ты, милая? — Ага. Искорки у твоей головы. Мне кажется, им подходит такое название. — Луна смахнула набежавшие слезы рукавом пижамной куртки. — Они такие забавные… — Расскажешь мне о них? — Ксено покрепче прижал к себе свое главное сокровище. — Мама бы… Она бы очень порадовалась, если бы мы издали о них статью в журнале, ты так не думаешь? — Луна только кивнула, придвигаясь ближе. Они так и сидели, прижимаясь друг к другу в надежде согреть и защитить самое дорогое, что у них осталось, практически до самого вечера, когда Ксенофилиус, наконец, спохватился. Луна за эти сутки ничего так и не съела, как в общем-то и сам Ксено. Немного отстранившись от дочки, он тепло улыбнулся, заглянув в серые глаза, и встал на ноги, потянув ее за собой. — Надо перекусить, как считаешь? — тихо спросил Ксено. Луна задумалась. Ей совершенно не хотелось есть, но и волновать папочку ей не хотелось тоже. Поэтому она только кивнула и беспрекословно спустилась вслед за отцом в кухню — совершенно круглую комнату, где все повторяло форму стен. Луна прикусила нижнюю губу, стараясь сдержать слезы — без мамы кухня казалась какой-то чужой. — Сейчас что-нибудь отыщем. — Ксено загремел разными чашками и дверцами шкафов в поисках чего-то съестного. — Может, пойдем на улицу? — Луна дернула отца за рукав кофты. — Яблоки давно должны были уже созреть. — Умница, Луна! И сливы-цеппелины с веселыми грушами тоже. Только много нельзя, иначе… — Иначе будет слишком большая восприимчивость. — Луна важно кивнула и потянула отца в сад, стараясь не смотреть по сторонам, все здесь напоминало только об одном человеке, отныне потерянном навсегда. Луна мотнула головой, прижимая к груди правую руку, под ладонью было тепло. Мамочка обещала всегда быть с ней. Они вышли на улицу и замерли под яркими лучами солнца. Слишком яркими и слишком веселыми. Луна нахмурилась. Такая погода больше не вызывала в ней радость, всем своим существом напоминая о том злополучном дне. Тряхнув головой, девочка постаралась отогнать грустные мысли. Она спустилась с крыльца и пошла по зигзагообразной дорожке, собравшей по сторонам от себя самые причудливые растения. Ксенофилиус же быстро нарвал маленькие ярко-красные яблочки и обошел дом, чтобы посмотреть, что у них созрело на своеобразных грядках. — Нам несомненно повезло! — Ксено внезапно оказался за спиной Луны, и она вздрогнула, чуть не растеряв все желтые плоды, которые уже успела собрать. — Чавкающая капуста! — Луна взглянула на длинные листья в руках отца и кивнула. Она уже собиралась отвернуться, когда ее взгляд привлекло неяркое свечение, скрывшееся за домом. — Что-то не так, милая? — Луна вновь взглянула на отца, отмечая, как белые искорки становятся серовато-синими. — Нет-нет, все хорошо, папочка. Мне просто показалось… — Ксено нахмурился, а Луна как ни в чем не бывало потянулась за несколькими налившимися сливами-цеппелинами. — Смотри, какие большие, папочка. — Она гордо продемонстрировала отцу несколько созревших плодов. — Да, и не говори. Невероятно! — Ксено с взглядом победителя поднял одну из слив к солнцу и внимательно рассмотрел со всех сторон. — В этом году они куда больше, чем в предыдущем! — И, наверное, намного вкуснее. — Луна сделала небольшой укус и прикрыла глаза, пробуя, но быстро скривилась и выплюнула в кусты твердую косточку. — Кислая! — Ксено удивленно вскинул брови и забросил в рот один плод, разжевал с трудом, стараясь не кривиться, и выплюнул в кусты уже целых четыре косточки. — Ты, определенно, права, малышка. — Луна, наблюдая за быстро меняющимся выражением лица отца, рассмеялась. Легко и задорно, совсем как раньше. Ксено какое-то время еще покривился, после чего подхватил веселый смех и кивнул в сторону собранных яблочек. — У нас есть еще, чем полакомиться. Луна глянула на две яблоньки, как часовые стоявшие у входной двери, и взгляд ее побежал выше по темным стенам дома. Смех мгновенно стих. Вокруг все стихло, будто само время остановилось, и не было теперь слышно ни далекого стрекотания красочных стрекоз и шуршания кузнечиков, не было слышно далекого уханья сов и веселого перелива птичьих песен, не было слышно и журчания речушки, что протекала там, у подножия их холма. И только темная ладья возвышалась над их маленьким миром, стоя на страже громадным черным цилиндром. Ксенофилиус приобнял дочку за плечи и устремил свой взгляд к ясному небу. Ему казалось, что во всем этом пейзаже чего-то не хватает, и стоит только отыскать недостающую деталь, как время вновь помчится вперед, и заиграет музыкой жизнь вокруг. И теперь он всеми силами пытался понять, чего же здесь все-таки не хватает… Луна, совсем не ощущая вкуса, сжевала несколько спелых яблочек и, быстрым шагом минуя кухню и второй этаж, пробралась к себе в комнату. Взгляд ее светлых глаз остановился на рамке с фотографией. Слезы непременно навернулись на глаза, но она только подняла глаза к белому потолку, стараясь сдержаться. — Я все помню, мамочка… — Прошептала Луна, едва коснувшись изображения кончиками пальцев, и залезла на кровать. Несколько дней пролетели в странном напряжении. Луна по большей части сидела в своей комнате, лишь изредка спускаясь на нижние этажи, чтобы папочка не волновался за нее. И каждый раз она старалась сразу выбегать на улицу, чтобы не разрыдаться, если взгляд зацепится за что-то мамино… Но даже в их милом дворике ее не отпускала потеря. Вот эту яблоньку посадила мама, и там, у оградки, тоже… Деваться было некуда… Куда не посмотришь… Куда не пойдешь… А вон там, у ручья, помнишь? Помнишь?! А там! А там!.. И там!.. Слезы мгновенно наворачивались на глаза, и Луна бежала в комнату, чтобы хоть там, завернувшись с головой в одеяло, спрятаться от своих чувств. И сколько бы Ксенофилиус не пытался расшевелить свою дочурку, она оставалась глуха к его словам. Искорки гасли над его головой так же стремительно, как летели дни. И лишь самые стойкие — черные искры, злобно скалясь, прыгали из одного уха в другое, будто какие-то паразиты, пуская корни, чтобы навсегда погрести этого человека под волнами отчаяния и тоски. Но в какой-то момент все вдруг изменилось. Это случилось совершенно внезапно, словно кто-то невидимый хлопнул в волшебные тарелки, и в мир вернулись звуки, запахи, краски! Это был последний день июля. Луна проснулась сразу, как только за окном сверкнуло большими округлыми боками что-то бледное, почти призрачное. Сердце пустилось вскачь, а Луна спрыгнула с кровати и помчалась на улицу. Мамочка!.. Мамочка!.. — Заполошно стучало маленькое сердечко, и Луна, не разбирая дороги, едва не упала с крутой лесенки и неаккуратно задела длинную ветку яблони. Раздался громкий хруст, но девочка, будто и не заметила ничего, спрыгнула с крыльца и повернулась лицом к дому, запрокидывая голову, когда взгляд ее остановился на зависшем над крышей дома призрачном диске луны. Средь бела дня! Ахнув, Луна прикрыла рот ладонью и не сдержала широкой улыбки. Пандора нежно улыбнулась своему маленькому счастью с призрачного диска, тихонько приложила указательный палец к тонким губам и озорно подмигнула, медленно растворяясь. А вместо нее на фоне луны затемнел знакомый силуэт. — Папочка! — испуганно вскрикнула Луна, когда мужчина неосторожно оступился. Ксенофилиус резко взмахнул руками, пытаясь поймать равновесие, но все было тщетно. Нога соскользнула с края, и он полетел к земле. — Папа! — закричала Луна и кинулась вперед, но внезапно остановилась и зажмурилась. Перед ее взором проскакало странное создание, чем-то похожее на кенгуру с лисьей хитрой мордочкой и небольшими закрученными рожками. Оно улыбнулось, показывая острые зубки, и одним мощным прыжком оказалось у стены. С той стороны послышался удивленный вздох. — Луна… — Позвал Ксенофилиус, донельзя удивленный внезапным спасением. — Луна! — уже куда увереннее повторил он, оказываясь рядом с зажмурившейся дочуркой и крепко сжимая ее в своих объятиях. — Спасибо! — он не сдержал одинокой слезы. — За что? — Луна так натурально удивилась, что Ксено слегка отстранился. — Это кролис-прыгун тебе помог. — Да? — Ксенофилиус обернулся на то место, где его подхватил мощный поток магии, и пару раз моргнул. — И правда… И как я его не заметил… — Он просто очень быстрый. — Луна ослепительно улыбнулась, замечая, как черные мозгошмыги стройными рядами выпрыгивают из папиных ушей и исчезают, явно проиграв «бой». Зато на их место запрыгивали светло-серые и бледно-желтые искорки. — А еще он далеко прыгает. Наверное, подхватив тебя, он сразу же поскакал дальше по своим делам. — Ты так думаешь? — Ксено вдруг улыбнулся, и в его ухо на скорости залетела зеленая искорка. — Но ведь это просто замечательно! Мы просто обязаны написать о нем статью! — Луна закивала и заулыбалась в ответ. — Нельзя терять ни минуты! Скорее, Луна, пока он еще жив! Почему это кролис не должен быть жив, Луна спрашивать не стала. Глаза отца так заразительно сияли новой идеей, что девочка просто не могла не поддаться его настрою. Они вместе вбежали в дом и со смехом забрались на второй этаж, едва не сбив по пути несколько вазочек причудливой, искаженной формы, в которых мама так любила выносить на стол цветы. И почему-то сейчас Луне было легко, и ей уже самой захотелось оживить вазочки, поставив в них какие-нибудь яркие цветочки. Ксенофилиус сдернул со своего печатного станка пыльную тряпку и с поистине детским счастьем провел пальцами по нескольким штырькам и колесикам. Один взмах, и машина ожила, все в ней вдруг завращалось, запыхтело и загромыхало, но это были именно те знакомы с детства звуки, которых, как поняла сейчас Луна, ей не хватало целый месяц! — Ну, рассказывай! — Луна захлопала ресницами, с удивлением глядя на отца. Ксенофилиус с любовью схватил чистый лист и взялся за карандаш. — Что? Давай, малышка, я ведь не успел его увидеть. — Не успел? — Луна немного разочарованно повела худеньким плечиком. — А как же… — Она вздохнула, но все же кивнула. — Ладно. — И с этим словом она пустилась в живое описание неведомого зверька. — Подожди, подожди… — Ксенофилиус исправил несколько кривоватых линий и поднял взгляд от листа. — А хвост, говоришь, с кисточкой? — Луна кивнула в ответ, и тогда Ксено с удовлетворением завершил свой эскиз и повернул рисунок дочке. — Ну, как? — Очень похож! — Луна улыбнулась. — Очень-очень похож! — Ну, вот и замечательно! Журнал «Придира» вновь вернется на прилавки! — Ксенофилиус любовно разгладил лист с рисунком и повернулся к пыхтящему аппарату, куда и положил листок в специальный отсек. — Когда ждать новый выпуск? — Луна с интересом наблюдала, как станок, чавкая, выплевывает с обратной стороны свежие копии. — Совсем скоро! — улыбнулся Ксенофилиус. — Вот увидишь. Но а сейчас, давай, не будем мешать… Они дружно спустились на первый этаж и как-то сразу замерли, оглядывая однотонные светлые стены, белые горшочки, серые тарелочки и такие-же кружки… Все было какое-то такое простое… Луна подошла к закругленному столу и взяла в руки белую вазочку. Она покрутила находку и подняла на уровень глаз. — А давай, нарисуем здесь попрыгунчика. — Задумчиво протянула она, после чего вдруг поставила вазочку обратно на стол и поспешила забраться по лестнице на самый верх, в свою комнату. Там ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы взять краски, которые мамочка подарила еще на день рождения. Мгновение спустя она уже стояла на кухне, примериваясь к вазочке. Ксено с улыбкой на устах наблюдал за увлеченной дочкой. Луна с таким серьезным видом принялась за раскраску вазочки, будто от этого, как минимум, зависела чья-то жизнь. И когда с работой было покончено, она устало, но довольно размазала каплю краски по лбу, и с улыбкой предъявила ему слегка кривоватую, но оттого не менее прекрасную, копию его наброска. — Это просто замечательно! — искренне похвалил Ксено, рассматривая получившийся шедевр. — Теперь остается только поставить ее на самое видное место. — Он задумчиво оглядел кухоньку и с улыбкой водрузил трофей на открытую полочку кухонного шкафа. Именно с этого дня все изменилось. Да. Точнее, не изменилось, а вернулось… Наверное, так будет куда точнее выразиться. Август встретил их веселым щебетанием птиц и ласковым теплом припекающего головы солнца. А уже к концу первой недели нового месяца светлая кухонька засверкала красочным рисунком маленькой яркой птички, с интересом заглядывающей во все кастрюльки и чашечки. Луна запрокинула голову, подставляя лицо теплым лучикам, и улыбнулась. Речушка журчала непрерывной песней, расплескиваясь сверкающими капельками у ее ног. И все вокруг казалось таким веселым и живым, как никогда раньше. Сегодня, пятнадцатого августа, Ксенофилиус отлучился в город для пополнения всевозможных запасов, и Луна осталась одна. Но сидеть дома в такую чудесную погоду совершенно не хотелось, и она, улыбнувшись призрачному диску луны, поспешила к речке. Какое-то время Луна спокойно сидела у самого подножия их холма, но потом решила немного прогуляться. Она побрела вдоль речушки в сторону основной деревни. Да, они жили немного в отдалении от остальных волшебников, но зато с их холма была видна почти вся округа. Луна поднялась на очередной холмик, с которого открывался вид на залитую солнцем поляну, и решила остановиться на нем. Она села на мягкую траву и прикрыла глаза, когда внизу послышались громкие голоса. На поляну выбежали два высоких парня и худенькая девчушка. Они весело смеялись и перебрасывались жужжащим мячиком, сверкающим золотыми боками, что-то бурно обсуждали. — Ну, Седрик! Так нечестно! — девчушка насупилась, сложив руки на груди, а мальчишка в ответ на ее демонстрацию только заливисто расхохотался. — В этом году я буду пробоваться в команду факультета по квиддичу, так что никаких поблажек, Сандра! — он звонко хлопнул ладонью по бедру и кинул мячик второму мальчишке. И тут он вдруг заметил Луну. — Ой! — удивленно воскликнул и приветливо махнул рукой. — Эй! Привет! — Луна отметила, как яркая розовая искорка влетела в его ухо, а зеленая искорка зависла над головой. — Спустишься к нам? Луна повела плечом и склонила к нему голову. Все ее внимание занимали искорки, которые то появлялись, то исчезали, то меняли цвет, переливаясь от светлых к темным и наоборот. Седрик замялся, так и не получив ответ, а какой-то слегка отсутствующий взгляд девчушки, сидевшей на холме, даже стал его слегка пугать. — Ну, э, если не хочешь… — Он кивнул своим друзьям и кивнул в сторону одного из видневшихся домов. — Идемте, ребят. Кажется, обед уже готов. Они ушли, а Луна мотнула головой и непонимающе моргнула. Она все смотрела в спины удаляющихся ребят, и думала, что ее совсем это не обижает. Зато теперь она увидела еще несколько мозгошмыгов, и о них тоже надо будет написать в «Придире». Луна вернулась домой, и спустя полчаса Ксенофилиус тоже появился на кухне. Он с интересом понаблюдал за тем, как в пару к уже нарисованной птице добавляется синеватый цветочек, и поднялся на второй этаж, чтобы убрать купленные принадлежности, после чего вновь спустился на кухню. — Ты уже ела? — спросил он. Луна покачала головой. — Нет, папочка, я ждала тебя. — Она ненадолго оторвалась от своего увлекательного занятия. — Я собрала немного яблок и слив, а в ведерке еще осталась капуста. — Ксено кивнул, вывалил из ведра немного капусты в чашку, нарезал к ней желтеющих редисок и залил все это соком мохнатой клубники, который, в отличие от самой ягоды, давал лишь слегка сладковатый привкус, зато был хорошо просолен. Луна улыбнулась, поставив точку в рисунке, и с удовольствием захрустела капустой. Прикрыв глаза, она представила, как ее нарисованная птичка весело щебечет и облетает цветочек по кругу, будто думает, с какой стороны к нему лучше подлететь. Август медленно подходил к концу, а на кухоньке пестрели уже две птички, радовали глаз три цветочка и тянули свои лапки к зеленым листикам несколько букашек. Станок пыхтел, крутились колесики, и на свет появлялся новый выпуск «Придиры». Луна улыбнулась, разглядывая свежий журнал. — Мы можем раздать журнал соседям. Думаю им должно понравиться. — Луна благоговейно провела кончиками пальцев по изображению кролиса, который хитро подмигивал и обнажал острые зубки в кривоватой улыбке. — Это замечательная идея, Луна! — Ксенофилиус улыбнулся. Август подходил к концу, и вскоре на порог черной ладьи, над которой в любое время суток сверкала боками призрачная луна, должна была прийти осень…