Созерцатель

— Папочка, — Луна вышла в мастерскую и пригнулась, надеясь углядеть отца сквозь клубы разноцветного дыма, — у тебя что-то взорвалось? — Кх…х… х… ничего такого, милая, просто пробовал новую краску для нашей малышки, — отмахиваясь от дыма, Ксено любовно провел по боку своей печатной машины, — надо же, как она разозлилась! — весело заметил он, широко улыбаясь. Луна тихо хихикнула, когда увидела его перепачканное лицо. — Теперь тебя будет видно издалека, папочка! — подойдя ближе, она попыталась стереть разноцветные разводы с его щеки, правда, это нисколько не помогло, только, ко всему прочему, испачкало еще и ее. — Сможем пойти ловить кроношпуна на той стороне, он наверняка заинтересуется такими яркими цветами! — И правда… — Ксено попытался оттереть краску, но та не поддалась. — Надо же… какая стойкая. Ох… — взгляд его метнулся к часам на стене, с виду уже не десяток раз сломанным, но исправно стучащим несколькими разномастными стрелками, — а времени-то! Чего же ты меня не позвала? — Я рисовала, — просто пожала плечиками Луна, словно бы они никуда и не опоздали. — Так жаль, что краски сгорели… но у меня есть карандаши, я так этому рада, папочка. — Луна улыбнулась, а Ксено грустно вздохнул, приобняв ее за плечи. — Нора, наверное, уже нас заждалась. — Не то слово! — Ксено ударил себя по лбу и покачал головой, когда на ладони остались яркие пятна. — Ох, ох, что же делать… Нельзя же идти так… — Можно, — улыбнулась Луна, опустив взгляд на левое плечо, где теперь красовался отпечаток пальцев папочки, — интересно, а оно так и останется? Это так интересно. Можно будет покрасить деревья в ограде, и они будут самыми-самыми яркими в округе! — Должно быть, мне продали просроченную краску, — раздосадовано махнул рукой Ксено. — Теперь всю машину чистить придется. — Дотянувшись до волшебной палочки, он попытался свести краску с кожи, но та въелась, похоже, надолго и изгоняться не собиралась. Взмахнув палочкой еще пару раз, но не получив никакого результата, Ксено тяжело вздохнул и наколдовал себе защиту, а на недоуменный взгляд дочурки пояснил: — Чтобы никого не замарать. Идем? — Идем, — улыбнулась Луна, — ой, нет! Не идем. — Не идем? — удивленно переспросил Ксено, не зная что и думать. А Луна уже убежала, скрылась на лестнице. Правда, она скоро вернулась, показывая ему свое творение утреннего творческого порыва. — Как красиво, милая. — Отдам его Норе, она любит тюльпаны, — Луна прижала рисунок к груди и первая начала спускаться на первый этаж, — теперь идем, папочка! Погода была хмурая, небо словно бы обиделось на что-то и было готово разрыдаться, залив все вокруг тоннами воды. Правда, Лавгудов это нисколько не пугало. Луна весело прыгала вперед, следуя своему любимому маршруту, крутила головой и подсчитывала у себя в голове количество встречающихся под ногами желтых цветочков. Ксено же был бы и рад, если пойдет дождь, так у него была надежда на избавление от разноцветных разводов. Может, хоть непогода справится с этой напастью… Белая башенка посерела в мрачном свете и стала даже казаться ниже, чем есть на самом деле. Цветы, так любимые Норой, поникли, опустив яркие шапочки. Камешки под ногами уже не хрустели так звонко, как еще пару дней назад. Все-все вокруг потеряло радостные нотки, но отчего? Неужто осень так заявляла свои права, наступая на пятки суетящимся студентам и их родителям. — Ну, наконец-то! — дверь отворилась еще до того, как Лавгуды успели подняться по невысоким ступенькам на аккуратное крыльцо с тонкими железными перилами, увитыми густым плющом — новое приобретение к башенке принцессы. — Я уж начала переживать… — тут Нора оборвала себя и удивленно моргнула, сосредоточив все свое внимание на пострадавшем мужчине. — Ох! Ксено, что же это с тобой приключилось?! — Папочка решил сделать этот серый день чуточку ярче, — Луна открыто улыбнулась, и Ксено ничего не оставалось, как согласно кивнуть, подтверждая слова своей любимой дочурки. — Уж очень сегодня грустно за окном, — с улыбкой произнес он, — зато теперь мы можем пойти ловить кроношпуна на той стороне. Во всем своя польза. — Нора на такое сомнительное заявление только покачала головой и отступила, пропуская гостей внутрь. — Как вкусно пахнет, Нора, — Луна вдохнула чудесный запах свежей выпечки и радостно хлопнула в ладоши. — Пахло бы еще лучше, если бы вы не опоздали, — недовольно заметила Нора, подталкивая девочку к гостиной, — но прежде всего ты должна померить мантию и платье. Элли они уже малы, а тебе должны быть в самый раз. Да и новые они почти, пару раз ношеные всего. Давай-давай. — Я возьму платье в Хогвартс, папочка? — Луна подняла перед собой яркое рыжее платьице с лимонным отливом и покружилась с ним на месте. — Было бы так здорово украсить его чем-нибудь еще… — Это теперь твое платье, — Нора наконец улыбнулась, — ты можешь сделать с ним все, что захочешь. — Правда? — Луна радостно улыбнулась, замечтавшись. — А пуговицы, у нас есть пуговицы? — Ксено и Нора задумчиво переглянулись. — Сколько-нибудь найдем, — уверенно кивнул Ксено, — но времени на шитье у нас совсем немного, — он улыбнулся, — уже завтра ты уезжаешь, помнишь? — Конечно, я не помню, папочка, — улыбнулась Луна, — мы могли бы проспать, как тогда. — Только если встречать нас будет профессор Флитвик, — рассмеялся Ксено, усаживаясь за стол и осторожно подбираясь к аппетитно пахнущему блюду. Нора тут же звонко хлопнула его по рукам. — Больно… — Мы ждем всех, — она строго уперла кулаки в бока, — сейчас подойдут Элли и Стелла… — ее прервал стук в дверь. — О, а вот, видимо, и они. — Норра поспешила встретить девочек. — Ну, заходите, заходите же, все уже давно готово! — Мам, — недовольно скуксилась Элли, — ну что ты, в самом деле. Мы не голодны… — Никакой не голодны не принимается. У нас праздничный ужин. Давай, Стелла, не стесняйся, проходи в гостиную… там уже и Ксено с Луной, только вас ждем. — Спасибо, Нора, — девочка смущенно улыбнулась и скользнула в гостиную мимо женщины, кивая всем находящимся внутри. — Очень вкусно пахнет. А что мы празднуем? — Как же, ваш отъезд в Хогвартс, — Нора качнула головой, приглашая всех за стол, — ох, ох, ох… — Мам, ты чего? — Элли удивленно поглядела на женщину. — Мы уже не первый год в школу едем, вообще-то, — она коротко рассмеялась и улыбнулась, — мы, вообще-то, на старших курсах уже. — Знаю, — шмыгнула носом Нора, — но я так долго всех вас не увижу, ведь не приедете же на каникулы-то зимние. — Это еще почему? — удивились девочки. Луна же, словно бы вовсе не слушала, спокойно подтянула к себе тарелку с салатом, уже обдумывая, как сегодня ночью будет пришивать пуговицы на платье. — Всегда приезжаем, ты чего такое говоришь. — В этом году вы точно не захотите приехать на рождество, — шмыгнув вновь, Нора лишь загадочно покачала головой, не собираясь открывать тайну. Девочки переглянулись. — Это как-то связано с тем, что в списке школьных принадлежностей у нас числятся выходные мантии, да? — догадалась Элли. — И когда же мы узнаем, что нас ждет? Не томи, мамочка! — Ничего не скажу, — покачала головой Нора, — все узнаете в школе. — Ричард тоже что-то знает, — Луна подняла взгляд от тарелки и вернулась в реальность, — он был таким необычайно загадочным перед своим отъездом. Тайны — это всегда так здорово и… — она понизила голос, — таинственно. День прошел спокойно. Долго не сидели, всем еще надо было проверить готовность вещей, дособрать все то, что еще не успели уложить в чемоданы, и морально приготовиться к почти полному дну в поезде. Слова Норы заинтересовали, и узнать, что же там такое готовиться в Хогвартсе, очень и очень хотелось, но никто не раскалывался и не сдавал оборону. Ксено и Нора молчали, точно партизаны. Вечером разразилась настоящая гроза, и на утро она не прекратилась. Сильный дождь по-прежнему барабанил в окна, нагоняя хандру на обитателей дома. Поддаваться ей не хотелось, но это было выше их сил. Луна грустно вздохнула, постучав по крышке чемодана, и поглядела на не менее озадаченного чем-то отца. — Все хорошо, папочка? — поинтересовалась она, озабоченно оглядывая его лицо, все еще отливающее разными цветами, хоть уже и не так ярко, как вчера. — А? — Ксено очнулся от своих дум, нахмурился на мгновение, но быстро взял себя в руки и качнул головой. — Ничего, ничего, все хорошо, милая, но надо уже отправляться. — Луна согласно кивнула. Путь их лежал на станцию. Дождь все лил и лил, как из ведра, и никак не заканчивался, и можно было только порадоваться, что они все же волшебники. Ксено сразу сотворил водоотталкивающие чары, защищающие от непогоды, и так они и поспешили к электричке. До платформы почти бежали, а в вагоне отогревались вплоть до того момента, пока не вышли на вокзале Кингс-Кросс. Платформа девять и три четверти встретила шумом множества голосов. «Хогвартс-Экспресс» — блестящий красный паровоз — выпускал клубы пара, в которых фигуры на платформе виделись смутными тенями. Рядом расшумелась чья-то сова, и ей тут же начали отвечать питомцы соседей. Луна оглянулась, но никого знакомого не заметила и взяла отца за руку, он в свою очередь уже пробирался к одному из дальних вагонов и тянул ее за собой. Здесь было не так много народу, и, похоже, еще имелись свободные купе, а потому стоило поспешить. Чемодан занял свое место на полке, а Луна села у окна, махая отцу через стекло. К ней присоединились еще два парня постарше, но не особо-то желали говорить и просто уткнулись сразу в какие-то журналы. А вскоре поезд тронулся с протяжным гудком и начал набирать ход. В коридоре тут же поднялся шум. Ребята заходили по вагонам в поисках своих друзей. — О! Вот ты где, — на пороге появился рослый мальчишка, уже одетый в школьную мантию, на его груди сверкала эмблема Пуффендуя. — Седрик отбил нам купе во втором вагоне, пойдем туда. — Я читал… — недовольно покосился на друга русоволосый парень в полосатом джемпере. — Пф-ф-ф! — выдохнул пуффендуец, — ну, мне-то можешь не заливать. Знаю я, что ты там читаешь, — и он поиграл бровями, на что его друг покраснел и встал. — Другое дело! Идем. Бывайте! — и они вышли, притворив за собой дверь. Луна поглядела на оставшегося молчаливого соседа, пожала плечиками и уткнулась в свой журнал, с интересом разгадывая оставленный отцом на страницах кроссворд. Чем дальше на север уходил поезд, тем сильней и сильней хлестал дождь. Небо было таким темным, а стекла такими запотевшими, что среди дня горели лампы. По коридору забренчала обеденная тележка, но ни Луна, ни ее сосед ничего не взяли. Время пролетело почти даже незаметно. «Хогвартс-Экспресс» наконец замедлил ход и остановился в непроглядной темноте на хогсмидской станции. Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Ливень был так силен, что все вокруг склонили головы и зажмурились — струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчетное количество ведер с ледяной водой. Возле станции их поджидала сотня карет запряженных фестралами; Луна забралась в одну из них в компании нескольких девочек со Слизерина. Те, конечно, скривились, но против, на удивление, ничего не сказали. Дверь с треском захлопнулась, и несколькими минутами позже длинная вереница карет, грохоча и разбрызгивая грязь, покатила по дороге к замку Хогвартс. Рискованно кренясь под резкими порывами ветра, кареты миновали ворота со статуями крылатых вепрей по бокам и заскрипели по длинной дороге к вершине холма. В окно виднелся все ближе и ближе надвигающийся замок, множество его освещенных окон расплывались и мерцали за плотной завесой дождя. Когда кареты остановились перед громадными парадными дверями резного дуба наверху каменной лестницы, небо перечеркнула вспышка молнии. Те, кто оказались впереди, уже торопились забежать в замок. Луна же не особо спешила прятаться от дождя. — Вот это да! — послышалось откуда-то спереди. — Если это продлится, того и гляди озеро выйдет из берегов. Я вымок. А, черт! — похоже, громогласному студенту прилетело чем-то по голове. Луна попыталась усмотреть, что же там такое творится. Тяжелый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову рыжему мальчишке и лопнул. Почти сразу рядом упала вторая водяная бомба, взорвавшись у ног другого парня, подняв волну холодной воды и промочив его до носков. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Луна подняла голову и увидела парившего футах в двадцати над ними полтергейста Пивза — маленького человечка в шляпе колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Он совсем не изменился. Его широкая злобная физиономия была искажена от напряжения — он снова прицеливался. — ПИВЗ! — загремел сердитый голос. — Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно! — профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан гриффиндорского факультета, стремительно вышла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за девочку рядом, чтобы не упасть. — О, прошу прощения, мисс Грэйнджер…  — Все в порядке, профессор, — с трудом выговорила Гермиона и ощупала горло. — Пивз, спускайся сюда сейчас же! — рявкнула профессор МакГонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе. — Ничего не делаю! — прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. — Они все равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! — И он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших второкурсников. —Я позову директора! — пригрозила профессор Мак¬Гонагалл. — Предупреждаю тебя, Пивз! Пивз высунул язык, швырнул, не глядя, последнюю гранату и унесся прочь вверх по лестнице, кудахча как сумасшедший. — Ну, пойдемте! — строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор МакГонагалл. — В Большой зал, побыстрее! Луна фыркнула, отплевываясь от воды, ведь последняя бомба полтергейста прилетела точнехонько в нее, и, смахнув капли с глаз, побрела за остальными студентами. Она села за свой стол на привычное уже место и выдохнула, часто моргая. Голова Пивза появилась в ее пустой сейчас тарелки очень неожиданно и даже заставила чуть вздрогнуть. — Идеальное попадание! — развеселился Пивз, оглядывая мокрую физиономию девочки. — Попалась-таки на мою последнюю бомбу, малявка! — Ты кинул ее в меня специально, — возразила Луна, — у меня не было и маленького шанса избежать этого. — Ага! — согласился Пивз без капли сожаления в голосе. — Да ладно, ты все равно была мокрой! Так что ничего такого я и не сделал. Вы, живые, только пищать и можете, — фыркнул он. — Пищать? — удивилась Луна, пропуская все, что творится в зале, не обращая никакого внимания на начавшееся распределение. — Пищать, пищать! — снова согласно закивал Пивз. — Не слышала что ли, как эти девчонки запищали от одного безобидного шарика. Вот смеху-то! Если бы эта… профессор бы веселье не испортила! Вот я бы вас всех обстрелял! — Но ты можешь хоть каждый день это делать, — улыбнулась Луна, и Пивз глянул на нее даже с некоторой гордостью. — А ты дело говоришь, мелочь! Могу ведь! — обрадовался он. — Надо это обдумать! Не теряй, — с этими словами его голова исчезла под столом. А Луна наконец повернулась к столу преподавателей. Похоже, распределение уже закончилось, и все первокурсники расселись за свои столы. Луна пробежалась быстрым взглядом по преподавательскому столу и заулыбалась, увидев там мрачного и чем-то уже раздраженного зельевара. Тот явно был недоволен и не скрывал этого. Рядом со Снейпом было свободное место, принадлежащее, похоже, новому преподавателю защиты от темных искусств, только вот самого нового профессора не наблюдалось. Поднялся профессор Дамблдор. Он улыбнулся всем студентам, приветственно раскинув руки. — Скажу вам только одно, — произнес он, и его звучный голос эхом прокатился по всему залу. — Ешьте. — Такое предложение было поддержано хором радостных голосов. На столах появилась еда. Студенты были голодными до ужаса, и еда едва ли не испарялась со столов. Дождь по-прежнему с силой барабанил в высокие темные окна. От очередного удара грома задребезжали стекла, и на грозовом потолке полыхнула вспышка, озарившая золотые тарелки, исчезнувшие на мгновенье с остатками первых блюд и немедленно вернувшиеся с пирогами. Когда были уничтожены и пироги, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя. — Итак, — заговорил, улыбаясь, Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен еще раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещенных в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает. Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил: — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — ее не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. — На этих словах Большой зал возмущенно загудел. — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе… Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Еще одна молния озарила потолок. Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, темным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза — а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки. Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому, что осталось от его носа, и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм. По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло прозвучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Грюма, что они могли только смотреть на него. — Одним психом в школе больше! — шепот Пивза раздался из-под стола, но больше полтергейст ничего не комментировал. Луна недоуменно пожала плечами, с интересом оглядывая нового преподавателя и его мрачных мозгошмыгов, недоверчиво ворочающихся из стороны в сторону. Дамблдор вновь прокашлялся. — Как я и говорил, — он улыбнулся множеству студенческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников. — Вы ШУТИТЕ! — оторопело произнес Фред Уизли во весь голос, неожиданно разрядив то напряжение, которое охватило зал с самого появления Грозного Глаза. Все засмеялись, и даже Дамблдор понимающе хмыкнул. — Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — сказал он. — Хотя, если уж вы заговорили на эту тему я этим летом слышал анекдот… словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон… Профессор МакГонагалл многозначительно кашлянула. — Э-э-э… но, возможно, сейчас не время… н-да… — Дамблдор почесал кустистую бровь. — Так о чем бишь я? Ах да, Турнир Трех Волшебников. Я тоже, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять свое внимание чем-нибудь другим. Итак, Турнир Трех Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом… Луна отвлеклась на зал, с интересом оглядывая ребят, замерших и внимательно слушающих рассказ. Казалось, все в зале были не только удивлены, но и воодушевлены таким необычным событием в стенах их родной школы. — За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжал Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее, наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать еще раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут с окончательными списками претендентов в октябре, и выборы чемпионов будут проходить на День Всех Святых. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трех Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов. Услышав заявление о прибытии Шармбатона, Луна охнула, внезапно вспомнив все те хитрые улыбки Ричарда и его странное поведение на кануне отъезда. Теперь-то все встало на свои места! И… Луна улыбнулась, это ведь так здорово, так невероятно и замечательно. Она сможет показать Ричарду фестралов! Ой… возможно, он их не увидит, но на пути к фестралам можно встретить еще много кого интересного, это точно! За своими раздумьями Луна не заметила, как торжественная часть подошла к концу, и все студенты, громко переговариваясь, споря, ругаясь и весело смеясь, направились по своим гостиным. Луна очнулась только на половине пути до своей башни, очнулась в общем потоке сокурсников и поспешила вынырнуть из него на свободу. Нет-нет, у нее была еще одна важная миссия. Она просто обязана была написать Ричарду и спросить, так ли это на самом деле. Уверенно спустившись в холл, Луна зашагала к выходу, но не успела сделать и пары шагов, как врезалась во что-то большое, высокое и странно знакомое. Плотная ткань кольнула кожу, и Луна подняла голову, встречаясь взглядом с непроницаемыми черными глазами профессора зельеварения. Снейп при этом скривился так, словно только что съел целый лимон. — Куда так торопитесь, мисс Лавгуд? — медленно, тягуче спросил он. — Отправить письмо, — совершенно честно призналась Луна, и Снейп тут же окинул ее быстрым взглядом, не заметив при ней никаких пишущих принадлежностей. — Как интересно, — протянул он, — а писать письмо вы будете на тростниковой дощечке кровью докси? — Луна удивленно моргнула на такое странное заявление. — Нет, сэр, я пишу чернилами на обычном листе. — Вам известно, что такое сарказм, мисс? Впрочем, ваш уровень умственных способностей с первого курса заставляет сомневаться в компетенции распределяющей шляпы, — жестко оборвал он, но Луна только пропустила его обидные слова мимо ушей. — Ваш тоже, сэр, — не подумав, произнесла Луна, и лицо профессора исказилось в гневной гримасе. — Как вы смеете! Возвращайтесь в свою гостиную, немедленно. И, обещаю, на первом же занятии с вашего факультета будут сняты баллы. — Мне надо отправить письмо, сэр, это очень важно, — Луна замерла, ожидая ответа, но Снейп почему-то с ним не спешил. Стиснув зубы, он замер напротив, словно бы над чем-то серьезно задумался. Надежды на то, что письмо все же получится отправить, рушились с каждой безмолвной секундой, и Луна даже поникла плечами, когда внезапно перед ней появились лист, перо и чернильница. Подняв удивленный взгляд на сложившего руки на груди Снейпа, Луна непонимающе моргнула. — Мое терпение не вечно, мисс. Пишите письмо и возвращайтесь в гостиную, пока я еще это позволяю. — А… — Я отправлю письмо, но не забудьте написать адресата, — недовольство читалось в каждой черточке мужчины. — Спасибо, сэр! Я всегда знала, что вы хороший, хоть вы и прячете своих мозгошмыгов, а еще не… — Еще слово, и вместо сна вы пойдете на отработку. Поверьте, я найду вам самую отвратительную работу, которую только можно представить. Нахмурившись, Луна замолчала и макнула перо в чернила. Задумавшись на мгновение, она написала короткое послание: «Это правда, ты приедешь в Хогвартс?» — Подписав адресата, Луна отдала свое важное послание и, не забыв пожелать профессору добрых снов, пошла в свою гостиную… Хогвартс засыпал…