Ешь, молись, еби. Игры на выживание

1 "Все, с сегодняшнего дня заканчиваю с пьянками! – мысленно поклялся Глеб, изумленно озираясь вокруг. - Так сильно меня никогда не глючило!" Он лежал в огромной мраморной зале на голом полу, кости ныли так, словно его на этом полу всю ночь во всех позах валял... - Ооооох, - раздался стон откуда-то справа, и Глеб вздрогнул и повернул голову в направлении звука. Метрах в пяти от него тоже на полу лежал его злейший враг, самый подлый человек на планете - Вадим. - Так это ты меня сюда притащил?! - завопил Глеб, и вопль его эхом понесся к потолку, отразился многократно и впился в уши нескончаемой сиреной. - Что это за место такое? - Хм, - Вадим потер лоб и приподнялся. - Похоже на склеп какой-то. Или собор. - Склеп?! Вадик, мы что, умерли?! - еще громче взвыл Глеб, и залу снова затопила череда отражающихся от стен визгов Глеба. - Да замолчи ты, наконец! - прошептал старший. - Дай сообразить-то. Я вчера не пил, это я точно помню. Лег спать вовремя, а проснулся вот здесь. - Значит, ты мне глючишь, - логично вывел Глеб. - Я-то как раз вчера сильно надрался. Вадик, я подыхаю от жажды. - А я причем? Я же твой глюк. Глюки поискам воды не обучены. Пойди да найди ее сам. - Да откуда в склепе может быть вода! - снова завопил Глеб, и в этот самый миг из дальнего угла зала послышался до боли знакомый альтино: - Вода? Где вода?! Головная боль проснулась раньше, чем открылись глаза Кипелова. Веки почти не слушались и напрочь отказывались шевелиться. В голове словно что-то лопнуло, где-то на затылке нестерпимо жгло, а на пересохших губах был странный мерзкий привкус чего-то горького и сладковатого одновременно. Кипелов сощурил близорукие глаза, и яркий сгусток света прямо над ним медленно начал обретать свои очертания. Это была странная огромная люстра, похожая на средневековую - старый потускневший металл вроде бронзы, резные узоры в виде листьев и лампы в форме свечей. Валерий даже не успел подумать, где он находится и почему, потому что в паре метров от него наперебой орали два мужских голоса, жестко имея через уши его больной мозг, сжатый в тисках тупой боли. Мужчина почти не разбирал слов, в общих чертах понимая лишь то, что эти люди явно выясняли отношения, причем через пелену боли и помутненного разума ему показалось, что отношения их подозрительно близкие... Но вникать в суть обсуждения возвышенных чувств странных мужчин, чьи голоса показались Кипелову удивительно знакомыми, ему не слишком хотелось именно сейчас. Его больше занимала проблема приведения собственного туловища в горизонтальное положение. Пенсионный возраст и вечно поскрипывающая спина давали о себе знать. Тело повиновалось с трудом, было онемевшим, слабым, а ноги мелко-мелко покалывало, словно целый рой мошкары кусал их одновременно. Последний раз такое состояние у него было примерно в восемьдесят девятом году, когда он надрался с арийцами до беспамятства в поезде на гастролях и угодил вместе с ними в участок стражей порядка. Кипелов кое-как сел, опираясь одной рукой об пол, нудно простонал и осторожно коснулся собственного затылка. Резкая боль. Мужчина судорожно отдернул руку и скривил лицо. Посмотрел на пальцы и с ужасом обнаружил на них кровь... Кто-то нехило приложил его по волосатой голове чем-то тяжелым. А быть может, он приложился сам, горячо, но не очень удачно обнявшись с полом. Слыша отдалённо чьи-то голоса, стоны и визги, Руслан нехотя открыл глаза. Яркий свет, лившийся с потолка, бил в глаза, не давая возможности ничего разобрать. "Я в больнице?" - первое, что пришло на ум, и он, повернув голову на бок, заметил очертания людей. Перед глазами была пелена, а в ушах звенело так, что голова, казалось, вот-вот треснет. Пытаясь пошевелиться, он простонал от боли затекшего тела. Решив не двигаться какое-то время, он начал думать о том, где он, как сюда попал и что делал вчера. Память подводила его, а пронзительные визги кого-то рядом взрывали его барабанные перепонки. - Черт возьми, можете заткнуться хотя бы на пять минут?! - спокойным, но требовательным голосом произнес Руслан и услышал долгожданную тишину. - А ты кто? - Глеб явно был рад осознать, что он не единственный тут мужик, который остался наедине с его братом. Вадим тоже был несказанно рад тому, что если это и склеп, то ему не придется лежать тут с этим человеком. - Ты что-нибудь помнишь? - поинтересовался он у лежащего в неестественной позе Руслана. Алехно не мог понять - вроде человека два, а голоса похожи. Видимо, у него двоится в глазах и ушах. Он облизнул пересохшие губы и снова попытался двинуться, но издал лишь легкий стон. - Да, парню явно досталось больше, чем нам, - поцокал языком Глеб и начал оглядываться по сторонам, ища еще присутствие жизни и мгновенно реагируя на голоса, доносившиеся из разных концов помещения. Они тут точно были не одни. - О, фак, где это я? - пробормотал Стив. - Я че сдох, бляха, неужели? Это, типа, рай? О, надо поискать здесь Дженис Джоплин. Ох, нихера, почему так башка трещит? Наверное, я упал и ударился ей об пол. Блиииин, голоса! Ангелы? Старичок попытался поднять голову и разглядеть что-то вокруг, но увидел лишь размытые очертания и услышал гул голосов. Остальные на полу также озирались по сторонам и пытались что-то сообразить. Это им давалось с трудом. Мраморный зал был огромен, свет одной люстры давал какой-то молочно-белый туман. Никто из присутствующих мужчин пока так и не поднялся с пола, чтоб осмотреть все. Голосов становилось больше и больше, это все уже напоминало рой пчёл, и Стив снова слег, пытаясь уложить мысли в башке. Он думал... - 0х, блядь!!! Я ж вроде не бухал!!! Какого хуя? - мысли проносились нескончаемым потоком в голове Александра Михалыча. - Где я? Что это за зал? Что за дерьмо? И кто все эти люди вокруг? Ребят! Вы кто? Мысли Михалыча были просты. Он вспоминал вчерашний день: как обычно тренировка, как обычно поход на лыжах в каштакский бор (пять заходов по 5 км), вечер у себя дома в одиночестве (ну я ж не женат ведь). Пожрал, поспал, посрал... Хмм. Проснулся хер знает где! Бля, голова трещит, как будто бухал. А, может, и впрямь бухал? - ЗАТКНИТЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕССССССССССССССССССЬ! - раскатистым эхом понесся по залу хриплый драматический тенор. Вчера у него была слишком суровая ночь любви, Леана разошлась настолько, что решила изучить на возлюбленном приемы фистинга, в результате на утро у Брюса болело все. Даже ресницы и ногти на ногах. И вместо того, чтобы дать ему немного тишины, чтобы он пришел в себя и хотя бы вспомнил номер скорой, вокруг стоял форменный шум и гам. Брюс попытался подняться, у него это не вышло - колени подгибались, зад пылал так, словно его разодрали надвое. Поэтому он пополз в направлении звуков, чтобы пришибить сразу все их источники. И первая рожа, которая ему попалась на пути, показалась ему подозрительно знакомой... Предположим, что мир классического рока не так велик, как может казаться, но не настолько же, чтобы нежданно-негаданно очутится в одном помещении со стариком Тайлером Стивом, который ещё к тому же лежит в весьма неприглядной позе. Это, как минимум, странно. Брюс почувствовал, как волосы на его груди начинают шевелится. Что происходит? Певец вздрогнул и резко подался назад, не понимая, что с ним происходит. Джеймс с трудом разлепил одно веко. В голове сразу забили барабаны, да что барабаны, заиграл весь Лондонский симфонический оркестр. Он с тоской осознал, что опять нажрался в дрова. В последнее время это происходило все чаще и чаще. Коммерческие провалы последних фильмов, несколько номинаций на "Золотую малину» - это его, которого когда-то называли одним из самым талантливых актеров своего поколения и даже включали в списки 100 самых сексуальных актеров! Мда, где теперь эта сексуальность? Волосы на макушке редеют подозрительно быстро, лицо избороздили морщины, зуб так и не удосужился вставить. Нет, конечно, у театра по-прежнему дежурят преданные поклонницы, но он понимал, что это ненадолго. Чёрт побери, ему всего 40 лет, как он скатился до такого? Только театр и алкоголь оставались его отдушиной. Новомодная постановка, но она ему нравилась, а вот молодая жена приняла в штыки и даже умудрялась приревновать его к актеру, с которым по ходу действа ему приходилось целоваться. Вспомнив про жену и прервав не очень приятные размышления, Джеймс громко крикнул несколько раз: "Лиза!" Не получив ответа, он с тоской подумал, что напрасно все-таки женился, сделал над собой усилие и попытался подняться с горизонтальной поверхности. Кипелов встал первым. И первым встал у него. А точнее привстал. Почему - непонятно. Такая вот беспричинная радость престарелого тела. Причем встал как раз в тот момент, когда взгляд его чисто случайно упал на волосатого орангутана в одних шортах защитного цвета с длинными седыми волосами. Тот как-то странно дернулся в сторону от какой-то фигуры слева, отшатнулся, а потом почему-то с ревом и остервенелой рожей пополз по направлению к нему, скаля кривые зубы (это он так с трудом пытался приветливо улыбаться, увидев знакомую физиономию с огроменным шнобелем в пол-лица, одновременно смутившись и все-таки не решившись ползти к всемирно известному Стиву). Кипелов чуть не обоссался на месте, судорожно стал щупать собственную ляжку в поисках очков, чтобы рассмотреть ползущую к нему Чупакабру, но с ужасом вдруг осознал, что его нога совершенно беспардонно голая, а сам он стоит посреди мрачного помещения в окружении воющих, ноющих и орущих мужиков в одних любимых голубеньких труселях. Хорошо хоть приподнявшееся было "настроение" быстренько упало. Ну не может оно долго стоять на седьмом десятке, по крайней мере у Кипелова. Он стыдливо обхватил руками собственное хозяйство, залился краской, побледнел, посинел, охуел, начал нервно дергать плечами, метаться на месте в попытках найти свои штаны. Внезапно по привычке он начал петь, чтобы хоть как-то успокоиться. - Ох, кабы жизнь начать сначала, не было б ошибочки... – и тут он прервался, внезапно ощутив, как чья-то холодная мозолистая рука схватила его за лодыжку и что-то пробормотала. Теперь уже Кипелов не то чтобы чуть не обоссался, он готов был обосраться и заодно лично познакомиться со всем известным Кондратием. Но теперь вблизи он сумел рассмотреть лицо таинственного пришельца из зада. То есть из ада, конечно! - Брюс! Твою мать, Дикинсон! - Валера взвизгнул своим альтино так, что где-то в дальнем углу очухался Леша Чумаков, вскочил как по команде на ноги, гордо задрал подбородок наверх и принялся ждать, когда ему начнут аплодировать и петь дифирамбы. А тем временем всем было на него чистосердечно насрать. У всех все болело, ныло, многие даже на ноги никак не могли подняться, в то время как Кипелов пытался вспомнить, какие именно грибы и в каких пропорциях он поедал накануне, потому что мейденовская Сирена Противовоздушной Обороны могла быть только проекцией грибной интоксикации мозга, но никак не живым человеком во плоти. Особенно с учетом того, что железнодевный вокалюга в данный момент лапал Кипелова за ляжки в попытке вертикализировать свое туловище за счет коллеги по метал-цеху, попутно чертыхаясь и бухча что-то про анус и кулак. А где-то в отдалении два мужика резво бегали друг за другом, кроя трехэтажными оскорблениями и выясняя, кто чью песню спел и с какого хуя. Охлобыстин очнулся раньше всего этого бедлама и просто молча сидел, пытаясь понять, почему все эти люди не просыпались. Неужели они с матушкой вчера настолько перебрали, что все эти люди – трупы? Неет. Он, конечно, мог не контролировать себя, когда выпьет, но не до такой же степени. Он просто забился в угол и стал ждать, наблюдая за тем, как постепенно начались шевеления, и в некоторых лицах он раз от разу узнавал знакомых личностей. Но он решил, что безопаснее пока тихо сидеть в углу и выжидать, пытаясь понять, какого хрена он тут делает.