Ешь, молись, еби. Игры на выживание

Джеймс довел обессиленного Руслана до кровати и аккуратно положил того. Алехно стонал сквозь зубы, стараясь не выдавать свою истинную боль. Ему было стыдно перед актером. Он был неправ во многом. Единственное, что он хотел сейчас, попросить прощения за все. Но Джеймс не смотрел на него. Он суетливо бегал вокруг, поправляя покрывало, раздевая Руса, а точнее снимая с него остатки одежды. И вот когда беспомощный певец лежал на животе абсолютно голый, он вызвал в Джеймсе жалость. Ему хотелось сейчас лечь рядом и обнять беднягу, отвлечь от боли поцелуями. - Джеймс! Ты где? - голос Руслана был хрипловат и вернул того в реальность. - Я здесь, - ответил Макэвой и, садясь на край кровати, уронил голову на руки. - Джеймс. Прости меня! - эти слова привлекли внимание актера и он увидел искаженное усталостью и болью лицо Руслана. Его глаза были закрыты. Дышал он тяжело через рот, так как недавние удары Чумакова нанесли вред его переносице. - Я сейчас приду! - он не мог смотреть на Алехно. Сердце разрывалось на части. При попытке встать рука певца схватила его за запястье. - Стой! Не уходи! Пожалуйста! - Тебе надо промыть лицо. Я сейчас, - он вырвался и бегом направился в туалет. Сняв с себя майку, он намочил ее и вернулся к певцу. Помогая Алехно прилечь на бок, он аж простонал. От возможного перелома носа опухоль охватила всю переносицу. Засохшая кровь была на щеках, губах и подбородке. Он аккуратно дотронулся до разгоряченной кожи и не спеша начал отмывать прекрасное лицо. - Джеймс, - Руслан хрипел и, постанывая, не открывая глаз, продолжал. - Прости. Прости, что я сделал тебе больно. Что месть застелила мои глаза. Кажется, я заигрался. - О, Руслан, - тяжело выдохнул актер. - Я все понимаю. Я не знаю, что бы сделал я в такой ситуации. - Ну уж точно не то же самое, - прошептал Алехно одними губами, когда мягкая ткань дотронулась до них. - Не знаю, малыш! - актер заботливо вытер всю кровь с лица, погладив по волосам. Кажется, Алехно стало легче. - Ты простишь меня? - он открыл глаза и впервые посмотрел на него с такой нежностью, от чего у Джеймса перехватило дыхание. - Ну конечно, простил. Глупый. И ты прости, я вспылил тогда. Но это от обиды. Я не знал, как реагировать на это. Это страх и стресс - Я понимаю, - Руслан улыбнулся и, сглотнув, положил ладонь на шею актера, поглаживая подушечкой большого пальца по скуле. - Я соскучился. После этих слов Джеймс уже не мог сдержать эмоций, он склонился над Алехно и, улыбнувшись, нежно поцеловал знакомые губы. Руслан ответил на поцелуй, подаваясь тому навстречу, и чуть прошипел от боли разбитой губы, но поцелуй и близость были сильнее. Превозмогая боль, он целовал актера со всей нежностью, тяжело дыша и впуская чужой язык в рот. Макэвой настолько увлекся поцелуем, что, забыв о том, что Алехно ранен, машинально провёл рукой почти по открытой ране, и тот мгновенно взвыл и напрягся как струна, разрывая поцелуй. - Прости! Прости, малыш! Я забыл, - извиняясь за такой конфуз, он уложил Алехно снова на живот и, нависая сверху, начал покрывать плечи и лопатки поцелуями. Губы любовника были бальзамом на его душу. Боль моментально сменилась приятными ощущениями, и Руслан наслаждался манипуляциями по телу. А тем временем, Макэвой уже опускался ниже по позвоночнику, и тело певца выгибалось под ним. Они оба хотели сейчас одного, но понимали, что этого физически не может произойти. Проведя языком от копчика до шеи, Джеймс аккуратно лёг рядом и положил голову на лопатки певца. Они снова были вместе. В эти минуты они забыли о происходящем по ту сторону двери. Сейчас их ничего не волновало, кроме их двоих. - Джеймс. - М? - Там все катастрофически плохо? - поинтересовался вдруг Алехно. - Нуу. Я бы не сказал. Но. - Что, "но"? - Кажется, ты будешь плоскожопый наполовину, - сделал заключение Макэвой. - Плоско? - Руслан не шелохнулся. - Ага. Ну чудо пластической хирургии случится, и тебе придется вставить силиконовый имплант. Ну для симметрии. - Блять. Я убью этого ублюдка. Вот только встану. И убью. - Кажется, мы живыми не выйдем отсюда. - Да и хуй с этим! Я теперь знаю точно, что ты лучшее, что случилось в моей жизни, - Руслан притянул актера за шею, и они снова слились в долгом поцелуе. Братья вернулись в свою старую комнату, и Вадим помог Глебу прилечь, поправил подушку у спинки кровати и тут же отправился на склад за продуктами. Принес только детское питание и молочку. Глебу страшно хотелось выпить, но он даже не заикался об этом и смиренно съел пару банок овощного пюре, запив их йогуртом. - Мне кажется, мы не выберемся отсюда, - простонал он, вытирая рот рукавом рубахи. – Эти садисты не успокоятся, пока всех нас не покалечат и не сведут с ума. И свои дни мы закончим в дурке. - Глеб, я тут подумал… - остановил его Вадим. – У нас же столько инструментов – можно попытаться взломать те огромные двери. Главное – не привлекать к себе внимание. Все мы по очереди - кроме выбывших безумцев - будем пытаться просверлить эти двери насквозь, а остальные будут изо всех сил отвлекать внимание ученых. Ты как считаешь? Вадим, наверное, впервые в жизни спрашивал мнение Глеба по какому-либо поводу. Раньше он все всегда решал сам, а младшего лишь ставил в известность, и Глеб успел пережить все фазы отношения к подобному: отрицание, торг, гнев, депрессия, и сейчас находился на стадии принятия. Он смирился с участью ведомого и даже не сразу понял вопроса. - В смысле? – изумленно заморгал он. - Ну как тебе моя идея? Ты согласен? - Сверлить дверь? Да! Вадик, я готов начать хоть прямо сейчас! – с жаром воскликнул Глеб, и щеки его запылали. - Нет, тебя мы к этому делу привлекать не будем. Как и Брюса, Энтони, Руслана и Чумакова с Фафой. Остаемся мы с Ваней, Джеймс, Стив и Михалыч. Впятером мы вполне справимся. - Но я хочу помочь! – возразил Глеб. – Я справлюсь. Я крепко стою на ногах, сверло могу держать да и кроме того… Вадик, я виноват, - Глеб опустил глаза и закусил губу. - Я знаю, - тихо произнес Вадим. - Эта Кейт была права, я подонок, Вадик! – ударил Глеб себя кулаком в грудь. - Права, - согласился Вадим. – Но наказание тебе выбрала слишком уж суровое. Лучше бы заставила это сделать… - Нет, погоди! – перебил его Глеб. – Я когда стоял там на коленях и… все это происходило… было, конечно, ужасно больно и стыдно и вообще… но я видел твои глаза, твои слезы… как ты целовал мне руки, как ты рыдал и пытался сломать прутья этой клетки, как ломались твои ногти, как текла из-под них кровь… я стоял там и вспоминал, как счастливы мы когда-то были, как любили друг друга… и до чего в итоге докатились: меня трахает гризли за то, что я повел себя как малолетка, а ты стоишь рядом и рыдаешь, хотя именно с тобой я поступил как последняя свинья... - Как маленький пятилетний мальчик, - мягко попытался возразить Вад. - Вадик, если бы там возле этой клетки не было тебя, я бы точно двинулся рассудком. Я бы не пережил подобного ужаса. Но меня держали на плаву твои глаза, темная бездна твоих зрачков, твои истекающие кровью пальцы, впившиеся в мои, твои искусанные губы и растрепанные волосы. Ты был в этой клетке со мной все эти ужасные минуты. Ты пережил каждую секунду моей боли, ты все это прочувствовал вместе со мной – я видел это в твоих глазах. И будь я проклят, Вадик, если… - Глеб, прекрати, я же твой старший брат, я… - И что ты там сказал про Кейт кстати? – не дал ему договорить Глеб. – Лучше бы она заставила это сделать… кого? Или что? - Меня, - обреченно выдохнул Вадим и опустил глаза. - Тебя? – Глеб перехватил его руку и сжал ее в ладонях. Затем поднес ее к губам и коснулся невесомым поцелуем окровавленных пальцев брата с изломанными ногтями. - Тебя? – повторил он, снова целуя их. - Глеб, я… если бы я только мог отмотать время назад, я бы… мы бы здесь никогда не очутились. - Как? Как бы ты это сделал? – Глеб продолжал покрывать поцелуями пальцы брата, поднимаясь к запястью. - Я бы… я бы… - Вадим вдруг придвинулся к нему и порывисто обнял. – Я давно должен был это сделать. Еще лет 30 назад. - 30? – охнул Глеб и слегка отстранился, всматриваясь в глубину расширенных зрачков брата. Но вместо ответа Вадим накрыл губы младшего поцелуем. Тот выгнулся и с готовностью ответил. Вадим целовал одними лишь губами, не рискуя использоваться язык, следя за реакцией младшего, но тот весь растекся, распластался в его руках. Весь подался навстречу, подставляя шею под поцелуи. Потянулся руками к спине, чтобы развязать шнуровку рубашки, затем медленно стянул ее с себя, оставшись абсолютно обнаженным. Он мечтал об этом долгие годы. И нет, даже не пресловутые упомянутые братом 30 лет, а гораздо, гораздо дольше. В последнее время уже скорее со злостью, с какой-то яростной стеснительностью, не решаясь обнажиться перед старшим, показать ему свое располневшее дряблое тело, не думая, что и Вадим может хотеть его столь же сильно. - Боже, Глеб… - пробормотал Вадим, ведя ладонью по его груди, опускаясь к животу и замирая буквально в нескольких сантиметрах от паха. Член младшего уже налился силой и в предвкушении продолжения истекал смазкой. - Вадик… Тот шумно выдохнул и сполз чуть ниже, вбирая в рот головку. Глеб, казалось, даже и не надеялся ни на что подобное, рассчитывая, вероятно, лишь на расслабляющую мастурбацию. А когда губы старшего коснулись его члена, он завыл и откинул голову к стене, больно ударяясь затылком, но даже не замечая этого факта. В отличие от опытного Стива, Вад минетов делать не умел, поэтому призвал на помощь лишь фантазию и память, пытаясь воспроизвести то, что ему самому неоднократно проделывали девушки всех рангов и возрастов. Да Глебу и неважно было сейчас мастерство, его сводил с ума один лишь факт того, что брат с ним, брат любит его - любит именно так, как он и мечтал, губы брата целуют его твердую плоть, ладони его гладят дрожавшее и покрывшееся мурашками от возбуждения тело младшего. А потому кончил он постыдно быстро и смущенно отвел глаза, переживая, что не смог продержаться чуть дольше. Но Вадим лишь, улыбаясь, снова потянулся к его губам, и Глеб тут же ощутил и его заметную эрекцию. Без лишних слов он потянулся ладонью к паху, и тут старший болезненно скривился и едва слышно застонал, отодвигаясь к краю. - Что такое? – заволновался младший. - Ерунда. Бандитская пуля, - махнул он рукой. Глеб задрал на нем футболку и несколько секунд рассматривал заметный кровоподтек на ребрах. - Кто тебя так, а? - Угадай, - усмехнулся Вадим, одергивая футболку. Но Глеб тут же снова ее задрал, стащил через голову, нагнулся и впился губами в посиневший бок брата. Тот снова застонал и запустил пальцы в волосы младшему. - Перелома точно нет? - прошептал Глеб в промежутках между поцелуями, а рука его тем временем скользнула под резинку белья Вадима и уже вовсю орудовала с его напряженным членом. - До свадьбы заживет, - выдохнул Вадим. - Ты же женат, - усмехнулся младший. - Значит, до развода, - и Вадим медленно опустился на кровать, давая Глебу полную свободу действий. Покалеченные физические, изломанные морально, годами судившиеся и ненавидевшие друг друга, оба теперь возились на огромной кровати в мраморной пыточной под пристальным оком обезумевших ученых и любили друг друга так, как еще никогда прежде. - Мда, - пробормотала Кейт, наблюдая за этим действом. - Я, конечно, всего ожидала от Самойловых, но чтобы такое... Профессор, это тоже на ютуб заливать, да? - Заливай все. Фанаты требовали прямого эфира братского секса? Они его получат!