Одержимый

Человек страдал. Лицо было искажено болью, но сущность внутри него не позволяла ему кричать о помощи. Никому не хотела отдавать. Кажется, у человека порвались связки на голени. Позвонки на спине предупреждающе хрустнули, и дух ослабил хватку – не хотел сломать свое новое приобретение – позволяя человеку приобрести ему более естественную осанку. Сознание человека билось в панике, там, куда его отодвинули лапы сущности, теперь мертвой хваткой вцепившиеся в тело. Дух нетерпеливо дернул новой шеей, ощущая каждой частью своего сознания жизнь своего тела. Кровь, сало, мясо, жилы, кости – настоящая теплая плоть. Там, откуда он пришел, было… холодно. Души взбирались друг на друга, топча тех, кому не повезло находиться внизу. Скопление сознаний, рвущих друг-друга на части, и соединяющихся вновь, молящих Свет о спасении. И стоит кому-то подняться выше прочих, как сотни вцепляются в него, сбрасывая вниз, под себя, чтобы там растоптать. Живой и вечно умирающий организм, состоящий из тех, кто стремится сюда, на свободу. Сюда, где есть жизнь. Тепло. Смертные. Это смертное тело было первым, что увидел Дух, прорвавшись через полчища прочих сознаний. Он был очарован этим миром. Вещами, прикосновения к которым не вызывало мучительной боли, светом, воздухом. Он был очарован тишиной. Он был очарован смертным телом. Оно было живое. Дух наблюдал за ним ночью: смотрел, как поднимается и опадает грудная клетка; слушал, как бежит по венам горячая живая кровь; наблюдал, как появляются и отмирают тысячи клеток, как сжимаются и расслабляются мышцы, сгибаются суставы. Хотелось обнять это тело и сжимать, пока не станет слышен хруст каждой косточки. И чем дольше смотрел, тем больше желал. Желал забрать себе. Чем больше он об этом думал, тем сильнее загорался этой идеей. Внизу он больше всего хотел попасть в мир живых. Попав сюда, он захотел снова что-то почувствовать. Это была любовь с первого взгляда. Человеческое сознание воспротивилось ему. Это было тело человека, и сознание в нем было сильное. И гордое. Оно будто его не замечало. Дух в нетерпении крушил вещи вокруг. Во снах ему удавалось проскользнуть в голову человека, – и того начинали мучить ночные видения, – но утром человек просыпался. Напуганный, но не сломленный. Дух нетерпеливо ходил по близости, всячески привлекая внимания человека, и наконец, сознание ослабло. Человек не мог спать из-за кошмарных видений. От прикосновений Духа, смертная кожа покрылась язвами и синяками. И человек – плачущий и сломленный – сдался. Дух просочился в тело, и взвыл от восторга. Язвы ныли – и чувствовать вновь боль было чудесно. Человеческое сознание кричало, когда Дух ногтями царапал свою новую кожу. «"Отпусти меня!» - просило сознание. «Нет. Теперь, ты мой.» Передвигаться в теле было сложнее, чем без него. Нога или рука так и норовили за что-нибудь зацепиться, а сорванным ногтям Дух и вовсе потерял счет. От сырого мяса у человека болел живот, а изо рта лилась желтоватая горькая жидкость. Температура тела стала еще жарче, и это было чудесно. Но однажды, пришел смертный в черном одеянии. Он произносил слова, которые обжигали сильнее, чем адское пламя, а жидкость, которую он принес с собой, жгла сильнее, чем лава. Этот, в черном, должен был уйти. Он только мешал. Хотел разлучить Духа с его смертным. Дух не собирался отдавать кому-то это тело. Он его любил. Он его так долго добивался. Он не мог его отпустить. Это означало бы снова существование без чувств, или того хуже – падение вниз, в самый низ, где тебя будут топтать миллионы душ. Внутренности у человека в черном были такие же розовые и скользкие, как и у других людей. Он умер раньше, чем удалось их все распутать. Руки тела были по локоть в красном, жалкие крохи человеческого сознания цепенели он ужаса. Дух обвился вокруг них, ласково, но неотвратимо, сжимая тиски. «Глупый, - сказал Демон, - это все было ради тебя.» Человек ничего не ответил. Человека не осталось. Одержимый, с трудом переставляя ноги, в венах которых уже не текла кровь, вышел из комнаты.