Проблеск лета

Джоджен наблюдает за Браном, наблюдающим за Лето, и представляет, как садится рядом с ним, легко и непринужденно, будто делал так уже сотню раз, а дальше думает о том, что можно сказать, чтобы Бран засмеялся – или, по меньшей мере, улыбнулся. Бран очень тонкий. Заставить его улыбнуться нетрудно, даже посреди всей этой заварушки с видениями, варгами и путешествиями. И, как только Бран улыбнется, Джоджен сможет подобраться чуть ближе, чтобы стало теплее, и, может, положит руку Брану на плечи, как это делают друзья – разве может быть в этом что-то странное?.. - Знаешь ли, ты можешь просто сказать ему, - говорит Мира. Она свежует кролика так, как научила ее Оша. Джоджен наблюдал за ними тогда – неулыбчивыми, острыми на глаз и на язык, и думал, что что-то может произойти, но ничего не случилось ни тогда, ни позже, а теперь Оша ушла, и Джоджен знает, что они не встретятся больше. - Сказать о чем? – спрашивает он, потому что изображать, что он не понимает, о чем она, раньше отлично прокатывало. (У Миры нет видений. Правда, она его сестра. Когда дело доходит до него самого, это работает почти так же хорошо, как и видения, только побочных эффектов меньше). (Джоджен знает, что заплатить придется в любом случае. Он видел это, видел Миру с руками, скрученными над головой, когда какие-то люди пытаются стащить с нее сапоги, пока она кричит. Он бы сказал ей об этом, но вот только без неё они никогда и никуда не дойдут, и тогда миру придет конец.) Мира кидает на него недоверчивый взгляд. - Он тебе нравится. - Он мой друг, - говорит Джоджен. Это правда. Мира фыркает. - Ты бы хотел, чтобы он был девушкой? Поскольку это скорее вопрос, чем утверждение, Джоджен честно его обдумывает. Из Брана вышла бы прелестная девушка, думает он, вот только прелестные девушки обычно не спасают мир. Это не имеет отношения к тому, что они девушки или к их красоте, потому что большинство людей не прислушивается к девушкам так, как прислушиваются к юношам. Если бы Бран был девушкой, Джоджен мог бы приносить ему цветы и посвящать дрянные стихи. Это могло бы быть весело. Правда, в своих видениях он бы Брана никогда не увидел. Они никогда не путешествовали бы вместе, никогда не разговаривали бы так, как сейчас. Они могли бы пожениться и состариться вместе. - Он хорош таким, каков он есть, - говорит Джоджен. - Мило, - выдыхает Мира. – Он делает тебя счастливым. Через пару месяцев он сделает меня мёртвым, думает Джоджен, но он знает о своей смерти так много и так давно, что ему почти уютно думать о ней. Пройдет ещё меньше времени, и он сделает тебя – об этом думать сложнее, ведь это Мира, и она была его сестрой, его другом и его защитником всю его жизнь, и это нечестно, что она будет – что какие-то люди будут – - Эй, - зовет Мира. Джоджену интересно, что она сумела прочитать на его лице. Она пытается говорить твердо и жёстко. – То, что ты что-то видел, не значит, что это случится. Нет, значит, думает Джоджен. Иначе что мы здесь вообще делаем, когда мы могли бы остаться дома? - Пока что все мои видения сбывались, - говорит он. Мира кивает. - Так ты видел себя с ним? Как вы обнимаетесь у камина или держитесь за руки, или что-нибудь ещё такое? Лето теперь наблюдает за ними со свисающим из пасти языком. Джоджен представляет это выражение на лице Брана – вываливающийся язык и всё такое – и смеётся перед тем, как сказать: - Нет. Никогда. Мои видения – они не для этого. - Хреново, - говорит Мира, - мог бы подглядывать за ним, пока он моется. Джоджен округляет глаза: - Я не стал бы этого делать, даже если бы мог. - Мне что-то кажется, что ты не делаешь даже того, что сделать мог бы, - говорит Мира, конечно, именно к этому она и вела. – Знаешь ли, ты не молодеешь. Но и особенно постареть я не успею. Когда он впервые умер в своём видении, он рассказал ей об этом. Он был напуган, расстроен, и Мира была с ним, сильная, надежная и живая. Доказательство, что это ещё не случилось. Когда это случится, ты позволишь мне уйти и убежишь, сказал он ей. Обещай. Никогда, сказала она, и действительно никогда не отпускала его, и Джоджен чувствует больное, пропитанное виной насквозь облегчение, поняв, что Мира не даст ему уйти без боя. - А что, если он не чувствует того же? – спрашивает он. – Нам всё равно придется путешествовать вместе. Это будет неудобно. Мира тяжело вздыхает. - Менее неудобно, чем смотреть, как ты чахнешь как придурок? В конце концов, у тебя есть рот. Поговори с ним. Будь проницателен. И тонок. - Я подумаю над этим, - обещает Джоджен. Это легко исполнить, учитывая, что он не думает о своих видениях, он думает о Бране. Лето подкрадывается к ним, и Джоджен тянется почесать его за ушами, пока Мира, тряхнув головой, делает вид, что сдалась, и бормочет что-то про идиотов.