ты не будешь скучать, пока я буду жить где-то рядом (я попробую)

Весна снова прокралась в их жизни незаметно, чередуя солнечные и дождливые дни в разве что Богу известном порядке. Даня бы вряд ли обратил внимание, если бы не поражающее количество блинов в инста-сториз его подписок. Масленица. Русская, живая, понятная — он любил вспоминать о ней по-теплому. Весна невероятным образом совмещала в себе очень важные и особенные для него вещи, про которые он имел свойство забывать на все остальные времена года. И каждый раз, (будто невзначай), будто оттаивая от зимних морозов, эти вещи возвращались к нему и погружали в приятные тягучие размышления. Размышления о том, чего он хотел, но не смог; что он смог, но не хотел. Телефон одиноко периодически вибрировал на рабочем столе, и Даня так же периодически делал усилия воли за ним подняться, хоть и осознавал свою беспомощность с каждым разом все больше. Миша ему так и не написал ни строчки. Не то чтобы Даня занимался подсчетом дней — что за глупости? — но их игра в молчанку затянулась. Он не злился и не переживал, скорее был раздосадован и не находил себе места. Разве Миша не скучает по нему? Не прячет телефон, когда напивается, чтобы не сорваться и не позвонить? Неужели для него не стала каждая печальная песня напоминать об их тяжелом разрыве? Он снова проверил телефон и замьютил твиттер, ведь Миша все еще не завел там аккаунт. Последние несколько месяцев их отношений они много спорили, и Даня сразу понял к чему все идет. Он не хотел верить, что может быть субъективным, что боится, что обманывает, поэтому решил за двоих — с глаз долой, из сердца вон. Они расстались тихо, медленно, как будто не верили, что это и правда произошло. Даня никогда не понимал, почему победителем считается тот, за кем осталось последнее слово. Он не ответил Мише на его крайнее смс и видел себя в более выигрышной позиции. Регина сказала ему однажды, что в расставании не бывает победителей и побежденных — только два обиженных человека и неразрешенный вопрос. Что было хуже всего — вопрос этот был не просто неразрешенным, но и чаще всего неразрешаемым. Со временем детали забываются, становится сложнее рефлексировать ошибки и неудачи. Ты уже не помнишь на что обижен, но просто так отпустить эту обиду тоже не можешь. Даня начал чувствовать это уже на тридцать второй день. Он в очередной раз прокрутил в голове их последний разговор и нашел еще около десяти аргументов за расставание и столько же против. Он помнил то только хорошее, то только плохое — бросался из крайности в крайность и искал новые оправдания своим поступкам, поступкам Миши. Регина сказала ему однажды, что самый неприятный разрыв — это разрыв без очевидной причины. Даня тогда, конечно, не понял. У вас похожие взгляды на жизнь, никто не алкоголик и не наркоман, раздельный бюджет и нет десятерых детей. Просто все идет хорошо, а потом вдруг не очень. Все, на что ты закрывал глаза, вдруг становится весомым, оказывается невозможным прийти к компромиссу, уступка кажется унизительной, а разговоры бесполезными. Не хочется, чтобы было как раньше, но и не хочется, как теперь. — Может мне просто нужно время разобраться в себе? Лили для этого уехала в Сан-Франциско, а потом они с Маршаллом прожили вместе всю жизнь. — Может ты перестанешь приводить аргументы из сериалов? — спросил Миша, укладываясь валетом рядом с Даней. — Сериалы основаны на реальных событиях, — задумчиво протянул тот в ответ. — Это валидный аргумент. — Это инвалидный аргумент, — закатил глаза Миша, немного помолчал и добавил: — Если ты хочешь разбить мне сердце, то сделай это красиво, чтобы мне было о чем писать в твиттер. Даня улыбнулся: — Ты не ведешь твиттер. — Я мог бы начать. Регина сказала ему однажды, что родственные души — это вовсе не миф, но ты очень маловероятно проживешь со своей долгую и счастливую жизнь. Возможно, потому что людям не нравятся хэппи энды так, как они привыкли думать. Даня заранее знал, что с Мишей им не суждено быть надолго. Он уставился в их предпоследнюю переписку и все ждал, когда слезы навернутся ему на глаза, чего так и не произошло. «с кем бы я ни трахался, ты — приоритет для меня» «а ты трахаешься?» «если честно, да. теперь ты имеешь полное право расстаться со мной» «я не могу тебя винить» «?» «мне давно надо было переехать в питер» Даня прикрыл лицо руками и зажмурился от осознания, какой же он сам все-таки мудак. Перед глазами почему-то появился образ Миши: худого, апатичного, встающего в его положение и всепрощающего. В любой момент их отношений с этой стороны мог оказаться любой из них, и Даня постоянно гадал, кому же в конце будет больнее. Он не почувствовал себя победителем, снова оставив сообщение прочитанным. На девяностый день Даня решил, что все правда вело к этому. Он всегда был более деятельным из них двоих, поэтому и сделал выбор. Сейчас уже было неважно — правильный или нет. Несмотря на то, что он, кажется, любил Мишу, он устал любить Мишу. После очередной попойки Даня шел по улице и пытался найти, куда бухой ночью спрятал свой телефон. Майское солнце Питера грело его макушку и слепило глаза. Он, наконец, поднял взгляд и встретился им с мишиным. Они оба остановились. Даня сказал: — Когда Лили вернулась из Сан-Франциско… — Заткнись. Регина сказала ему однажды, что Питер — город вторых шансов.