Обо всем и ни о чем..

Солнце больше не греет. Облысевшие деревья теперь не отражают его яркий свет, уныло раскачиваясь на ветру. Осень уже перевалила за середину октября, незаметно тускнея и навевая какую-то совершенно необъяснимую тоску, которая то и дело пробирается в мысли,чтобы разрушить последние крупицы хорошего настроения. Чимин ежится от холода, потирая окоченевшие руки, и снова глядит на солнце, которое теперь кажется совсем чужим. Яркие лучи когда-то радостно согревающие и душу, и тело вмиг становятся холодными и пустыми. Чимин подставляет им свое лицо, чтобы вновь не ощутить ничего, кроме бьющего в глаза яркого света, что вдруг потерял весь уют и тепло. Осень-красивое время года, Чимин его любит, но только в начале, когда солнце ещё греет, деревья полны ярких и разнообразных красок, а термометр не показывает температуру ниже 15 градусов. Дело близится к зиме, а это на девяносто процентов значит, что скоро станет зверски холодно. На мокром от вчерашнего дождя асфальте видны следы опавших листьев, затоптанных случайными прохожими. Чимин жалеет их, сам не знает почему. Осенняя хандра уже, кажется, готова разразиться в полной мере, когда он начинает думать об этом, а солнце больше не греет… И наступает такое отчаяние, словно это конец, конец всего. Лето давно прошло и наступит снова лишь через множество холодных и унылых дней, тогда как зима неумолимо пытается приблизиться раньше времени, не оставляя и шанса закутанным по горло теплолюбам. Как холодно. Чимин поправляет свой большой вязаный шарф, и, в последний раз взглянув на солнце, направляется в сторону дома. Нет смысла и дальше углубляться в свою мини-депрессию по поводу погоды, потому что рано или поздно все проходит, Чимин уверен на восемьдесят девять процентов, нужно лишь набраться терпения. Он ускоряет шаг, спеша домой. На сердце теплеет только от одной мысли о человеке, что ждёт его там. Дома пахнет уютом, кокосовым печеньем, которое Чимин так старательно выпекал утром и тишиной, что кажется таким странным и даже беспокоит немного. -Юнги? - тихо зовёт он, вешая пальто на вешалку в прихожей. Не получив ответа, Чимин следует по коридору дальше, мягко ступая ногами по полу. На кухне пусто, в гостиной тоже никого. Юнги обнаруживается в спальне, мирно посапывающим на мягкой и большой белой кровати. Чимин тихонько заходит внутрь, мысленно успокаиваясь в ту же секунду. Здесь, свернувшись клубочком на покрывале, старший выглядит безумно трогательно и мило. Тёмные волосы слегка растрепаны, мягкие губы приоткрыты, а густые ресницы чуть подрагивают во сне. Уголки губ сами собой приподнимаются от такой картины, а осенняя хандра, уже успевшая на порядок так поднакрыть куда-то испаряется. Тоскливые мысли отступают, давая искрящемуся теплу пройти сквозь него. Чимин, как можно тише, пробирается ближе к кровати, чтобы аккуратно залезть на неё и прижаться к Юнги, который немного ворочается во сне, давая младшему немного больше пространства. Чимин смотрит на него, чувствуя одновременно так много всего, и думая о том, какое же большое количество всего может умещается там, в груди слева. Ему так тепло и хорошо, что от долгого взгляда на сладко спящего Юнги, он тоже становится ужасно сонным. Чимин, находясь где-то на границе сна и бодрствования одними губами шепчет "я люблю тебя", после чего сдаётся в мягкие объятия Морфея под тихий звук дыхания старшего. И теперь уже совсем не важно, что солнце больше не греет, ведь у него есть Юнги, который жарче солнца в тысячу крат, который ни за что и никогда не перестанет его греть. В этом Чимин уверен на все сто процентов.