***
рюджин появляется в магазине вновь и вновь на протяжении уже трёх месяцев. не изменяет своим привычкам, всё так же подходит к стеллажам с шампунями и берёт всё тот же чёртов гель для душа с запахом ментола и сосновых иголок, стоящий в разделе «для мужчин» на третьей полке снизу. черён не видит, она знает. успела уже запомнить. так же, как и знает, что сегодня вторник, а по вторникам рюджин тусуется в шумном подвальном клубе в компании дурацкого ю кихёна и его приятелей. черён, если честно, понятия не имеет, кем этот кихён девушке приходится, да и желанием узнать не горит. уверена только, что тот может обнимать её за талию и нависать кокетливо, преграждая путь. уверена, что эти двое одну кровать и душевую кабинку делят и в колледж приезжают на изящном тёмном байке. в их совместимости черён даже не сомневается, ведь у обоих волосы выкрашены в розовый, скреплённые обещания на мизинцах и общее лето прошлого года. черён некомфортно. дыра, зародившаяся пару недель назад в районе рёбер, разрастается, как вакуум поглощая внутренности. она смотрит отрешенно печальными глазами, пропикивая товар на кассе, и лишь глубже топит себя в вязкой трясине под названием ревность.***
если черён еще терпимо было наблюдать за воркованием неразлучных соседей по комнате, — называть розоволосых «парочкой» язык не поворачивался — то видеть редко одинокую рюджин и осознавать, что, нет, та не будет её никогда, было и вовсе невыносимо. ведь рюджин такая мягкая, яркая и тёплая, можно сказать весенняя, надёжная и безопасная, а обнимать её было бы словно утопать в пушистых облаках. черён представляет, как та становилась бы на носки, лишь бы дотянуться до её лица, и еле слышно хнычет от беспомощности и суровой реальности.***
кое-как выключив кран — ученические душевые были не в самом лучшем состоянии и однозначно требовали ремонта — и накинув полотенце на голое тело, черён подходит к зеркалу и сразу же подпрыгивает от испуга: прямо за её спиной в одном нижнем белье стоит шин рюджин и изучающе смотрит прямо на неё. черён скукоживается под напористым взглядом, а сами её глаза непроизвольно скользят вдоль чужого тела, двигаясь хаотично, силясь запомнить всё до мелочей: другого такого шанса не будет. рюджин медленно подходит, а черён чуть не теряет равновесие, а заодно и свою челюсть от вида напряжённых мышц и капелек воды, плавно скатывающихся по чужим коленкам вниз. сглатывает. и, кажется, слишком шумно, ведь рюджин усмехается, выпуская воздух, и произносит: — нравится моё тело? оно далеко не в лучшей форме. ли черён трясёт головой. — ты что, оно прекрасно! в смысле… ты же танцуешь, твоё тело не может быть плохим. точнее, не в форме. не может не быть в форме. вот, — обречённо выдыхает и прикрывается ладошками. рюджин удивляется неожиданной тираде, улыбается снисходительно, направив взгляд в пол, и шепчет вопросительное «спасибо». смущается. стоп, смущается? черён выглядывает из-за пальцев и, вроде как, видит лёгкий румянец на щеках девушки напротив. смотрит какое-то время, позже отнекивается. та ведь сама душ недавно принимала, это все горячей воды рук дело. — что ж, в твоём случае ты и вовсе артемида. или афина. афродита! я не помню, та, которая богиня красоты, короче, — рюджин легонько хлопает себя по лбу. — чёрт, такой момент испортила. стыдоба. черён давит в себе щекочащее желание засмеяться, а ушки повторно вспыхивают красным пламенем. для неё в новинку слышать комплименты не из уст друзей. тем более в новинку слышать это из уст краша. скажи ей кто, что полуголая рюджин скажет ей пару приятных слов в общественном душе — засмеялась бы и покрутила пальцем у виска. а тут вот как получается. — ты милая, — вылетает быстрее, чем она успевает подумать. прокололась. в панике поднимает глаза, ожидая встретиться с осуждением во взгляде, но видит лишь искреннюю задорность и явное наслаждение происходящим. — а ты сейчас полотенце потеряешь. рюджин вдруг оказывается близко-близко, настолько, что черён удается почувствовать тепло чужого тела и разглядеть комочки не до конца смывшейся тёмно-синей туши. рюджин небрежно взмахивает рукой и, улыбнувшись неловко, указательным пальцем щёлкает по носу той. у черён потихоньку крыша съезжает, захватив с собой последние остатки здравия. внешний шум резко утихает. слышно лишь гулкое биение собственного сердца о грудную клетку. черён, будучи очарованной столь неоднозначным, но из колеи выбивающим действием рюджин, не сразу улавливает исходящий от девушки запах хвойного бора, слабый, едва ощутимый. застоявшиеся шестерёнки в голове внезапно приходят в движение. рюджин игриво клацает зубами перед носом, привлекая внимание, и, кивнув на махровый кусок ткани, разворачивается, уходит, оставляя за собой тянущийся шлейф. чёрен слышит душистый ментол, и уголки губ стремительно ползут вверх. кажется, злосчастный гель для душа предназначался вовсе не для кихёна.***
— черён? черён слышит знакомый, успевший прочно заесть в мыслях глубокий голос, и поднимает голову, нарочито пялясь до этого в экран телефона. — ты что здесь делаешь? — у рюджин рука проставлена ко лбу на манер козырька, укрывая от палящего солнца, и широкая, удивлённая улыбка. — ты разве не работаешь в это время? «она знает моё расписание?» — проносится в голове ли. невозможно. с чего бы? — а... мой напарник попросил поменяться сменами, я и согласилась, — девушка прячет смартфон в задний карман шорт и направляется в сторону рю. — а сюда пришла, потому что солнце жарит, а ты под ним танцуешь. рюджин вопросительно выгибает бровь. рён тушуется немного и улыбается вымученно, протягивая девушке бутылку с холодной водой. — ух ты. неожиданный сюрприз, спасибо, — рюджин принимает подарок, но воспользоваться им не спешит. смотрит внимательно на стоящую напротив черён и пытается увидеть в чужих глазах хоть крохотный намёк на объяснение. черён это осознаёт, отводит взгляд. лишь бы только та не поняла, лишь бы не заметила крохотных искорок во взгляде вперемешку с волнением и лёгким страхом. иначе — беда. — в каком стиле танцуешь? — рюджин указывает взглядом на скамейку, покрытую облупленной жёлтой краской, и подходит к колонке, убавляя громкость. — откуда уверенность… — ты каждое мероприятие, связанное с танцами, посещаешь, — раскручивает пробку и делает глоток, после чего продолжает: — не выступаешь, только наблюдаешь горящими глазами и с довольной улыбкой на лице. а иногда пританцовываешь, двигаешься в такт, добавляя что-то своё в уже составленную хореографию, — поясняет. у черён чешется позвоночник. какое-то странное чувство от новости, что рюджин за ней наблюдала, хоть и недолго, незначительно. это не радость, не дискомфорт и даже не удивление. ощущение, будто поезд, за которым она упрямо гналась, вдруг развернулся и мчится прямо на неё. — не подумай ничего плохого, я просто всегда как-то была внимательна к вещам и людям, которые мне интересны. «чего?» — а тут вообще настоящее комбо — ты и фристайл. в общем, не могла я это игнорировать. вот так просто? для рюджин в порядке вещей быть столь прямолинейной и, не задумываясь, говорить сразу, о чём думается? — что ж, ты права. фристайл — это то, чем я занимаюсь, — черён пожимает плечами, тянет носки грязных кед вперёд, разминает пальцы, — но времени, к сожалению, у меня не так много, как хотелось бы. повезёт, если посетителей мало, я тогда могу подрыгать конечностями меж стеллажей. рюджин негромко прыскает. — кажется, у вас висят там камеры наблюдения. я бы посмотрела на твой талант. — ты и сейчас можешь увидеть, — черён вставляет несмело, не глядя на девушку и болтая ногами. — если хочешь, конечно. — хочу! — вылетает неожиданное и громкое. рюджин вскакивает на ноги, подбегает к колонке и лежащему на ней телефону, ищет нужную мелодию. черён в это время смотрит на то, как ласковое солнце, потихоньку склоняясь к горизонту, путается в светлых рюджиновых волосах, играется с её тенью, ныряет в её тёмные зрачки, и понимает, как же она, чёрт побери, влюблена.***
март — месяц поразительный. черён и моргнуть не успевает, как на смену жаркому полуденному солнцу приходит холодный, нудный ливень, пробирающийся прямиком за шиворот, и, кажется, грядущая простуда. ну вот кто знал, что вместо элегантных, совсем новеньких босоножек стоило напялить жмущие резиновые сапоги, да и зонтик прихватить? вот и ли черён не имела зелёного понятия, а теперь стоит на ступеньках вся продрогшая, ледяная, с мокрыми песком на голых голенях. стучит зубами и кутается в лёгкий кардиган. вдруг над головой перестаёт лить, и черён не успевает повернуться, как чьи-то руки легонько толкают в спину, принуждая идти вперёд по направлению к остановке. — что ж ты непутёвая такая, а, черён-а? — и снова этот вкрадчивый, хрипловатый голос, от которого воздух выбивается из лёгких, и ноги, совсем немного, перестают слушаться. рён пропускает момент, когда, зацепившись о собственную пятку, летит носом вперёд и падает на колени в очередную лужу, разбрызгивая её содержимое во все стороны. зато в памяти несомненно отпечатывается снисходительная улыбка рюджин и её мягкие, крохотные ладони, что опускаются на поцарапанные, вымазанные коленки и деликатно вытирают влажной салфеткой. та говорит что-то, сжимая подмышкой рукоятку зонта, жмурит нос, из-за чего становятся видны маленькие, симметричные ямочки под глазами, которых черён хочется коснуться. желательно сейчас. желательно губами. быть может, виной всему подскочившая температура. или безумный март. или слишком внимательные и ласковые глаза напротив. черён делает это. тычется слепо в район чужого носа посиневшими губами, задерживается на пару секунд, ощущая прелестные вмятинки кожей. отстраняется также резко и шуганно. находит смелость посмотреть в глаза ошарашенной девушке. дышит. пытается. – глупая, – отзывается рюджин. – зачем? душа черён с охом срывается в пятки. ожидала. но готова не была. – прости. не знаю, чем я думала. на лице рюджин ни следа от той улыбки, вызванной неловким падением ли черён, лишь горькое недовольство и хмурые брови. – я вот тоже не знаю, чем ты думала, когда целовала меня, сидя задницей в холодной луже и будучи насквозь вымокшей. ты хочешь воспаление получить, дурочка? к чему такая неотложность? черён ступорится. – что? – поднимайся, – командует рюджин, вставая на ноги и протягивая ладонь. черён колеблется. – а ну-ка. почувствовав робкую ладошку в своей, рюджин цокает и резко, с силой, дёргает девушку на себя, сразу подхватывая под талию. держит крепко, не отпускает. всматривается в напряжённое лицо, скользит взглядом ниже, на губы, качает головой и подтягивается на носочках, чтобы прижаться своими. черён вспоминает о свои грёзах и ей кажется, будто она сейчас взорвётся. рюджин отходит на шаг назад и удовлетворённо улыбается. – так-то лучше, не дрожишь уже. согрелась немного? кивок. – тогда нам лучше поторопиться. простуда ждать не будет.***
– держи. аккуратно, горячо. рюджин подносит кружку ромашкового чая, наблюдая, дабы неуклюжая и ослабшая черён не разлила на себя кипяток. – спасибо, – шепчет та, принимая напиток. рюджин кивает и тянется за градусником, что, как положено, покоился под рукой черён. – что ж, температура есть, но невысокая. выпьешь чай, таблетку, и должно полегчать. – спасибо, – вновь тихое, неуверенное. – а ну прекращай, – мягко прерывает рюджин, поглаживая чужую лодыжку, скрытую под одеялом. – заладила: «спасибо» да «спасибо». ты мне скажи лучше, что это было такое под дождём. черён мгновенно вспыхивает. жалеет, что держит кружку и не может под одеяло юркнуть, спрятаться. – может не надо? – надо. поволновала моё сердце – будь добра, объяснись, – девушка пытается сказать в шутливом тоне, не надавливая. не выходит. черён вбирает голову в плечи и зажмуривается. – я… нравишься ты мне, онни. очень. – ух ты, какое совпадение. ты мне тоже. снова эта лёгкость и безразличность в её словах. черён начинает беситься. не позволит, чтобы кто-то насмехался над её чувствами, даже если этот кто-то – рюджин. – нет, рюджин-онни, ты не понимаешь! ты мне нравишься. я влюблена в тебя! влюблена! и да, я знаю, что у тебя есть кихён, или как его там, поэтому смекаю, что ничего не будет. когда рюджин тихо прыскает, черён резко выпрямляется в постели и, схватив уголок подушки, готовится запустить ею в девушку напротив. раздосадованно дышит и сводит брови, а пару прядей, выбившиеся из пучка, свисают прямо перед глазами, закрывая обзор и побуждая периодически фыркать. очаровательно. – тихо-тихо, рён-а, подожди, – рюджин поднимает руки в знак примирения и делает шаг к подножию кровати. забирается на коленях на пуховую постель, видит торчащий хвостик подушки из нерасслабляющегося кулака и добавляет: – чш-ш-ш, дай сказать. черён шмыгает носом, и рюджин принимает это, как знак согласия. – кхм, так вот. я правда имела это в виду. ты мне тоже безумно нравишься, ли черён. это во-первых, – глядит прямо в янтарные глаза напротив, которые заметно расслабляются, – а во-вторых, – сдерживает смешок, – я не сторонница инцеста. – ю кихён твой брат?! – надо же, даже фамилию вспомнила. а притворялась, что не знаешь. – знаешь, что, онни... – черён балансирует на грани с истерикой: до того теперешняя ситуация кажется ей абсурдной. – получай! – рычит и бросает всё же яростно подушку, попадая рюджин в лоб. та смеётся заливисто, а затем одним прыжком оказывается нависшей над рён. убирает в сторону кружку с чаем и опускается на локтях в считанных миллиметрах от лица черён. – красавица, – проговаривает. – заткнись, – слышится в ответ. рюджин ухмыляется. – как скажешь. и припечатывается губами.