Конкурент или нет?

Февральские ночи такие удивительные, ведь на улице лежит снег, а ночной спутник именуемый Луной поразительно освещает все улицы в этом маленьком городе, который таит в себе столько неизвестного и интересного. А еще тут находится самая удивительная шоколадная фабрика, которая в много раз больше любой другой и недоступна для обозрения простым людям, которые просто проходят мимо фабрики и не думают о том, что все может быть не так радужно, как кажется. Некоторым не дано понять многого, что сейчас переживает великий кондитер. Но критиковать каждый рад, особенно когда прочитает от журналистов очередной бред по поводу магната и начнет гнать свою идею о том, что кондитер весь такой плохой и обманывал людей. Многие люди привыкли доверять слухам и не видеть истины дальше своего носа, но кто понимает всю печальность ситуации — покачивает головой и с сочувствием говорит о том, что у Вилли Вонки наступили тяжелые времена. Многие верят в то, что журналисты лгут и на самом деле у шоколадника все в порядке, ведь если не в порядке, то это точно не о нем. Какая бы плохая ситуация не была — выход есть всегда. И даже в этой ситуации Вонке под силу найти выход! Лунный свет освещал одну из многочисленных комнат, которые находились в жилом корпусе вдали от шумных цехов, чтобы сон был как можно спокойнее. Такая тишина очень сильно раздражала иногда, особенно когда сквозь щель в окне влетала муха и начинала жужжать, разрезая шумом тишину. Все было ужасно сейчас… Даже умпа-лумпы уже не ходили в цехах и по коридорам, чтобы не подвергнуться гневу хозяина, который явно был не в духе сегодня. Они точно не знали, почему так получилось, но беспокоить магната с расспросами — идея еще тупее, чем предыдущие несколько десятков, поэтому они просто кивали и выполняли все поручения. Без слов и недовольных вздохов, которые обязательно появились бы, если бы Вилли Вонка работал с обычными людьми. Но умпа-лумпы необычные. Они очень чуткие и всегда помогут своему спасителю, а еще более того, готовы на самопожертвование ради спокойствия души и мыслей хозяина. Этот народ очень благодарен за свое спасение и мирную жизнь, ведь в их обычной среде обитания их постоянно подстерегала какая-то опасность или страхи за свою жизнь — дракомоты, бронетамы и прочие животные пытались постоянно убить их. От этого человечки не могли спокойно думать, а лишь выживали. Но однажды пришел их спаситель, который помог им выбраться из страшных джунглей и наделил самым огромным даром на Земле — трепетному обращению и безопасностью. Лунный свет вновь пытается проникнуть в одну из многочисленных комнат, где сейчас горит одна тусклая настенная лампа. Она так скудно освещает все пространство комнаты, что иногда кажется, что жизнь тут и вовсе остановилась. Словно в комнате нет никого. Но это далеко не так, ведь за письменным столом сидит кондитер. Интересно, долго он тут сидит? Судя по тому, что даже не притронулся к горячему шоколаду с прекрасным марципанным пирожным, то очень долго. И в его голове совсем не мысль о новом рецепте, далеко не об этом. Его голова разрывается от кучи мыслей и нагнетенной тоски, которую он приобрел в подарок к обвинениям в свой адрес. Спросите, почему такая реакция? Совсем скоро узнаете… Но вот сейчас что-то идет не так и кондитер не дает возможности к себе подобраться. Как он только впустил человечка в свой кабинет? Скорее всего с воплями и мольбами «Оставьте меня в покое!». От него так и исходит облако злости и ненависти к всему человечеству, ведь его опять развели, как ребенка и украли труды всей жизни. Опять. POV Вилли Вонка Когда я был одурачен первый раз, то думал, что это больно и обидно. Мне пришлось выйти к своим рабочим и оповестить их, что закрываю свою фабрику… Мне пришлось это сделать, как бы ни было больно в тот момент. Даже очки одел, чтобы никто не видел то, как мне плохо и больно одновременно. А зачем? Кому от этого станет легче? Не мне уж точно. Мне пришлось закрываться у себя в кабинете и проводить очень много времени в одиночестве. Еще тогда не было умпа-лумпов и мне приходилось работать самостоятельно. Я полностью остановил производство сладостей и практически умирал, но молчал об этом. Моя жизнь не имела смысла. Я плакал, впервые в жизни, зарывшись в свою сиреневую подушку. Даже в детстве, когда отец издевался и унижал меня, до этого не доходило. Но тогда…словно ушла частичка меня и что-то внутри оборвалось. Признаюсь, что было больно. Очень больно. Я перестал верить людям ровно в тот момент, когда понял насколько они могут быть алчными и жестокими по отношению к другим. Их никогда не волнует какой ценой, их волнует лишь награда за то, что они искалечат кому-то жизнь. За что они тогда искалечили мою? Они совершенно не понимали, что это все — моя жизнь и что я отдаюсь этой работе больше, чем чему-либо другому. Они все знали…и предали меня. Мне пришлось долго восстанавливать свою репутацию и доказывать то, что рецепты были украдены. Никого не волновало, что у меня самая большая фабрика в мире…все верили в мою ложь. А еще когда мне пришлось выйти, чтобы совсем не поехать крышей, то меня забросали тухлыми яйцами. Осознание того, что ты предан ужасно рвет сердце и от этого никуда не скроешься. Особенно сейчас. Особенно в эту самую минуту, когда я чувствую тоже самое, что и тогда. Но мне кажется, что совсем скоро я просто не выдержу этого. Мне не удастся выдержать второго человеческого предательства и скорее умереть, чем вновь поверить кому-то. Теперь не хочу никому верить. Просто не хочу… А еще больше себя ненавижу за то, что после первого предательства старался верить людям спустя очень много времени. Мне давалось с трудом даже улыбнуться человеку, я чувствовал непреодолимое желание изолироваться от всех и больше не выходить никуда вовсе. Поэтому мне приходилось ездить в экзотические страны и искать вдохновения, чтобы хоть как-то забыться и заглушить боль в сердце, которая приелась и сидела там долгое время. Не хотелось возвращаться на фабрику, ведь там меня съедала депрессия и острая боль от потерянности в реальности. Да и там было очень одиноко без шума в цехах. Не уехав бы куда-то в путешествия, никто больше не увидел бы моих сладостей. Но сейчас… Как мне теперь доверять людям? Это единственный вопрос, который всплывает у меня после этого болезненного предательства. Ненавижу себя за глупое и слепое доверие людям! Почему мне вновь пришла тупая идея довериться кому-то? Почему, Вилли? Почему ты так глуп и наивен? Ты думаешь, что поколение поменяется в поведении? Ты ведь можешь создавать идеальные сладости, которые любят все дети и взрослые мира, но у тебя нет ни капли опыта в том, чтобы распознать человеческую тварь, которая только и жаждет втереться в доверие к тебе, а потом больно вонзить нож в спину и еще засмеяться тебе вслед, пока ты будешь истекать кровью и рыдать от своей беззащитности… Как же паскудно на душе! Почему я так глуп? Август Глуп, Август Глуп. Как не воспитан он и туп… Как и я, собственно, туп. Я ничем не лучше этого самого избалованного мальчишки! Ничем не лучше, ибо меня смогли снова развести, как идиота! Вот просто объясните мне кто-нибудь, как можно быть таким глупым и не увидеть очевидных вещей? Как? Как я мог впустить в свою жизнь, то есть в фабрику, кузину Чарли? Ведь с самого начала было понятно, что это она. А ее действия? Почему я так слеп? Почему? Господи…как же плохо-то! Мне тошно от самого себя, от того, что все еще верю людям, которым ПРОСТО НЕЛЬЗЯ верить. А я верю. Почему? Почему я верю им? Я просто уже не выдерживаю, в приступе депрессии и практически нервного срыва зарываюсь пальцами рук в волосы, и локтями вжимаюсь в письменный стол. Как хорошо, что сейчас никто не слышит того, как мне плохо. Как хорошо, что никто этого не видит, ведь я запер комнату на ключ и никого не впускаю. Ненавижу человеческую расу за ту боль, которую они мне причинили. И продолжают причинять! Мне начинает казаться, что мир вокруг вновь рухнул и наступил Апокалипсис. Почему-то становится так плохо и тошно, что хочется выть. То, что рецепты украдены — это еще полбеды, но вот то, что сейчас Smith Sweets атакует рынок с точно такими же сладостями — это просто омерзительно рвало сердце на миллион кусочков. Хотелось вновь закрыть фабрику и уехать куда-то, чтобы никто не видел отчаяния и моего очередного позора. Вновь доверился и впустил какую-то профу…девушку, которая сумела провести его. И как теперь вообще реагировать на происходящее, если не так? Ну вот как? Как так получается, что в какой-то момент все хорошо, а потом обрывается и остается ощущение того, что ты снова обманут? Не будь таким дураком, сразу бы все понял. Прав был отец, когда в детстве говорил мне, что я глупый и наивный ребенок. Мне еще тогда хотелось возмущаться, но сейчас-то стало все на своих местах. А правда открылась только спустя кучу лет и оказалась не самой сладкой, которую хотелось бы услышать когда-либо. Несколько рваных вдохов и выдохов, мое тело уже предательски дрожит. Не понимаю, то ли это от депрессии, то ли от гнева, но я не выдерживаю и просто сметаю любимую кружку, которая была наполнена горячим шоколадом, со своего письменного стола. Жидкость проливается на стол и половину ковра, а сама кружка летит и с сокрушительным звуком влетает в стену и разбивается на мельчайшие осколки. Пошло все к черту! Ненавижу… — Проклятье! Кажется, мои нервы уже не в порядке, ведь сначала мне было плохо, потом вернулся домой и стало еще хуже — я начал злиться. Пару секунд назад была депрессия, а сейчас мне снова хочется удушить кого-то, кто попадется мне на пути. И лучше бы этот кто-то стал мистером Смитом, которому точно глотку расцарапаю при встрече. И не дай Бог встретить его где-то на улице, или же в любом другом месте! Живым он точно не выйдет и это ему обещаю, ведь никто не смеет воровать то, что принадлежит мне. Я верну свое любой ценой! Но вот как именно это сделать? Как доказать свою правоту и невиновность в тот период, когда все верят только в слова королевы и никого более? Надо успокоиться…в таком гневе и депрессии я точно ничего не сделаю, ведь эмоции управляют мной. Сейчас у меня есть Чарли, которую можно доверять. Наверное. POV Чарли Баккет Как же мне хотелось увидеть кондитера, когда тот вернется! И я всем сердцем молюсь, чтобы все то, что писали в газетах сегодня, не оказалось правдой. А если все правда, то мне нужно рассказать Вилли о том, кто украл рецепты, ведь попросту я не смогу молчать, видя как он страдает, хоть и попытается скрывать все это за маской безразличия или же улыбки, но за время проживания с ним на фабрике мне немного удается различать его настроение и когда он искренне улыбается, а когда ему плохо на душе и совсем не хочется впутывать меня в свои проблемы. Это ведь мистер Вонка! Он никогда не будет мстить кому-то из близкого окружения, но очень боится предательства. Это когда-то он сам мне сказал, когда мы сидели в шоколадном цехе и просто болтали. Иногда у нас случаются откровения, но это очень редко. Ну или когда я его сам домучаю и ему приходится признаваться в том, что я очень чуткий ребенок и умею слушать, а это «дорогого стоит», как он выразился. Очень приятно, что у меня такой наставник и друг. А на экскурсии мне казалось совершенно по-другому. Сначала мне хотелось встретить его, но потом не потребовалось, ведь рейсовая посадка оказалась раньше и мы даже не успели выйти из фабрики, а сидели всей семьей в сборе. Если бы в какой-то момент мне не пришлось выйти из домика за марципанным пирожным, которые мама попросила добыть к чаю, то никогда бы не заметил, что Вилли буквально влетел в цех и отправился на леденцовой лодке куда-то вниз по реке. Я даже окликнуть его не успел, да и побоялся, ведь состояние у него было еще то. И кажется, что все написанное в газете — это правда. Какой ужас! Нужно срочно ему сказать о том, что его не Лили обманула, а моя кузина Шарлотта. Пока не стало слишком поздно… Мне пришлось около пяти раз порываться войти в кабинет наставника, но с каждой попыткой слышались звуки чего-то бьющегося и мне маленькое сердце так и хотело выпрыгнуть от того, что там происходило. Каждый раз меня пугало именно то, что в кабинете у Вилли что-то рушится или бьется, а при отчаянных попытках потянуть ручку и открыть дверь — все заканчивалось тем, что до меня доходило осознание того, что дверь закрыта изнутри на ключ. Да и любые попытки просто постучать, чтобы поговорить, не давали результата, поскольку Вилли буквально срывался на дверь со словами «Оставьте меня в покое!» и снова слышался какой-то шум, словно разбивается фарфоровая посуда или еще что-то. Нужно еще немного времени. Пускай все утихнет, а потом приду к нему и расскажу правду. Хватит молчать, иначе все обернется огромными проблемами не только для меня, но и для мистера Вонки. А этого я точно не хочу и не хотел никогда.

* * *

Интересно…уже все утихло? Мне было так страшно, что даже стоя около двери и не слыша ни единого звука, хотелось просто убежать куда подальше. Боюсь даже стучать или дышать вовсе, ведь тишина сейчас еще больше напрягала. Мне пришлось прислонится к двери, чтобы услышать хоть что-то и надеяться, что при очередной попытке зайти, не окажусь жертвой гнева своего наставника. А я обязательно стану ей, ведь признаюсь в том, что скрыл важную информацию и тем самым довел ситуацию до такого положения, которое уже простым «прости» не исправишь. Но если не рассказать? Нет, такого варианта сейчас и близко нет. Я уже пытался скрыть всю информацию и теперь что получилось? Это моя вина и только мне искупить ее, больше некому. Но когда я прислонился ухом к двери, к сожалению, кроме своего лихорадочного сердцебиения мне не удалось ничего услышать…совсем ничего. Ни единого звука. Даже звука бьющейся посуды не было слышно, что немного меня радовало, но в тоже время накатывала новая волна беспокойства, которая заставила меня постучать по дубовой двери и ждать спокойного ответа. Или криков? Или безразличия? Переминаясь с ноги на ногу, стоял и молил о том, чтобы все было хорошо, а еще лучше, чтобы Вилли все принял спокойно и еще больше не накрутил себя. В какой-то момент послышался поворот ключа в замочной скважине и затем открылась дверь. Передо мной стоял мой наставник в своей привычной одежде и явно не совсем ожидал тут увидеть именно меня. Было уже почти девять вечера и обычно в такое время мне незачем ходить к нему, но сейчас совершенно другая ситуация. Тем более, что ждал этого разговора достаточно долго, да и еще с такими нервами. — Звездный свет? Заходи. — с улыбкой и теплом произнес кондитер и мне точно это не послышалось. Тогда кто бил посуду днем в его кабинете? Кондитер пропустил меня в свои владения. На самом деле мне часто приходилось тут бывать, ведь мы вместе работали над новыми проектами, которые требовали лишь совместных идей. Иногда засиживались допоздна. Например, несколько недель назад вовсе работали до утра. Благо, что был выходной и мне не пришлось вставать в школу. Да, мама сделала выговор и мне, а мистеру Вонке вообще сказала, чтобы поменьше таскал меня куда-то. Но на следующий день резко подобрела и разрешила работать нам, но не допоздна. Как был рад этой новости кондитер! Он даже отблагодарил маму шоколадкой и потом утащил меня работать, но как и обещал не допоздна. Сейчас же мне пришлось скромно сесть на диванчик и робко осматривать комнату, словно я тут первый раз. Просто в данный момент у меня было чувство скованности перед предстоящим разговором. Надеюсь, что все пройдет хорошо. Мне пришлось немного успокоится и глубоко вдохнуть перед тем разговором, который должен сложится сейчас и никогда больше. Нужно просто выпалить все, как на духу, и забыть, как жуткий сон. Просто меня уже начинает съедать совесть за то, что промолчал, а ведь не надо было закрываться в ракушке и сидеть тише воды. Я осматриваю комнату и вижу, что все в полном порядке, словно тут и ничего не разбивалось и не проливалось. Как-то удивительно. Но ведь днем мне казалось совершенно иначе, ведь грохота было достаточно, чтобы подумать, что там будет погром. Хотя, взглянув на мусорную корзину, которая была наполнена всяким хламом и разбитой посудой, у меня резко поменялось настроение. Значит, все-таки что-то случилось, раз в разнос полетела посуда и какое-то бумажки, которые сейчас валялись в мусорной корзине. Мне было бы хорошо просто сидеть у Вилли Вонки в комнате и невинно молчать, но вскоре с ужасом понял, что мой собеседник уселся рядом. А затем еще положил обе руки набалдашник трости словно готовясь слушать занимательный рассказ. Самое ужасное в этом диалоге то, что он старался не отводить от меня взгляд, что несомненно ставило под угрозу мое внешнее спокойствие. — Ты о чем-то хотел поговорить со мной, мой дорогой мальчик, не так ли? — Нет…то есть да. Очень хотел поговорить. — немного замялся и потом, еле слышно вдохнув полной грудью, продолжил свою речь. — Хотел поговорить о приеме. Как все прошло? — Ничего необычного не произошло. Прием, как прием. — видимо отмахнулся поскорее от вопроса мой учитель и посмотрел куда-то в сторону. Правда через секунду его глаза вновь устремились на меня. — Просто в газетах писали… — возможно, это будет сказано зря? — О, мой дорогой мальчик, ты правда веришь тому, что пишут журналисты? Я уже давно не верю. — наклонился и прошептал мне почти над ухом. — И тебе не советую. — Хорошо… — повисло в воздухе неловкое молчание, которое надо было бы прервать, но у меня не поворачивался язык, а сердце колотилось так, что не знал куда себя деть от волнения. — Мистер Вонка, мне надо сказать кое что важное. — Внимательно тебя слушаю, Чарли. — Дело в том…что моя кузина Шарлотта. Она ужасный человек. Очень ужасный, мистер Вонка. На мои слова Вилли лишь хмыкнул, словно это была и не новость для него, поднялся с диванчика и уже переместила на стул около своего письменного стола. Его руки вновь легли на трость, а лицо приняло задумчивый вид лишь на мгновение, а потом он выпалил, словно давно готовил эту фразу. — Ну о том, что твоя кузина — ужасный человек, я начал подозревать еще тогда, когда увидел ее на завтраке. Но в чем собственно суть? — Дело в том…что она похитила Ваши рецепты. Я несколько дней назад видел ее недалеко от фабрики. Шарлотта разговаривала с каким-то мужчиной и передала кучу листиков, на которых точно могли быть рецепты. — не знаю, что же ожидать дальше, поэтому после последних слов просто молчу и жду реакции. Кажется, когда мой наставник услышал это, то его лицо сначала выразило полное безразличие, которое сменилось удивлением, потом шоком и обратно безразличием, которое явно заканчивало любую палитру эмоций. Безоговорочно, мне не понять почему реакция такая спокойная, что ли? Мне думалось, что все будет иначе. Я однозначно ждал совершенно иного, но никак не такого спокойствия. Хотя, чего мне удивляться? Спокойствие и внешнее безразличие — это то, что делает мистера Вонку одним из наиболее загадочных людей планеты Земля. — Хорошо… — но взгляд точно изменился и устремился точно не в мою сторону. Да и выглядел как-то отрешенно, не так, как обычно. Словно это его еще больше расстроило. Скорее всего, так и есть. — Но как же?.. Она ведь украла… — Почему ты мне не сказал раньше? — и правда? Почему я не сказал раньше? — Я не знаю…но тогда вовсе не мог подумать, что это может сильно повлиять на ситуацию. Правда не мог предположить. — мне осталось лишь пожать плечами и как-то даже огорчиться, что заставил усомниться в себе. — Чарли, почему ты не рассказал мне? Мой юный друг, на лжи дружеских отношений не построишь. — Он встал со стульчика и опираясь слегка на трость, наклонился ко мне. — мне важно, чтобы ты считал меня своим другом и никогда не скрывал правду. — Затем поднял указательный палец в поучительной позе. — Любая правда лучше всякой лжи. Вот как можно не согласиться с Вилли? Ну вот не понимаю. Совсем недавно мне было страшно ему и слово молвить, а сейчас у меня словно камень с души. Стало намного легче и теперь мое лицо осветила глупая улыбка. Какая легкость, когда скажешь то, что тяготило долгое время и не давало спать долгими ночами. Удивительно. — Простите… Собственно, это все, что я хотел сообщить Вам. — Хорошо, это прекрасные новости… — кондитер вновь задумался, но внезапно заговорил, когда мне надо было уже уходить — Чарли…а, впрочем ничего. Можешь идти. Я еще несколько секунд повременил, но потом тихонько вышел, закрыв за собой дверь. Сначала мне казалось, что надо еще немного подождать около двери, но услышав, что все в порядке, оставалось лишь покинуть жилую территорию мистера Вонки. Теперь уже со спокойной совестью и душой даже могу уснуть, ведь уже почти девять часов вечера, а я еще не в кровати. Зато теперь мне будут снится шоколадные сны и новыми идеями для сладостей мистера Вонки.

* * *

Где-то в другой части города. Где уже давно спустилась Луна. Где уже давно все не бродят по городу, а сидят дома. Где живет прекрасная и добрая девушка по имели Лили. Где-то там, где ее сердце обречено остаться навечно в гордом одиночестве. POV Лили Смит После того, как насмотришься на себя в зеркало и увидишь кучу ссадин, то как-то совершенно не до сна, а уж тем более зная, что мой отец может быть где-то рядом. А вдруг это он меня пытался во сне задушить? Я уже настолько напугана, что склонна думать, что это его рук дело. Наверное, так и есть. Теперь придется использовать больше тонального крема и замазывать синяки на шее, чтобы никто не видел этого ужаса, иначе они либо поймут, либо нет. Но лишние шумы вокруг своей изменившейся внешности мне не нужны, как и пустые сплетни, так что буду скрывать синяки. А с остальным разберемся, иначе все будет ох как плохо и совсем не в мою пользу. Мне пришлось более прилично одеться и выйти на кухню, чтобы налить себе горячего чая и немного отдохнуть за чтением любимой книги «Алиса в Стране Чудес». Почему-то я последнее время начала читать именно такого рода произведения и скажу, что это круто. Иногда даже ассоциирую себя с Алисой, ведь совсем недавно для меня открылась моя Страна Чудес, где все невозможное становится возможным, а возможное невозможным. «Каждая капелька этой реки — горячий шоколад наивысшего качества» Эта прекрасная фраза доносится эхом в моей голове и я четко вспоминаю, как именно произносил ее шоколадный магнат. Каждое слово ловила с трепетом, хоть и была в шоке. Но сейчас есть что вспомнить из той экскурсии, которую мне устроил кондитер, чтобы угомонить мое любопытство не лазить без разрешения по его владениям. А ведь эти самые поля, которые сделаны из мятного сахара. Это уникальная разработка, которая отличает моего кондитера от всех остальных. Они ему не ровня и это точно знаю. Кстати, интересно, как он там? Я за него волнуюсь, ведь совершенно непонятно в каком настроении он исчез и мне так бы хотелось обнять его и успокоить. Сказать, что я рядом и никогда-никогда не дам кому-то усомнится в том, что именно его шоколад — самый лучший. Ненавижу себя за то, что так глупо получилось и хочу все исправить. Лишь бы знать как, ведь на фабрику точно вход закрыт и с Вилли никак не поговорить. Остается лишь надеяться на волю случая и мою храбрость, которая не должна потеряться при виде его. Скажу правду — я теряю голову. Когда-то мама говорила, что именно такая любовь чаще всего остается навсегда. Скорее всего она права! Ах, если бы была жива, я бы спросила ее совета в том, что же мне делать сейчас: ведь с одной стороны люблю, а с другой стороны хочу, чтобы с ним было все в порядке. Это будет лучшая награда. Ох, что-то я размечталась… И чай на скатерть пролила! Вот же блин. Как обычно! Почему я такая неуклюжая? В целом скатерть просохнет, это не так страшно. Но вот мои прекрасные эклеры с заварным кремом! Теперь они пахнут ромашковым чаем. Хотя, так вкуснее. Взяв чашку с чаем и несколько эклеров, которые были в коробочке, я пришла в гостиную и оставила их на столике около камина, затем взяла книжку и принялась читать, чтобы хоть как-то успокоится от недавнего кошмара. Правда если бы все было так радужно, как описывалось в книге. Сквозь чтение и поедание эклеров, я услышала чей-то стук в дверь. Мое сердце заколотилось в бешеном ритме, а книга упала из рук. В смысле? В три часа ночи? Что? Кто это еще? Надо посмотреть кого нелегкая принесла в такую рано и срочно закрыть дверь на дополнительный замок. Тихонько поднялась и подошла к входной двери. Очень странно, ведь когда посмотрела в глазок, то никого там не увидела. Может выйти и посмотреть, кто же это? Нет. Моя жизнь мне дороже, поэтому возвращаюсь в гостиную, но на полушаге от нее слышу более сильный стук и машинально выключаю свет в комнату, чтобы не видели, что я дома. Пускай думают, что сморил сон и ушла спать. Но стук продолжается до тех пор, пока я не подхожу к двери и не начинаю открывать ее, но заранее прихватила кухонный нож, чтобы в случай чего отмахиваться от придурка, который смеет тревожить мой сон. Даже если я не спала, то это еще ничего не значит. Просто надо быть готовой ко всему, так что даже газовый баллончик в моих руках — шикарное оружие против маньяка-насильника. Я не думаю, что адекватные люди ходят в три часа ночи по квартирам и стучат в двери. Резко распахнув дверь, в квартиру влетел свежий морозный воздух. Но более ничего страшного не было, но почему-то мое дыхание свелось и я в панике шагнула вперед, выставляя нож впереди себя. И что я творю? Сумасшедшая девка! Надо в дом идти, а она суется куда не следует! Ну идиотка же! И вот случилось самое пугающее, когда поняв злую шутку, уже возвращалась в квартиру, как вдруг мое лицо закрыли какой-то тряпкой и дышать стало так плохо, что потеряла сознание. Кажется, это была тряпочка с хлороформом, ибо исходил ужасный медикаментозный запах, который будоражил все мои дыхательные окончания. Сколько бы не старалась не вдыхать это, все равно отключилась. Ну вот же! Поплатилась за свое любопытство…

* * *

Самое удивительное, страшное или даже ужасное было то, что те, кто ввел девушку в бессознательное состояние, просто перекинули ее через плечо, а затем захлопнули дверь квартиры, чтобы никто не знал, что именно произошло в этом доме. Кажется, они посмеялись немного и явно были рады тому, что происходит сейчас. — Прекрасная девка, скажи! — один из неизвестных провел по оголенному бедру девушки и даже невольно возбудился, ведь его шаловливая рука начала добираться слишком далеко. Но его отдернул второй, причем очень жестоким образом. — Не трогай ее! Еще очень рано… Сначала к боссу ее, а потом можно и поиметь ее. Ее тело прекрасно и так невинно. Но потрогаем потом. Один из них закинул ее в машину и сел сзади, чтобы в случай чего следить, а то вдруг надумает сбежать и тогда все планы пойдут крахом. Но каково же было желание того маньяка дотронуться до невинной кожи лежащей девушки, ведь та лежала на заднем сидении и была прикрыта лишь одним халатиком до колен. На ней кроме халата было нижнее белье, которое невольно заставило сидящего заерзать на сидении и отчаянно давить приступ возбуждения. — Нет, не сейчас… — шепнул сам себе похититель и отвернулся от прекрасного тела и принялся читать что-то в газете, чтобы хоть как-то отвлечься и не думать о том, что же будет дальше. Но он точно знал, что отымеет девушку вместе с напарником. А тем временем лунный свет рассекал машину с тонированными окнами, которая сорвалась с места и умчалась в неизвестном направлении, оставляя за собой следы от шин и вонючий запах ужасного топлива, который выветривается под покровом прохладной ночи.