be there

Уже почти ночь, а он стоит у незнакомой двери, даже не зная, откроют ли ему. Чан узнал его адрес случайно и на самом-то деле даже не планировал ехать сюда. Но после заката совершаются самые глупые поступки. Поэтому он сейчас стоит у этого порога. Звонок. Тут же слышны шаги за дверью. Ещё не поздно уйти. — Чан? — Уджин-а, — он будто со стороны слышит собственный голос, кажется, звучащий сейчас так нелепо. — Что... Что ты...? — Я на секунду, просто зашёл проведать как ты, и пару вещей занести. Ты оставил их... — Чан вовремя осекается, чтобы не сказать дома. Думаешь он поверит в этот бред? — Я пройду? — Чан заходит в комнату, не дожидаясь ответа, — Миленько у тебя тут. Что ты несёшь... — Ты как вообще? — Бан задаёт вопрос невзначай, словно ничего и не было. Уджин, молча смотрит на парня, будто подбирая разумное объяснение происходящему. — Прости, я наверное должен был позвонить, прежде чем заявляться вот так. — Должен был, — бросает Ким, — как и в любой из других месяцев, что ты молчал. Злится. Конечно, чего ты ожидал. — Извини... ты же знаешь, у нас расписание... — Ладно, не важно. Спасибо, что занёс... — Уджин кивает на небольшую сумку с вещами, половина из которых даже не его. — Думаю, тебе пора. Лучше бы он кричал, чем говорил таким спокойным тоном. — Мне жаль, — Чан мелкими шагами описывает комнату, не решаясь подойти к Киму, — Я должен был ответить на то твоё сообщение, прости... — Все хорошо. Я не злюсь, правда. — Я просто...не знал, что сказать, — Чан делает паузу, — мы, наверное, тогда просто не поняли друг друга, — его голос становится все тише. — Наверное. Оба снова замолкают. Чан невзначай пробегает взглядом по знакомой фигуре, будто ища хоть какой-то намёк на одобрение. Он изменился. Стал таким взрослым. Я будто вижу его впервые. Неужели время так меняет воспоминания? Высокий торшер чуть ясным огоньком освещает маленькую комнату. Они молча стоят будто целую вечность, прежде чем Бан срывается с места, заключая Уджина в дрожащие долгожданные объятия. Он не чувствует ответа, но ему и не надо. Ему просто нужно было сделать это, снова разделить этот момент, как раньше. — Они скучают по тебе... Я скучаю, — голос всегда начинает дрожать, когда ему хочется плакать. Соленые капли скатываются по покрасневшей щеке, когда чужие руки наконец обхватывают его спину, прижимая ещё ближе. Уджин ничего не говорит, лишь молча слушает, как Бан шмыгает носом, пытаясь ему что-сказать. Ему надо дать волю чувствам. Ким тихонько покачивается, словно баюкая расстроившегося Чана в своих объятиях. С ним всегда хотелось вести себя ласково и нежно, будто расплачиваясь за всю доброту, что он всем дарил. Уджин помнит, как он точно также обнимал его в комнате их общежития. Бан тогда дольше обычного засиживался за работой и сильно расстраивался из-за любой мелочи, которая выходила из под контроля. Этот груз ответственности, который он сам на себя взвалил так сильно давил на него, что в одиночку тянуть это все было просто невыносимо. Уджин видел это. Он невзначай подходил к Чану, укутывая в такие же заботливые объятия, выслушивая все накопившиеся переживания парня. Иногда он был так измотан, что буквально мог уснуть на коленях или плече Кима, прежде, чем заканчивал свой рассказ. Спящий Чан такая редкость. Поэтому Уджин никогда не позволял себе уйти, пока тот мило сопел, уютно устроившись на его груди. Ким точно не знал, как сильно помогает ему этим и помогает ли вообще, но ему важно было знать, что Чан в порядке. Что он рядом и всегда будет... хотел бы быть. Бан ласково трется щекой о плечо старшего. Он так скучал по этому запаху. Приятный уже родной аромат одеколона как и раньше окутывает этого парня. Так скучал... Чан сильнее сминает шерстяную ткань и аккуратно касается губами чуть открытого плеча. Его свитер такой мягкий и тёплый... как и он сам. Невесомые поцелуи добираются шеи. Уджин нервно выдыхает, чуть отстраняясь, тем самым останавливая увлекшегося парня. Слишком быстро и непривычно. Ким медленно ослабляет объятия, всё ещё не уверенный в собственных действиях. Он с некой заботой проводит ладонью по плечам Чана, успокаивая того тихо поглаживая. — Ты волнуешься. Думаешь, я поступаю неправильно? — Бан скорее утверждает, чем спрашивает. — Ты не должен здесь быть. Нет, Уджин рад его видеть, держать за руку, снова иметь возможность прикоснуться. Но это только все усложнит. Снова возвращаться назад — в прошлое. Ворошить это словно посыпать солью не зажившую рану. Ким аккуратно кладёт тёплую ладонь на макушку парня, запуская пальцы в темные выгоревшие пряди. Нельзя, но так хочется снова пропустить через себя это тепло. Он чувствует мокрую от слез ткань, прилипшую к его коже. Это не даст ему забыть, что он сделал. — Давай... сегодня не будем ни о чем думать, — Чан шепчет куда-то в плечо старшего, все ещё не поднимая глаз, — Пожалуйста. Эти слова горячим дыханием отпечатываются на шее Кима. Его рука легко соскальзывает с макушки Бана, останавливаясь на взмокшей шее. Пальцы нежно касаются мочки уха, щеки, скулы. Чан все ещё прячет лицо. Уджину приходится чуть нагнуться, чтобы наконец взглянуть ему в глаза. И вот он снова может видеть их, вечно улыбающиеся, полные доброты и заботы. Даже сейчас, после всего, он смотрит на него все с тем же теплом. Будто все по старому. — Ты никогда не умел прощаться, — Ким шепчет, мягко касаясь подушечками пальцев бледного подбородка. Он на мгновение замирает, прежде чем прильнуть к уже припухшим губам. Чан, тут же подаётся вперёд, и мурашки горячей волной разливаются по коже. Он чувствует, как тёплые ладони обхватывают его лицо, от чего алые щеки начинают полыхать ещё сильнее. Ему так этого не хватало. Чуть дрожащие руки сжимают рукава свитера. Поцелуй все настойчивей. Сердца почти не слышно. Казалось, их тела вцепились в друг друга, сливаясь в одну нарастающую бурю. Ким делает шаг назад, притягивая за собой Чана. Не разрывая мокрого поцелуя, он опускается на подушки дивана, усаживая парня себе на колени. С тихим чмоком он отрывается от его губ, поднимая на того глаза. Уджин смотрит на него снизу вверх, снова и снова переплетая их пальцы. Ему нужно насладиться моментом. Он так давно не видел это лицо. Такой красивый. — Не могу поверить, что ты здесь, — он тихо шепчет, не отрывая взгляда от лица парня. От тусклого света лампы его глаза казались совсем чёрными и такими блестящими от недавних слез. — Я должен был прийти раньше, — в голосе Чана мелькает нотка сожаления. Ким улыбается уголками губ. Он тихо подтягивает к себе Чана, обнимая, утыкается лбом в дрожащую от стуков сердца грудь. Так сильно бьется. Его руки крепко обвивают талию младшего, скрепляясь на его спине прочным замком. Он чувствует острый подбородок на своей макушке и как знакомые руки прячут его голову в мягких объятиях. Оба так крепко сжимают тела друг друга, будто кто-то из них вот-вот исчезнет. Уджин знает, сейчас Чан старается не плакать. Он слышит, как громко стучит его сердце и чувствует, с какой силой тот прижимается к нему. Когда он так близко, он может чувствовать впитавшийся в одежду запах одеколона, который сам же выбрал год назад. Он еле слышно вдыхает знакомый аромат, сильнее зарываясь лицом в смятое худи. — Я так сильно скучал по тебе. Уджин шепчет куда-то в сторону и крепче сжимает пальцами смятую ткань на спине Чана. Тот медленно скользит ближе, вжимая старшего в диванную спинку. В сумраке он почти не видит лица Уджина, лишь бегает все ещё холодными пальцами по острым скулам и тёплой шее, будто не зная, чего коснуться первым. Они слишком давно не были так близко друг другу, от чего накатывает какое-то глупое и непонятное волнение. — Все хорошо? — голос Уджина почти не слышен — Да. Ким слышит, как Чан улыбается. Он торопливо выпускает того из крепких объятий и нежно притягивает к себе младшего, обвивая пальцами тонкую шею. Его губы такие мягкие. Уджин запускает пальцы в спутанные локоны, чуть сильнее сжимая волосы на затылке парня. Легкие прикосновения сменяет нарастающее желание, копившееся в них все это время. Бан чувствует, как приятное нечто разгорается внизу живота, заставляя его подаваться вперёд короткими толчками и все сильнее ерзая на чужих бёдрах. Секунда и он отдаётся лишь своему желанию, полностью теряя контроль над собственным телом. Чан ощущает, как тёплые руки забираются под его худи, как мягкие подушечки пальцев скользят по мелким косточкам его позвоночника, как кожа снова и снова покрывается мурашками то ли от нежных прикосновений, то ли от холода, забравшегося под вздёрнутую ткань одежды. Чан на секунду разрывает поцелуй, стягивая с себя раздражающую вещь. Озноб вновь охватывает голые плечи и спину. Он кажется сейчас таким уязвимым. Ким в одно движение скидывает с себя свитер, тут же прижимая к себе озябшего Чана. Он аккуратно покрывает поцелуями бледные плечи, чувствуя, как сильно ему хочется освободить все накопившееся. Кожа холодная, но будто полыхает изнутри, подхватывая разгорающийся внизу жар. Тёплые пальцы скользят по телу Бана, медленно сползая вниз к ширинке неудобных джинс. Томный вздох срывается с губ его, когда он вдруг ощущает мягкие прикосновения под плотной тканью твоих боксеров. Он начал разжигать тот огонь, что копился внутри. Чан запрокидывает голову, прикрывая глаза и проваливаясь в темноту ощущений. Он лишь хочет, чтобы это не прекращалось. Горячие дразнящие прикосновения смешивались с холодным воздухом комнаты, заставляя голову кружиться. Пара напористых движений срывают томный вздох с губ Чана, прежде чем Ким убирает руку, чтобы стянуть остатки мешающей одежды, полностью обнажая их обоих. Нарастающее, жгучее чувство, которое вновь разливается внутри. Чан так любит. Он так скучал по этому ощущению. По сильным рукам, сжимающих его бёдра, по мокрым смазанным поцелуям и вздохам прямо в разгоряченные губы, по обрывистым стонам, отражающимся эхом в полупустой комнате. Движения в такт и могущее нечто, уничтожающее все смущение. Чану нравится смотреть чуть свысока, опираясь на чужие плечи, ведь так он может видеть всего Кима: раскрасневшееся лицо, капельки пота, стекающие по тёмной шее, дрожащие ресницы и взъерошенные темные волосы. Тот тяжело дышит, слыша, как стук собственного сердца закладывает уши. Он обхватывает лицо Чана, притягивая его для очередного смазанного поцелуя. Темп ускоряется с каждой секундой, заставляя Бана сбито поскуливать от обжигающего изнутри кома. Еще чуть-чуть и словно лава он разливается по взбухшим венам. Инстинктивно подаваясь вперёд, Бан впивается пальцами в широкие плечи, до крови прикусывая вспухшие губы. Так хорошо... Уджин последними толчками вбивается в дрожащее тело парня и сползает на бок, таща того за собой. Они почти не помещаются на узком, чуть жёстком диване. Свет от торшера еле достаёт мокрых тел, так, что лишь мелкие капельки пота блестят на их лицах, теряясь в тени. Уджин нежно убирает спавшие на лоб Чана спутанные локоны, всматриваясь в чуть видные темные глаза. Он аккуратно водит кончиками пальцев по его щеке вызывая приятную дрожь. Чан довольно улыбается и, закрывая глаза, тут же проваливаясь в сон, напоследок роняя «я люблю тебя». Сегодня он будто снова вернулся домой.