Вдохновение

Ещё с самого детства Микеланджело терпеть не мог праздники. Они казались ему бессмысленной тратой времени и сил; любой праздник становился для людей поводом для восхищения и беготни, для него же — поводом в лишний раз зарыться в искусство. Своё недовольство скульптор предпочитал скрывать за пустой улыбкой, ведь он знал уже тогда, что тех, кто портит атмосферу, никто не любит. Лучше потерпеть немного, чем портить всем людям хорошее настроение. Микеланджело прячет лицо за шелковистыми волосами и тяжело вздыхает.

Спустя года его мнение ничуть не изменилось. Даже наоборот, его уверенность в том, что праздники — это всего лишь временное помутнение разума, утвердилось в сознании. Непоколебимую веру в спокойную и размеренную жизнь невозможно сломить никому. Стоит только наступить дате на календаре, как вмиг слышится щелчок из замочной скважины, как закрываются все засовы и запирается дверь. Уж лучше так. Новый Год, Рождество, Пасха… Микеланджело крайне редко испытывал какое-либо желание связывать себя с этим. Его страсть, скульптура, должна стоять на первом месте. Ведь ничто не способно возбудить его разум так, как это делает искусство.

«Бесит».

***

Маленькие каменные кусочки были разбросаны по всей комнате, а пыль уже давно смешалась с воздухом: Микеланджело всё время забывал прибраться. Его жилище уже не было похоже на место, где мог бы поселиться человек — оно скорее походило на пещеру, где живёт одинокое чудовище. В душе Микеланджело действительно чувствовал себя таковым, порой доходило даже до абсурда. Его глаза не различали ничего, кроме разноцветных кругов, а разум всё ещё находился в полудрёме. Судя по времени на часах, сейчас около часа дня. Он обнаружил себя лежащим прямо на рабочем месте… снова. Уже в какой раз он засыпает, не успев доделать задуманное, в какой раз тело подводит его? Скульптура одиноко стояла посреди комнаты, ожидая, когда она наконец-то сможет предстать перед всеми во всём своём великолепии.

«Чего-то не хватает. Я не понимаю, почему, но она выглядит сырой. Я сделал всё, что мог, но… От неё не веет жизнью».

Микеланджело снова взглянул на своё творение — последовал долгий вздох. Из размышлений его вывел громкий стук в дверь. Раздражённый, Микеланджело поспешил навстречу. Человек, стоящий за ней, очень сильно удивил скульптора. Даже всё раздражение сошло на нет.

— Добрый день, Микеланджело-кун!

— А… доброе утро, Аой-сан.

Увидеть лицо куратора было более, чем достаточно, чтобы немного успокоиться. Аой — человек, заслуживающий уважения. Её действия, направленные на восстановление музея, её старания — всё указывало на то, насколько ответственный этот человек. Да, на эту девушку действительно сложно злиться — Микеланджело очень её уважал. Скульптор закинул руку на шапку (она заметно смялась после сна в неудобной позиции).

— Ах, прости, ты только проснулся?

— Н-нет, всё нормально. Я работал.

Аой заглянула за плечо Микеланджело. Стоило ей увидеть скульптуру, как её лицо засветилось от восхищения.

— Микеланджело-кун, это твоя новая работа?

— Да, но она ещё не доделана. Я не знаю, что не так, но она выглядит немного… пустой. Я работаю над этим уже несколько дней, но…

— Ты так увлечён этим, Микеланджело-кун, — девушка улыбнулась. От её тёплой улыбки Микеланджело стало немного не по себе. — Может, тебе стоит сменить обстановку? Точно!

Она стукнула кулаком о ладонь, так, как если бы к ней в голову пришло что-то важное.

— Я же за этим к тебе и пришла! Микеланджело-кун, нужна твоя помощь. Не хотел бы ты немного прогуляться?

Микеланджело насторожился. Куратор предложила прогуляться? Уж не дежавю ли это? Кажется, однажды такое уже случалось. Да, Микеланджело точно помнит, как однажды он вышел на улицу в поисках вдохновения, как его отправили выбрать краску для Хокусая, как он упал в озеро, столкнувшись с ребёнком, как…

— Я… Я не знаю.

— Я знаю, что ты не любишь выходить из комнаты, но мне очень нужна чья-то помощь. Все остальные художники заняты, и я не могу ни с кем связаться… Ты обычно сидишь у себя в комнате, так что с тобой увидеться гораздо проще! Извини, я не хочу тебя напрягать…

— …Всё нормально. Я не против.

— Правда?!

Глаза девушки вмиг загорелись. Обычно она не такая активная. Даже странно. Микеланджело подумал несколько секунд, прежде, чем рука Аой схватила его запястье, и он, даже не успев закрыть дверь, покатился за ней.

«И что на неё нашло?..»

Ему было очень тяжело бежать за активной Аой, а дышать становилось ещё более невозможно. В музее действительно было пусто, настолько пусто, что Микеланджело это даже немного напрягло. Где-то в глубине души ему даже хотелось, чтобы неподалёку появилась маленькая фигурка Да Винчи — это стало бы гарантом того, что это не какой-то странный розыгрыш, а все художники действительно разошлись по делам. Странно, почему ему никто ни о чём не сообщил?

Микеланджело даже не успел осознать, как девушка наконец-то остановилась. Он припал к коленям, пытаясь отдышаться. Кажется, они остановились в парке рядом с музеем. Отлично. И какое же дело может быть в парке?

— Аой-сан? — вздох. Кажется, не хватает воздуха. — И какое же дело может быть в парке?

— Мы ещё не на месте. Я подумала, что ты мог устать, пока мы бежим вдвоём, — она неловко улыбнулась, прося прощения за свой поступок. — Да и, тебе нужно вдохновение, верно? Я думаю, это идеальное место, чтобы набраться сил.

— Вот как. Но я бы предпочел сначала сделать то, что нужно тебе. Хочу закончить с этим побыстрее.

Аой задумчиво замычала. Микеланджело удивлённо вскинул бровь. Кажется, сегодня с куратором и правда творилось что-то странное. Он огляделся: листья деревьев тихо шелестели под аркой, время от времени вздрагивая от дуновения ветра. И ведь не каждый день такое увидишь — в саду музея он наблюдал одну и ту же картину. Но нельзя здесь задерживаться.

— Аой-сан, можно ближе к делу?

— Ты прав. Пойдём, нам нужно в город. Ты помнишь тот магазин, в который мы ходили в первый раз?

Тот самый, где они выбирали краску для Хокусая? Тот самый, где он, под давлением Да Винчи, вышел из себя и напугал посетителей? Конечно помнит. Микеланджело бы предпочёл туда больше не возвращаться.

— Нужно пополнить запас принадлежностей. У музея его осталось очень мало, а нам нужно что-то поставлять вам, художникам. Я знаю, что многие из вас закупаются сами, но я, как ваш куратор, чувствую себя ответственной за то, чтобы вам было комфортно во время работы. Так что, мне бы хотелось, чтобы ты помог мне выбрать необходимое.

И всего-то? Ради этого весь переполох? Неужели куратор не может сделать это в одиночку? Что же, она действительно пока ещё новичок. Микеланджело опустил голову.

— И всего-то?.. Не нужно было так торопиться из-за этого…

Такое чувство, будто его хотели как можно скорее выгнать за пределы музея. В чём дело? Неужели для администрации стало проблемой то, что он занимает комнату в музее? Неужели его хотят выселить? Нет, не время поддаваться панике. Аой просто слишком активная сегодня — вот вся причина. У Микеланджело затряслись руки.

Они медленно шли через арку парка в сторону города. Скульптор ощущал на себе взгляды проходящих мимо людей, его собственный же всё время то поднимался в сторону Аой, то опускался на землю. Становилось до невозможного душно, да так, что хотелось просто провалиться под землю. Шагающая впереди девушка шла, практически не оглядываясь — по крайней мере, так казалось Микеланджело. На самом деле краем глаза она смотрела на скульптора, извиняясь перед ним за это.

«Прости, Микеланджело-кун. Пришлось соврать и применить хитрость. Иначе бы ты ни за что не вышел из своей комнаты».

Город появился в видимости очень скоро. Вот оживленный торговый квартал, в котором то и дело бурлит жизнь, вот рынок, вот просто жилой район. Количество людей в переулке заставило Микеланджело нервно вздрогнуть; Аой же, заметив его напряжение, быстро взяла его за руку, попытавшись успокоить.

— В этом нет ничего страшного, хорошо?

— Да… спасибо. Мне лучше.

У Микеланджело уже начинала кружиться голова, но голос куратора быстро вывел его из транса. Верно, он уже был здесь однажды, и сумел перебороть свой страх. Он изменился с того времени… ведь так?

Магазин находился совсем рядом. Идти до него недолго, пара минут, и вы на месте. Микеланджело был рад, что долго идти не приходится — не нужно будет долго терпеть эти взгляды. Аой, судя по всему, торопиться не спешила. Оно и понятно. Они тут, как никак, по ответственному поручению. Тем временем солнце начинало медленно опускаться.

Дверь открылась, и звон колокольчика пронёсся по всему помещению, оповещая хозяина заведения о новых клиентах. Старичок за прилавком сразу узнал этих двоих, а потому одарил их тёплой дружелюбной улыбкой. Или это потому, что он пытается быть хорошим со своими покупателями?

— Добро пожаловать! Я вас помню. Давненько вы не забегали. Особенно молодой человек.

Микеланджело отвёл глаза в сторону.

— Здравствуйте! Мы по работе. Спасибо, что всегда так добры к нам!

— Не стоит, не стоит. Хозяин должен быть вежлив — это одна из составляющих успешного бизнеса. Да и, нечасто встретишь здесь молодых творцов, так что я рад ещё больше.

— Хорошо, тогда мы осмотримся!

Аой быстрыми шагами подоспела к стенду с краской. Банки огромных размеров и самых разных цветов и плотностей — всё это можно было найти здесь. Девушка замялась.

— Микеланджело-кун… Какие цвета чаще всего художники используют для основы?

— Я скульптор, а не художник. Но разве ты не знаешь, что синий, красный и жёлтый — это основа цветописи? У музея закончилась основа?

— Да. Довольно сложно сейчас подобрать для вас принадлежности и ресурсы, да и бюджет ограничен — приходится действовать, исходя из собственных финансов. С хозяином тоже не связаться, а поскольку я его заменяю… — вздох. — Что же, тогда красный, жёлтый и синий, да?

Микеланджело кивнул.

— Не забывай о дополнительных цветах. Конечно, основа важна, ведь именно она создаёт тона на палитре, однако нужно помнить, что она не может создавать бесконечные комбинации. Такая мелочь, как тон, способна изменить многое в работе, в том числе и отношение того, кто смотрит на неё. Это важно.

— Спасибо, Микеланджело-кун. Я знала, что на тебя можно положиться.

Скульптор отвёл глаза в сторону. Что с ней сегодня? Она действительно вела себя странно. Сначала вытащила его из комнаты, теперь благодарит… Неужели сегодня какой-то особый день? Если это так, то его это не касается. Совсем.

Он не успел опомниться, как в его руках оказались несколько банок краски и завёрнутые в пакете кисти.

— Этого хватит на какое-то время. Я взяла ещё дополнительные цвета, как ты и посоветовал. А ещё взяла кисти.

— Эй, не многовато ли будет?..

— Не переживай, тут всё рассчитано.

— Не в этом дело…

У Микеланджело уже гудели руки от тяжести покупки. Теперь понятно, зачем Аой требовалась помощь: помимо выбора, ей нужен был кто-то, кто смог бы это донести до музея. Да, тяжело. По возвращению в музей придётся несколько часов полежать в комнате, не двигаясь. Но скоро всё закончится, нужно лишь немного потерпеть.

Они медленно добрались до парка, в котором совсем недавно (часа четыре назад) успели побывать. Небо превратилось в багровое море — дело близилось к закату. Вдохновения, о котором говорила Аой, у Микеланджело точно не прибавилось, скорее наоборот, только все силы забрали. Уже не хотелось ничего, лишь зарыться под одеяло и больше не видеть ничьего присутствия. Не то, чтобы компания куратора была неприятна скульптору: для Микеланджело она была одним из приятнейших людей. Вот только сам факт выхода на улицу очень утомлял.

Возвращение в музей сопровождалось приятным чувством. В нём было тихо, даже очень — это напрягало. Никто из художников ещё не вернулся в мастерскую.

«Неужели они всё ещё заняты?»

Аой выхватила банки и пакеты из рук скульптора.

— Спасибо за помощь, Микеланджело-кун! С остальным я разберусь сама. Кстати, а ты не голоден?

Действительно. Микеланджело не ел ничего ещё с самого пробуждения. Последним, что он закинул в желудок, был кусок пирога, который он обнаружил прошлым вечером на пороге своей комнаты. Стоило об этом подумать, как живот тут же начал издавать свою кричащую молитву. Аой снова взяла его за руку, и потащила в сторону столовой.

— П-подожди, я же могу и–

Он не успел договорить, как оказался среди тёмного помещения. К темноте Микеланджело привык, у самого в комнате стоит вечный сумрак. В данном же случае темнота совсем не играла ему на руку. Свет включился совсем неожиданно.

— С днём рождения, Микеланджело!

Множество людей собралось в одном месте; их голоса гармонировали друг с другом. Микеланджело стоял неподвижно, пытаясь осмыслить произошедшее, но в голове было совершенно пусто.

— Что происходит?

Украшенная столовая, художники, громко кричащие его имя, торт с глазированным лицом скульптора — всё указывало лишь на одно. День рождения Микеланджело!

— Но я никогда не говорил вам о том, когда у меня день рождения.

— Это всё Да Винчи, — Ван Гог широко улыбнулся. — Он нам сказал!

— Что? Да ну?

— Фу-фу. На самом деле всё было записано в досье, — маленькая фигурка Да Винчи плавно передвигалась по залу. — Каждый художник в нашем музее ценен и важен. То, что мы все собрались здесь, является чем-то необыкновенным. Так что, очевидно, что все мы поздравляем членов нашей маленькой семьи. А ты тоже принадлежишь ей.

— Прости, что была такой странной целый день, — Аой поклонилась в знак извинения и неловко улыбнулась. — Пришлось быть настойчивой. Иначе бы ты не вышел из своей комнаты, и сюрприз бы не состоялся. Магазин был лишь предлогом, чтобы выманить тебя…

— Вы подготовили всё это… ради меня?

— Ну разумеется! Мы и в комнате твоей убрались немного, — Рембрандт заметил испуг во взгляде скульптора и поспешил его успокоить. — Не переживай, мы ничего не трогали! Я был осторожен!

— Ну, чего ты стоишь, как вкопанный? Давай-давай!

Послышался шлепок. Полетели блестящие искры конфетти.

— С днём рождения!

Тот вечер… нет, тот день Микеланджело запомнил надолго. Кажется, что ещё никогда в жизни никто не старался так сильно ради него. А следующей ночью он, наконец-то, закончил скульптуру. Последний штрих был сделан под утро, и Микеланджело наконец-то смог спокойно выдохнуть.

«Теперь она выглядит живой».

Микеланджело никогда не любил праздники. Его действительно удивляло, как люди могут тратить свои силы и время на что-то настолько незначительное, на что-то настолько… глупое. Но иногда такие глупости могут приносить удовольствие и счастье, и Микеланджело в этом убедился. Он полюбил праздники. Может, совсем чуть-чуть.