Перерождение 1.0

В глубинке Балканского полуострова, в славном городе Спарте, восседал филарх Персеус, попивая местную амброзию. Сегодня, как ему доложили, в его роду появилось три ребёнка. В семье Ксантоса родилось два сына, а у незамужней и бесплодной Фил – один. Это как минимум странно, ведь только пару месяцев назад у неё не было округлого живота. Пока он думал об этом, Персеус не заметил, как у его левого плеча остановились вестники и доложили, что новорожденных скоро уже приведут. «Ну, наконец-то, - пронеслось в голове у старейшины. – Скоро начнётся». * Павел кричал и плакал. Нет, скорее он орал и рыдал. На своей ещё младенческой(?) коже он ощущал чью-то ладонь. Осмотреться не было возможности, его теребили, и он не понимал, какого чёрта тут происходит. Единственная вещь, которую он осознал – было понимание того, что он переродился. Он слышал красивый убаюкивающий женский голос с нотками печали над своей головой. Он ещё не осведомлён о местности, в которой он оказался, но речь была точно не русской. Голос подействовал на Павла, и через некоторое мгновенье он заснул. Первое, что услышал Павел, когда он проснулся, это – тихий женский плач. Он ощущал руки, крепко-накрепко держащие его маленькое тельце. Он боялся открывать глаза, ведь знал, что увидит нечто страшное. Но он открыл. А зря. Дна ущелья горы Тайгет не было видно, из-за ухабистых скал. Однако все знали, какие зверства происходят здесь. Павел знал тоже. Перед его глазами, мужчина крепкого телосложения после осмотра первого из двух малышей, коротко кивнул рядом стоящему солдату, и тот взял малыша на руку и передал его близстоящим старейшинам. Стоявшие поодаль от главного, мужчина и женщина вздохнули с облегчением. Лишь только увидев второго ребёнка семейной пары, Персеуса весь искривился, лицо его приняло недовольный вид, и он без всяких проблем вышвырнул младенца в ущелье. Такое проявление жестокости и варварства, Павел увидел впервые в своих двух жизнях. Руки женщины, державшие Павла, затряслись от напряжения и страха за жизнь своего чудом появившегося чада. То ли от зрелища, то ли от сопереживания к этой женщине, у него внутри защемило. Эта женщина вызывала в нём трепет от тех чувств, которые он уже давно не ощущал. Благодарность, восхищение и… любовь. А ведь он даже не знает, как зовут его мать из этого мира. - Фил! – прозвучал повелительный голос главного. Видимо Персеус не хотел ждать, и сам силой вытянул новорожденного из рук матери. Павел ничего не понял. Последнее, что он увидел – рыдающая женщина; последнее, что он услышал – её крики; последнее, что он почувствовал – горечь за неё и запах гнилых трупов.