***
Юлиуш любил свою комнату. По большей части потому, что она обеспечивала тот необходимый уровень тишины и уединения, который был необходим половозрелому демону в период безответной влюбленности. Нет, вы не подумайте, он не сидел, поджав ноги, на подоконнике день ото дня, не попивал горячий чай и не представлял пышную свадьбу, где оба жениха стояли у алтаря в белых платьицах. Демоны так не делают, они суровы и брутальны, если чай — то не вынимая пакетик, если подоконник — то из горячего Адского камня. Но, к сожалению, если любовь — то надолго. Юлиуш пересекся с ним взглядом в библиотеке. Хотел взять атлас по домашним мантикорам, но так и не донес руку, сраженный наповал большими золотистыми глазами в обрамлении пушистых рыжеватых ресниц. Это было так давно, еще на первом курсе. Юлиуш тогда с надеждой шел на приветственную вечеринку, где, по сути, все накуривались пыльцой фей, пили дешевый пейотль и трахались до потери сознания. Мол, сближались коллективом. Демон со своей влюбленностью тогда промахнулся. Рыжик не пришел ни на вечеринку, ни на утреннее собрание первокурсников, по идее обязательное для всех. Не пересекались они и на лекциях, которые Юлиуш никогда не пропускал, ни на совместных с другими группами парах. И демон решил, что прекрасное создание ему привиделось, стало злой шуткой, дурманом какой-нибудь нимфы. Пока к нему в комнату одним пятничным вечером не ввалился тот самый рыжий парень из библиотеки. "Лепрекончик" — с почти детским восторгом уставился Юлиуш на него. Крупные кудряшки рыжих волос, золотистого оттенка глаза, смуглая, почти бронзовая кожа... ну до чего же он был хорош, этот маленький сладкий лепрекон. Осложнилась ситуация тем, что демон как раз переодевался к тренировке, поэтому сверкал почти абсолютной наготой. Только носок на левой ноге да трусы, за которые Юлиуш уже успел зацепиться пальцами. Он оттянул резинку и резко отпустил, отчего она звонко шлепнула о кожу. Рыжик уставился, почти загипнотизированный, на пресс Юлиуша, едва ли не капая слюной на пол. — А оргии тут проходят? Или нам еще куда-то идти нужно? — Марек не мог оторвать взгляд. Темно-серая кожа, белые волосы, — что считалось большой редкостью среди демонов, — среди которых мелькнули темные рога, подтянутое тело, совсем не прикрытое одеждой, и взгляд. Зеленые глаза будто пригвоздили его к полу, не давая сдвинуться с места. Юлиуш же совсем ничего не понимал: какие оргии? Пятикурсники давно по парочкам разбрелись, какой уж тут секс на стороне или с кем-то еще. Со своим бы разобраться. Но язык его почему-то сказал совершенно другое: — Да, только ты рановато, еще никто не подтянулся. Заходи, раздевайся, — и чтобы не быть голословным стянул последний носок. И трусы, чтобы уж совсем не выглядеть глупо. Мальчишка уставился на него и еще шире раскрыл глаза. Сейчас они действительно напоминали две золотые монеты, а пухлогубый рот округлился в манящей букве "о". Марек изо всех сил старался посмотреть хоть на сантиметр выше крупного, увитого плотными венками члена, с округлой, наверняка приятно мягкой на ощупь головкой, но у него не особо получалось. — А-а, вот так сразу, что ли? Может дождемся остальных? Юлиуш понял, что уже поздно сдавать назад, поэтому продолжал настаивать на своем: — Можно и подождать, — и уселся голой задницей на приятно пушистый диван. Ох, его сосед, хоть и добродушный огр, но этого ему не простит. И никакая любовь тут не будет оправданием. — Но кто-то же должен начать? Или ты думаешь, что мы тут сразу все сплетаемся, словно клубок неразумных змей? — вообще-то, на первом курсе так и было: под пыльцой и пейотлем никого не волновала последовательность. Юлиуш тогда, так и не дождавшись своего единственного, здорово перебрал и втиснулся в этот клубок, трахнув парочку пышногрудых страстных ведьмочек и отсосав одному кентавру. Тот до сих пор иногда пошло подмигивает в столовой, если видит, как Юлиуш берет молочный йогурт. — Н-нет, конечно же нет. Что я, до этого не бывал на оргиях? — и преувеличенно самоуверенно принялся стягивать немного мокрую в подмышках майку. Говоря откровенно, этот пухлогубый лепрекончик не был похож на любителя поразвлечься. От волнения того немного потряхивало, хоть демон и видел, что тот старается не показывать своего напряжения. Юлиуш ликовал внутри себя, пусть внешне и оставался спокойным как удав. Даже умудрился ненадолго отвести взгляд, чтобы дрожащими пальцами ухватить со столика сигарету и поджечь ее щелчком пальцев. Он затянулся, обхватив тонкими темными губами кончик и выкурив сразу половину. Дым заполнил легкие и почти мгновенно затуманил разум, Юлиуш с приглушенным ужасом осознал, что ухватил сигары своего соседа, дубленые легкие которого не берут тонкие эльфийские папироски, поэтому тот скупал крепкий гоблинский табак с Южных плантаций. Которые на неподготовленный организм действуют словно наркотик. Дым, что заполнил легкие, плавно перетек в глаза и уши, отчего все стало мягким и приглушенным, а потом и нежно захватил мозг. Юлиуш крепко затянулся еще раз, раскинулся на диване, бесстыдно выставив напоказ свое тело, и уставился на Марека. Тот пока возился с ремнем, что никак не хотел поддаваться скользким от пота пальцам. Но Юлиуш все равно тихо выдохнул. Сколько раз он видел во сне это тело? Представлял его перед собой, грезил о нем, молился ему руками, губами, всем своим существом тянулся в попытке доказать свою любовь. А тот ускользал в предрассветный туман, зыбко растворялся в легкой утренней дымке и мокрой от росы траве. Словно тонкие розовые лучи солнца безжалостно сжигали его грезы и мечты, оставляя наедине с жаркими и постыдными желаниями. И что теперь? Он, его личное Божество, что Юлиуш не удосужился найти, само предстало перед ним, такое прекрасное и гибкое, нежное и невинное в своей красоте. И Юлиуш вытянул руку навстречу ему, бережно коснулся тонкого запястья, привлек к себе, почувствовав мелкую дрожь. — Кто ты? Как твое имя? Скажи мне, прошу тебя, — он перемежал мольбы с поцелуями, которые сыпал по золотистой тонкой коже. — Чувак? Ты обдолбался? — Марек нервно выдохнул и потянул руку на себя в попытке вернуть свою конечность. Вокруг было мутно от сизого дыма, который немного щипал глаза и чувствительный нос. Парень вел себя странно. Казалось, еще немного — и он просто вцепится острыми клыками ему в руку, а потом и в шею, сожрет всего и без остатка. — Что ты курил, а? Это от гоблинов, что ли? — он попытался перевести все в шутку, но пачка, небрежно валявшаяся на столе, сказала все за себя. — Черт, ты реально обдолбался. Кто же гасится гоблинскими сигарами? Они только им и по силе. Фейской пыльцой нельзя было начать? — он стоял абсолютно голый перед угашенным в край демоном, который лобызал его запястье, словно пытался языком добраться до тонких сосудов и сухожилий. Это... раскрепощало, немного заставляло забыть о смущении, член слабо дернулся, еще не выдавая полноценного возбуждения, но намек на него. — Я обдолбался. Пыльцы нет. Но можно и так, — Марек не ожидал, честно. Он стоял неподвижно, примериваясь, как бы аккуратненько подсунуть демону член вместо запястья, но не попасть промеж острых клыков, как тот неожиданно дернул его, приблизив к своему лицу, почти насильно заставляя смотреть себе в глаза. Юлиуш снова сделал крепкую затяжку и накрыл чужие губы горьким поцелуем. Если уж штырит, так пусть не его одного. Марек зажмурился, рефлекторно вдохнул и... поплыл. Гоблинская дурь ухватила его за мозги, а демон — что неожиданно — за яйца. Стало хорошо. Спокойно. И захотелось целоваться. Чтобы прямо по гланды. До кровавых мозолей на губах. — Скажи мне свое имя, рыжик, прошу. Я так долго тебя ждал. Меня зовут Юлиуш, ты помнишь меня? Тогда, в библиотеке? — Марек. Мое имя Марек, — он накрыл ладонью чужой рот и почувствовал мягкое и скользкое прикосновение языка. Марек не понимал, о чем говорит этот странный демон, но тот смотрел так умоляюще, так... влюбленно, что заставлял его сердце биться чаще, сильнее, почти в унисон с сердцем напротив. Лепрекона тряхнуло, словно от удара током, казалось, даже рыжие волосы наэлектризовались под жаром этих чувств. Его колени подогнулись, и он, почувствовав твердые руки, огладившие его бока, мягко опустился на пол и устроился между раздвинутых ног демона. Юлиуш жарко выдохнул и огладил большим пальцем манящую нижнюю губу юноши, чуть потянув ее за своим прикосновением. Перед глазами все плыло, опутывало разноцветным туманом. Марек глянул снизу вверх, казалось бы, совершенно невинно, но его ладони, расположившиеся на чужих бедрах, мягко заскользили вверх, кончики пальцев прикоснулись к полувозбужденному члену, огладили тонкую нежную кожу. — Хочешь еще? — Марек поднял голову, оторвав взгляд от чужого члена, и ему в губы уперся толстый кончик сигары, который он не без хвастовства обхватил губами. Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал за тем, как демон судорожно вздохнул в ответ на его неумелую провокацию. Еще одна затяжка — крепкий дым по легким, словно проникающий сразу в мозг. Зрачки расширяются, фокусироваться на одном предмете невозможно, все плывет перед глазами. Марек видит, как Юлиуш затягивается следом за ним, выпуская терпкий дым через нос, и откидывается спиной на диван. И все это не отрывая взгляд от него, Марека, словно он может прямо сейчас взять и уйти. Как будто это физически возможно. Лепрекон на пробу лизнул солоноватую кожу бедра, двигаясь короткими поцелуями к самому сокровенному. Рукой неуверенно охватывает крупный ствол, приподнимая тот вверх, сдвигая чуть более темную кожу вниз, оголяя крупную головку. И наконец прикасается языком к твердому основанию. Юлиуша словно подбросило на диване. Он чуть съехал вниз, шире раздвигая ноги, и положил ладонь на мягкую рыжую макушку, не давя, но направляя. Чуть пропустил сквозь пальцы пушистые пряди в мимолетной ласке и спустился пальцами на тонкую загорелую шею, в то время как Марек уже неуверенно касался губами головки, лаская языком узкую дырочку уретры. Хотелось взять чуть больше, чуть глубже, что он и попытался сделать. Пропустил чуть дальше, направляя член, который пошло упирался то в одну щеку, то в другую, отчего кожа недвусмысленно натягивалась. Вязкие ниточки слюны потекли по стволу, пачкая подбородок и шею. Юлиуш отнял руки от желанного тела и закинул за спинку дивана, чтобы не было соблазна чуть сильнее надавить на хрупкую шею. Марек на это лишь сильнее заерзал, сдвинул ноги и поудобнее уселся на чуть саднящих с непривычки коленях. Со звонким чмоком вытащил член изо рта и, широко облизнув губы, ухватил чужую руку, потянул на себя. — Нет, продолжай. Мне так хорошо, — и вновь насадился ртом на твердый ствол, придерживая его руками. Направляемый сильной рукой в волосах, он брал глубже и быстрее, смазка и слюна уже начали капать на пол. Юлиуш мог лишь стонать и двигаться в плену чужого рта, толкаясь бедрами вверх в поиске удовольствия. Марек не мог принять сразу на всю длину, даже не старался пропускать в глотку, но ощущение его мягкого нежного рта, мокрого языка, его томный взгляд с поволокой, двигающася между бедер рука, доказывающая, что не одному демону здесь хорошо, - все это толкало за грань. — Еще немного, рыжик мой, еще чуть-чуть, прошу, а-ах, — демон выгнулся дугой и задрожал, густая горячая сперма выплеснулась из члена в тугой жаркий рот. Марек зажмурился и отстранился, отчего пара белесых капель упала ему на лицо. Он устало выдохнул и склонил голову на чужое бедро, опалив его жарким выдохом. Еще крепкий член, испачканный горячей спермой медленно расслаблялся, и лепрекончик робко поцеловал самый кончик головки, смущенно глядя в зеленые глаза. — Марек... — Юлиуш, все еще тяжело дыша, склонился вниз, внимательно глядя в затуманенные глаза. На смуглых бедрах лепрекона виднелись белесые капли, чуть отливавшие золотом. Юлиуш прикоснулся к ним пальцами, растер по нежной коже. И просто в одно мгновение чужие руки оплели шею, запутались в белоснежных волосах, приласкали мощные серые рога. — Поцелуй меня, Юлиуш? — казалось, что Марек хотел оплести его собой, спрятать, как самое дорогое сокровище в своих хранилищах. Они вцепились друг в друга, жадно сминая губы и лаская руками все, до чего могли дотянуться. — Иди сюда, Марек. Я так хочу тебя. Я даже не надеялся на нашу встречу, — демон помог юноше устроиться на собственных коленях и огладил руками сильную спину, останавливаясь на упругих ягодицах. Тонкие пальцы мягко прикоснулись к дрогнувшей дырочке, отчего Марек запрокинул голову, открывая вид на шею, и спросил: — Я рад, что это не оргия, хоть ты и обманул меня, подлый демон, — а сам притерся к вновь полувставшему члену, блестя хитрыми глазами. — Тебе нужен кто-то еще? Разве тебе не хорошо со мной, Марек? — зеленые глаза внимательно следили за реакцией лепрекона, руки замерли, переставая ласкать нежную кожу в промежности. — Скажи — я прекращу. Сделаю все, что ты попросишь. Марек мягко улыбнулся, схватил со столика еще дымящуюся сигару и сам сделал затяжку, тут же передавая дым демону в поцелуе. — Я прошу, чтобы ты продолжал, Юлиуш. Более не тратя времени на разговоры, демон вновь впился поцелуем и жарче прижал к себе гибкое тело. Марек мог лишь выгнуться поудобнее, прижаться крепче в ответ. Руки заскользили по влажной коже, вновь уверенно сжали ягодицы и прикоснулись к судорожно сжавшемуся отверстию, на что Марек тихо простонал, словно эти прикосновения дарили ему жизнь. Он сам притерся к сильным пальцам, двинул бедрами, чтобы увеличить трение кожи о кожу. Чужие губы, до этого ласково прикасавшиеся к его шее, спустились вниз, обхватили уже твердый сосок, скользкий язык раздразнил чувствительную кожу. — Юлиуш, еще. Я хочу большего, ну же, — Марек умоляюще скулил на одной ноте, прижимал беловолосую голову к своей груди. Демон, прислушавшись к мольбе, быстро облизнул свои пальцы, обильно смочив их слюной, и аккуратно надавил на дырочку, другой рукой мягко лаская твердый горячий член. Палец прошел неохотно, слишком туго сжатый внутренними мышцами. Подозрение закралось в голову Юлиуша, на мгновение словно вырвав его из наркотического дурмана, отчего он поднял голову и внимательно посмотрел в глаза напротив. — Марек? Марек, посмотри на меня? — и только когда тот подчинился внезапной просьбе, продолжил: — У тебя был кто-то до меня? Марек покраснел. Даже не просто покраснел, его щеки буквально запунцовели под проницательным взглядом. Он склонился к чужой шее, будто прячась, и выдохнул так тихо, что Юлиуш скорее почувствовал теплый выдох, чем услышал этот едва различимый шепот: — Нет. Ты первый. "Первый", — набатом стучало в затуманенной голове, пока демон жадно целовал эти невинные губы. "Первый", — пока растягивал тугое жаркое отверстие под аккомпанемент тихих жалобных стонов. "Первый", — пока неторопливо надавливал головкой члена на отверстие, что неохотно поддавалось под мощным напором чужого желания. Лепрекон, сидя на чужих коленях, замер, подчиняясь ласковым рукам, доверяя свое тело и удовольствие. Когда крупная головка целиком прошла внутрь, Марек, еле удерживаясь на дрожащих коленях, стараясь не причинить себе лишней боли, чуть приподнялся и мягко начал опускаться вниз, принимая весь орган в себя. Ощущение было новым. Странным. Непривычным. И желанным до одури. Оно дурманило не меньше сигар, которыми они попеременно затягивались между жаркими поцелуями. Юлиуш обнял юношу за талию, надавил и уверенно приподнял бедра, чтобы член погрузился на всю длину в горячее тело. Жар объял все тело, громкий стон Марека, пойманный поцелуем, усладил слух. Они двигались, словно единое целое, ловили свое удовольствие и дарили его друг другу. Марек жадно двигался сверху, ухватившись руками за твердые рога, его бедра дрожали, а кожа была горячей, словно в лихорадке. — Юлиуш, Юлиуш, а-ах, ну же, сильнее, вот так, — лепрекон весь содрогнулся, сжав колени на чужих боках, громко простонал, чувствуя влажные поцелуи на своей шее. Юлиуш замер, стараясь не потревожить слишком чувствительное теперь тело, хотя собственный член буквально молил о продолжении. Лишь спустя пару мгновений, когда Марек немного пришел в себя, демон отстранился и посмотрел на него. Марек был прекрасен. Горящее румянцем лицо, влажная челка, усталый взгляд, полные приоткрытые губы. Юлиуш не стал отказывать себе в удовольствии и мягко коснулся губами горячего лба. Марек от такого, казалось бы, невинного жеста очнулся, чувствуя в себе чуть пульсирующий от желания член демона. — Ты еще не... — и вновь смутившись, чуть отвернулся, глядя куда угодно, только не в глаза напротив. — Двигайся же. — Тебе будет неприятно, ты слишком чувствителен сейчас. Подождем немного так? — он улыбнулся в ответ на короткий взгляд из-под рыжих кудряшек и продолжил: — Мне хорошо в тебе. Пока можем докурить. — Да, хорошо, — Марек завертелся в поисках сигар, чтобы поскорее растворить это смущение в дурмане, но не учел, что внутри него все еще продолжал находиться член. Юлиуш жарко простонал, когда Марек плотно сжал его внутри, и не выдержал. Ухватил чужие бедра, зафиксировав их, и вновь задвигался внутри, отчего Марек конвульсивно дернулся, стараясь смягчить проникновение. — Юлиуш, с-стой, подожди минутку, а-ах, это слишком, — его до этого обмякший член вновь напрягся, из щелки выделилась тонкая ниточка влаги. — Чуть-чуть еще, потерпи, Марек, прошу тебя, потерпи, мой сладкий. Движения демона внутри приносили наслаждение, но такое чрезмерное, что казалось, будто Марека пронзает удовольствием. Он стонал, прикрыв глаза, сам стараясь двигаться навстречу, дрожал и потел всем телом. И когда Юлиуш начал кончать, прикусив его кожу на стыке плеча и шеи, Марек мог лишь обессиленно прикрыть глаза, чувствуя на них горячие слезы наслаждения, и кончить следом, попав тугой струей на чужой живот.***
Утро встретило Юлиуша лицом огра над головой. — Ты трахался на моем диване? И скурил мои сигары? — Гро застыл над ними статуей, и Юлиуш шикнул на него, чтобы тот не разбудил Марека, который мило сопел ему в плечо, почти полностью забравшись на демона и чуть не пуская слюни. После того, как они кончили на диване, Юлиуш потащил лепрекона на стол, где также жарко и сладко разложил его, молясь, чтобы Гро задержался у своей пассии и не увидел этого безобразия. Потом стало все равно на соседа и его мысли на этот счет. Стало хорошо. Потом стало еще раз хорошо, когда уже сам Марек потащил его за руку на диван, перегнулся через мягкий подлокотник, выставив аппетитную задницу на жадное обозрение Юлиуша и чуть раздвинул ноги. Трахнув лепрекончика еще раз, Юлиуш окончательно уверился в своей любви до гроба и решил, что обязательно позовет того на свидание. Чтобы все было правильно: с цветами, ужином, поцелуями и, возможно, минетом в туалете ресторана. А сигары? Сигары они будут курить позже, когда отправят своих детей в Академию и решат вспомнить молодость. — Я верну, Гро. И приглашаю тебя на нашу свадьбу, — и нежно зарылся радостным лицом в чужую макушку, коснувшись ее звонким поцелуем. Гро лишь покрутил пальцем у виска. "Что бы он понимал, этот толстокожий огр", — почти с обидой решил Юлиуш, но тут же умиленно улыбнулся, смотря, как Марек чуть придвинулся к нему и крепче обнял руками. Ужин, минет, свадьба, сигары. Только так и никак иначе. Уж он-то постарается.