Северо-запад

Гудение морского прибоя — процессора, сильно давит на виски; ты легко пинаешь кнопку выключения питания и откидываешься на спинку стула. Сидишь в волглой темноте; может, так кажется, но время сильно дернулось и замерло, роняя остатки звуков на старый паркетный пол. — Спать будешь? — спрашивает Томо, едва приоткрыв дверь. Да, конечно. Он сидит в рыжей кухне, залитой белым светом с разноцветными полосами от кружевной занавески. Олди что-то бормочет в соседней комнате. Томо сидит напротив, направив напряженный взгляд в телефон. Не решается отрывать взгляд и обрывисто дышит. — Может, пойдем наверх? — спрашивает Томо, подняв голову. Да, хорошо. Залитый чем-то синим дворцовый паркет переливается и, кажется, шепчет, рвется. Мечется. В темноте абодной комнаты что-то дышит и мельтешит из угла в угол, стекаясь по обоям в красивый цветочек, с принтом из горошков и мятных лепестков манжетки. Глаза начинают зудеть и из них капает каляная влага. Ты просыпаешься в холодном поту и восстанавливаешь поредевшее дыхание. Зелёное зеркало грустно блестит в грязно-заброшенном свете лампы — такие бывают на индустриальных старых заводах, где-то на окраине Земли, где далеко, сыро и невероятно холодно, где нет места светлым волосам и молодому телу. Тошнота подступает к горлу, когда съежившийся внутри комок горечи и дисфории начинает забвенно бурлить и толкать. Ты вглядываешься в пустоту звенящего отражения ванны и не видишь никого, кроме себя.