leveret

Витя очнулся в неизвестном для него месте. Все перед ним плыло, а сам он чувствовал жар во всём теле. Его всего трясло, будто от наркотической ломки: руки не желали слушаться своего хозяина, а тело то и дело пробивало неконтролируемой дрожью. Попытавшись встать, Витя услышал только звон цепей, а в следующее мгновение он свалился с локтей лицом в мягкую атласную черную простынь и по телу прошла приятная волна мурашек, которую он не мог объяснить. Спустя какое-то время неподвижного нахождения, Витя начал приходить в себя и его тело перестало так сильно биться в судорогах. Перед глазами перестало расплываться, словно акварельной краской по воде, что помогло разглядеть место, где Виктор находился. Он садится на колени под звон блестящих тяжелых цепей и осматривается: полумрачная комната, которую освещали две настенные лампы, в комнате находится небольшая тумбочка и длинный рабочий стол, на котором лежат небольшие коробочки и некоторые из них открыты. Рядом на белой чистой и слегка шершавой ткани лежат различной формы и цветов… «Это что, анальные пробки?» — Витя был уверен, что покраснел похлеще помидора, когда воспоминания нахлынули на него с головой. Глаза распахнулись с такой силой, что стали похожими на два блюдца, а губы приоткрылись в удивлении. Витя инстинктивно сводил колени вместе, чувствуя дискомфорт. Пока светловолосый находился в прострации, дверь медленно отворилась. В помещение зашел другой парень, чьи черты лица были странно знакомы-незнакомы Виктору, но ему нравилось это лицо, очень нравилось. Этот его хищный оскал напоминает ему волчий. Горло сдавливает, заставляя комок внутри него впитаться в стенки. «Интересно, — думает Витя. — Кто же тогда я?» — Хэй, зайчонок, уже очнулся? — будто читая мысли лепечет бархатистым голосом неизвестный, и если бы Витя не сидел на кровати, то его ноги обязательно бы подкосились, заставляя упасть. Витя промолчал, подумав, что в руках этого незнакомца быть зайчонком — не такая уж и плохая идея. — Язык проглотил? — неизвестный подошел к светловолосому, стуча каблуками лакированных туфель по полу. — А ведь я хочу снова услышать твой медовый голос. Сделай папочке приятно. «Снова?», — хотел было подать голос Витя, но внезапно его выгибает как кошку и он начинает ерзать по постели под аккомпанемент лязганья цепей. Зацепив туманным взглядом Волка, мальчишка-зайчонок заметил что-то маленькое, кажется, пульт, а в следующее мгновение незнакомец жмёт ещё какую-то кнопку и рот раскрывается еще шире и из него слышится стон. — Вот так, зайчонок. Твой голосок такой звонкий, просто сладость для моих ушей. Томас не врал: ему и правда в сладость слушать стоны этого мальчишки. Если бы только зайчик знал, сколько же ему требуется сил и терпения, чтобы не сорваться прямо сейчас на него, словно изголодавшийся по мясу хищник. Прошло уже несколько дней, но только сейчас Витя очнулся от подмешанного в чай возбудителя. Томас усмехнулся своим мыслям, кто бы мог подумать, что один из слабейших возбудителей подействует на этого ребенка помощнее любого яда. Продолжая наблюдать за светловолосым, волк переключил скорость на пульте управления, который находился все это время у него в руке. В следующее мгновение мальчишка широко раздвинул ноги и выгнулся в спине. Да так сильно, что Тому показалось, будто был слышен хруст. Но он отмахнулся от этих мыслей, чувствуя, как топорщится ткань его брюк. Чертов зайка продолжал стонать, конвульсивно дергаясь, что заставляло цепи звенеть все громче и громче. Томас в это время рассыпается пеплом, думая, что сейчас черт возьми кончит от одного взгляда на чужой дергающийся аккуратный член, на то как чужие глаза начинают блестеть, на то, как мальчик высовывает язык, на то, как из уголка его рта тянется тоненькая ниточка слюны…но ему удавалось держать себя в руках (читай «штанах»), желая насладиться этой собственной пыткой вдоволь. Поэтому когда глаза светленького стали закатываться, Волк выключает игрушку, находившуюся внутри Виктора. Мальчишка падает лицом в кровать, тяжело дыша. Витя крутит задницей, пытаясь вернуть то ощущение и трется своим членом о мягкую ткань. Обведя пустым взглядом комнату, он уставился на своего мучителя. — П-пож… Пожалуйста, — выговорил он кое-как. — Папочка… — Мм? — уставился Том, будто не понимая, чего же желает этот ребенок, но всё-таки ухмыльнулся вылетевшему из чужого рта «папочка». Мальчик больше ничего не сказал, пытаясь снова сесть на колени. Томас кривит губы в издевательском оскале, наблюдая за голым мальчиком. Несколько секунд Том обшаривает комнату взглядом, пока тот не натыкается на кое-что интересное. Облизнувшись, парень направился в сторону стола с анальными пробками. Долго выбирать он не стал, сразу взяв то, что ему приглянулось. Также рядом с пробкой лежал ободок с заячьими ушками, который он ещё задолго приготовил для Вити. Он знает, что хочет от этого мальчишки. Подойдя к пареньку, Томас направил пробку с хвостиком зайчика к его лицу, проговорив томным шепотом: — Засунь в рот и вылизывай, если не хочешь порваться, — как ни странно, но Виктор сразу исполнил приказанное. Мальчик аккуратно придерживал двумя руками продолговатую твёрдую пробку. В это время Волк надел на своего малыша ободок с ушками, а из ануса достал маленький вибратор, заставив Виктора выставить зад и коротко промычать с пробкой во рту. Не удержавшись, Томас с размаху шлепнул Витю. — Выглядишь как шлюха, — озвучивает свои мысли Том. — Ты собираешься меня изнасиловать, — напоминает Витя. Спустя несколько мгновений Уотсон вытащил пробку изо рта светловолосого, слыша, как тот нетерпеливо начал ёрзать по постели. Решив не медлить, Волк надавил пробкой на пульсирующее колечко мышц мальчика, предварительно смазанный его же слюной, наблюдая как стенки без промедления растягиваются, а затем снова сужаются. Он откровенно наслаждается томными вздохами и тихими стонами зайчика и даже не пытается это скрыть. Пробка вошла практически без проблем, и теперь из зада Витеньки торчит хвостик зайчика. — Знаешь, — шепотом тянет Томас, взяв ребенка за подбородок и проведя большим пальцем по нижней губе мальчишки. — Думаю, твой ротик будет прекрасным чехлом для моего члена. Он незамедлительно вытаскивает ремень из своих брюк, затем вжикает «молнией», спуская штаны до колен. Витя обрывает все чужие действия на корню, подползая ближе к краю кровати и хватаясь руками за чужие бёдра, фиксируя чужое положение. Он успевает уловить лишь удивлённый «ох», прежде чем провести языком по уже твёрдому члену через эластичную ткань боксёров языком. Теперь «ох» протянуто дольше. Зайчик цепляет тонкими пальцами резинку трусов, стягивая их вниз к штанам. Он выдыхает через рот весь воздух, опаляя головку члена, а потом прижимается к выбритому лобку носом, вдыхая непонятный запах геля для душа. Мальчишка чувствует, как большая ладонь вплетается в его волосы, неприятно сжимая и оттягивая их. Зайчик проводит языком от мошонки вверх, считая взбухшие вены, а затем вбирает порозовевшую головку в рот, тычась языком в уретру. Он слышит стон-рык и, вытащив изо рта член, ухмыляется, снова ведя языком по всей длине и стреляя глазами в Волка. Господи, как же по-блядски. Томас сильнее сжимает руку в чужих волосах. — Не дразни меня, зайчонок. Папочка очень нетерпелив. И Витя не решается пытать судьбу, поэтому послушно берёт треть члена в рот. «Большой» — убеждается окончательно мальчик, помогая себе рукой, лаская ей яички. Он правда старается заглотнуть глубже, старается угодить этому странному незнакомцу. Но тот, оправдывая свои слова, толкается в мальчишескую глотку так резко и глубоко, что Вите едва-едва удаётся сдержать рвотный позыв, а вот слёзы сдержать не получаются. Рука давит на затылок, не давая глубоко вздохнуть, а чужой орган скользит настолько быстро, что зайчик почти не отрывается носом от чужого лобка. Он жмурится, заставляя очередные солёные капельки стечь по щекам. Витя не без усилий распахивает глаза и бросает долгий и тягучий взгляд в чужие, покрытые пленкой возбуждения. — Блять, — рычит Томас, отталкивая Витю, заставляя того раскинуться по постели. — Блядь,— надвисая над Витей. — Твоя, — произносит одними губами он, прежде чем с его мягкими и влажными губами столкнутся сухие чужие. Мальчишка открывает рот в немом стоне, позволяя юркому языку проскользнуть меж его губ. Их языки сплетаются в страстном танце, пока Томас устраивается удобнее между чужих ног, предварительно полностью сняв с себя штаны с боксёрами и оставшись только в расстёгнутой на все пуговицы шелковой рубашке. Оторвавшись от губ, Уотсон присасывается к шее мальчишки, оставляя беспорядочные засосы, иногда укусы, в награду слыша прерывистое дыхание и тягучие громкие вздохи. Волк обхватывает пальцами пушистый хвост пробки, вытаскивая, а потом снова одним движением толкает игрушку внутрь. — О, Боже, — практически нечленораздельно шепчет Виктор, хватаясь руками за чужие плечи. — Так и будешь совать в меня эту штуку? Трахни меня уже. Дважды повторять не надо. Томас вытаскивает пробку из ануса Вити, сразу же толкаясь своим членом до основания. С губ обоих слетают стоны: член Томаса побольше анальной пробки. Не ожидая, пока мальчишка привыкнет к ощущениям, парень толкается снова, а затем ещё раз. Медленно, но метко, ведь он попадает точно по простате и зайчика подбрасывает на кровати как от электрошока. Томас снова вовлекает Витю в поцелуй, наслаждаясь пускаемыми ему в рот стонами. Он придерживает Витю за талию, то и дело случайно соприкасаясь с лязгающими цепями. Мальчик выгибается и стонет пошло, смотрит на него слезящимися глазами и жмётся ближе, хотя ближе уже некуда. Волк стонет и двигает бедрами, глубоко, жестко. Витя задыхается под ним, но, кажется, не имеет ничего против. Они двигаются быстро, касаются друг друга в попытках почувствовать ещё больше удовольствия, чем есть, и когда мальчишка замирает, выгнувшись и издавая протяжный, полный удовольствия стон, Томас не может терпеть. Он двигается несколько раз, чувствуя, как сильно его сжимают, и кончает глубоко в ребёнка, глядя на то, как по смуглой коже живота зайчонка растекаются белесые капли. В следующее мгновение вспыхнул свет, а со стороны раздался мужской голос: — Снято! Съемочная группа вздохнула с облегчением: наконец-то. Режиссер предвкушающе улыбался, зная, что срубит скоро немало денег. Люди на съемочной площадке засуетились вокруг декораций. Вите было сложно сразу встать: ноги до сих пор подкашивались. Не без помощи Томаса он все-таки встал с кровати, направляясь в душевую. — Хэй, принцесса, — на плечо светловолосого легла рука Тома. Не осмелившись сбросить ее, парень повернулся, заглядывая в глаза напротив и вопросительно изгибая бровь. — Может как-нибудь повторим, только уже в более приватной обстановке, м? Виктор сглотнул слюну. Он хотел, непременно хотел повторить это еще, возможно даже ни один раз. Проведя пальчиком по оголенной груди Томаса, он закусил губу. Том уже потянулся к лицу паренька, но тот развернулся, направляясь к душевым, а напоследок сказал веселое: — Посмотрим, солнышко.