***
Игра в шахматы всегда их раззадоривала, подстегивала, развивала как умственные, так и физические способности. Ведь кто бы ни выиграл, результат оставался всегда один. Ксавьер был слишком влюблен в Эрика, и каждое движение немца вызывало в нем приятную дрожь. Леншерр же был не из робкого десятка и так просто не сдавался. Мучая друга невинными прикосновениями во время шахматной партии, Магнето наслаждался, как тот вытягивался, словно струнка, отзываясь на каждое прикосновение. Эрик жалел только об одном, находясь в доме Чарльза. Нет, не о том, что остался, а о том, что вообще допускал мысль сбежать в поисках своего настоящего «я». Ведь все равно поиски привел бы его к любимому и родному профессору. Проходили дни, и быт стал укладываться в этом большом доме. Однажды ночью, проезжая по темным коридорам в поисках того лишнего неизвестного звука, Ксавьер всматривался в темноту. Что-то его разбудило, и профессор не мог понять, что именно. Хмурясь, он искал логическое объяснение тому скрежечещему непонятному звуку, но наткнулся только на Эрика. Так внезапно, что сам не успел затормозить. Выставив руку, Леншерр остановил кресло своего друга, отрывая того земли. Усмехнувшись и покачав головой, Магнето поставил своего друга обратно на твердую поверхность и скрылся в кухне. Чарльз прокатился за ним, намереваясь узнать, что же из его холодильника вытащит Эрик. Может, это именно он съедает половину всех продуктов в доме? Взяв банку пива, Леншерр открыл ее и сделал глоток, запрокидывая голову назад. Взору Ксавьера сразу предстала шея Магнето, на которой выступали венки и торчал кадык. Как по-немецки, точно и красиво. — В шахматы не хочешь сыграть? — подперев подбородок двумя пальцами, Чарльз облокотился на спинку своего стула.***
Неистово целуя Эрика, Чарльз схватил того за ворот рубашки, притягивая мужчину еще ближе к себе. Ледяное сердце Леншерра уже давно потаяло, и он сам жаждал развязки столь затянувшейся интрижки. Запустив одну руку в объемные волосы Ксавьера, немец слегка оттянул их, заставляя Чарльза оторваться от соблазнительных губ и откинуть шею назад. Даря влажные поцелуи, Леншерр спускался ниже по шее до груди, потом расстегивая штаны и беря в руки уже вставший орган. Одной рукой массируя его, мужчина направился с поцелуями вновь вверх, оставляя засосы на ключицах и покусывая шею. Одним взмахом руки уложив его на постель, Эрик стал дальше расстегивать его рубашку. Синий свитер профессора де уже давно валялся где-то в углу комнаты. Решив выплеснуть в ответ свои эмоции и чувства, Ксавьер вновь нашел губы Магнето своими, проникая внутрь языком и находя слабое место Эрика — чуть левее у нёба. Забираясь своими холодными от возбуждения руками под водолазку Леншерра, профессор стал исследовать своими нежными пальцами все шрамы, изъяны любимого тела, забираясь все выше. Стянув черную ткань с друга в перерывах между поцелуями, Чарльз откинул ее и принялся за джинсы Леншерра. Но тот опередил движение Ксавьера, снова легким движением выдергивая ремень из своих штанов. Перевернув профессора на живот, Эрик стал покрывать поцелуями спину, поясницу. Снова вернувшись вверх, он оставил мокрый поцелуй за ухом Ксавьера и тут же одним толчком вошел в него. Чарльзу пришлось сжать руками простынь, чтобы самому выплескивать свои эмоции, но вскоре его запястья были разжаты и переплетены с влажными от пота ладонями Магнето. С каждым толчком профессор получал все больше наслаждения, а в месте с тем понимал, что всегда в таких позах ощущает покалывание в ногах: спина выгнута, как у кошки, голова упирается в подушку, ноги слегка согнуты в коленях. Хоть и последнее он не мог контролировать, именно так всегда и получалось. Закусывая губу, Ксавьер постоянно вскрикивал, но больше выходили лишь хриплые заглушенные звуки. Леншерр не отставал, также издавая хриплые заглушенные стоны при каждом толчке. Они оба подходили к пику все ближе и, задыхаясь, чувствовали огненные ручейки, подбирающиеся в одни и те же точки. Прошло еще несколько секунд их бешеной гонки, как произошел взрыв — яркий, эмоциональный, высвобождающий. Глаза Эрика прикрылись от наслаждения, а Чарльз впился зубами в простынь. Он не хотел ничего объяснять своей названной сестре, если та вдруг что услышит. Стараясь отдышаться, оба лежали на кровати. Леншерр достал откуда-то сигарету, вальяжно вдыхая ее дым. Чарльз же просто размышлял о своей жизни и по-мальчишечьи улыбался от произошедшего. Где-то на полу лежали разбросанные шахматы. А ведь они даже не доиграли партию.