Змейка

Эван присвистнул. - Бо-о-ожечки, как ты вырядилась!.. Что вы там задумали такое грандиозное, что пришлось так стараться? - Ты что, не допускаешь, что мы просто собрались с подружками на банкете пофоткаться? - Допускаю. Если там есть какой-нибудь предмет соблазна. - Предмет соблазна сегодня точно будет, и это буду я. - Я так и понял… А если за бретельку потянуть, оно всё спадёт, или ты зашила? - Не на соревнованиях же. Зачем зашивать? - О’кее-ей. Тогда так спрошу: в планах на вечер есть момент, где эта бретелька тянется и развязывается? - В моих самых смелых фантазиях. - И кто в этот момент должен быть рядом? Кто у нас такой счастливец? - Один симпатичный мальчик с серебряной медалью. Эван посмотрел на неё так, будто осознал, что его партнёршу подменили инопланетяне. - Моя хорошая. Это не реально, ты же понимаешь? Действительно очень чётко она понимала только одно: если сейчас выскажет все свои сомнения, то банкет лично для них двоих отменится, она могла бы до утра перечислять по пунктам все слабые места своего предприятия. - Я ВООБЩЕ МНОГО ЧТО ПОНИМАЮ. И я бы остановилась в своих планах на стадии романтических мечтаний, но кому от этого лучше? Да никому! - Ты что, уже всё продумала? - Ага. - То есть у тебя прям план? Вот сейчас пойдём, и ты чётенько двинешься к нему домогаться? - Я не намерена его домогаться. Я предложу варианты и предоставлю ему возможность согласиться, либо отказаться. - С ним так можно? - А КАК С НИМ ДОЛЖНО БЫТЬ?! Он живой человек, из плоти и крови. - Двадцатипятилетней лакомой плоти... - Именно что двадцатипятилетней! Он давно совершеннолетний состоявшийся мужчина. Пусть хоть что-то в жизни будет по-человечески! Почему все думают, что с Ханю всё должно быть как-то по-особенному? Какой-то особый регламент. Вот что я должна сделать? Написать письменный запрос? На потрахаться? - И передать, конечно, через посла. - Через японского посла в Канаде? Через американского посла, чтобы он передал японскому послу?! - Через японского посла в Италии, раз уж мы тут… - Вот-вот. Чтобы запрос прошёл согласование в высших инстанциях. - Экспресс-тест от его мамы придётся проходить. - Так, вот не надо сейчас говорить про его маму! Мне хватило сегодняшнего. - А что случилось? Мэдисон вдохнула воздух так, что визуально поднялась грудь. Как будто пыталась набраться сил. Села на мягкий подлокотник кресла, закинула ногу на ногу. В чём там соблазн туфель, в которых подъём ноги оголён так, словно вот-вот свалится туфля и пальчики покажутся, Эван до конца не уяснил, но что-то такое с эротическим подтекстом дизайнеры, по-видимому, в эту модель закладывали. - А то случилось. Ленты сегодня в самом конце гала с потолка сыпались, так? И вот, просыпались они, значит, всё живописно, замечательно. В это время я крадусь через все эти новые препятствия… - Мы все здесь поняли, к кому крадёшься. - Т-шш! Не сбивай меня с мысли… Я даже не шла как-то слишком целенаправленно, просто остановилась посмотреть. А он там стоит, чего-то возится. Красивый такой, ну ты знаешь. - Мы все знаем, дорогая. Этот блядский лебедь нам ещё три года назад нервы расшатал. Ну и чего? - Я думаю, всё, нужно брать быка за рога… - Лебедя за перепонки. - Заткнись. Всё, собираюсь с духом, формулирую мысленно. Думаю, вот сейчас как огорошу тебя, ну, я не знаю… «в полночь… за скалой… приходи…» - «Го ебаться»? - Хотя бы и так. Но чёрт меня дёрнул, конечно… У него в руках из этих цветных лент было чё-то навороченное такое странное. И я спросила, что это он тут изобразил. А он так улыбается… Ну ты знаешь… - Знаю, знаю… - И начинает объяснять. Что это он из ленточек две свои олимпийские медали сделал. Ну, жёлтые свёрнутые – это медали, а вот ещё и ленты к ним, синяя и голубо-розовая. Такой довольный, ну сущий ребёнок, будто мамке показывает: «Гляди, сам на занятиях в детском саду сделал!» - О даааа!.. Это он умеет. Как выяснилось, для перехода от состояния «я выебу тебя одним взглядом» до лялечки, двукратному олимпийскому нужен один букет из шоколада. - И вот я стою с этой бумажной медалью в руках и понимаю, что пока он в режиме «я самое очаровательное дитя», я рядом просто ещё одна мамочка… - И ещё одна - Суй Вэньцзин. - Да. Но я не для того к нему подкатывала. Поэтому сейчас я ему никакой возможности для двойного толкования не оставлю. Вот зачем мне такой радикальный образ. - Да тут не то чтобы двойного толкования не получится. Тут никакого простора для воображения. - Нормально. У нас же нет никаких свидетельств, что у него вообще кто-то был. - О, нацелилась ебать девственника? Мэдисон презрительно вскинула бровь. - Разберёмся по ходу событий. - А вдруг у него кто-нибудь есть? Он же такой скрытный и таинственный. - Кто например? - Ну не знаю! Какая-нибудь тайная японская невеста. Секретная торонтская возлюбленная. Евгения Медведева, в конце концов. Вдруг мы настолько о них ничего не знаем? Девушка хищно прищурилась в полумрак. - Если есть, пусть скажет мне сам. - А вдруг у него парень? - Тогда пусть аккуратненько намекнёт. - Как на такое можно аккуратненько намекнуть? - А я знаю?!! Ну типа… «Мой мадридский муж не одобряет случайных связей»! Как-то люди сообщают… Когда Эван перестал смеяться, а она пытаться стереть выступившие от смеха и этого горячего препирательства слёзы и не размазать при этом мейк, они поняли, что если они сегодня идут хотя бы просто на банкет, то идти нужно немедленно, иначе опоздают и вся решимость творить хуйню тем более растеряется. Эван держал её маленькую ладошку, ободряюще похлопывая. Образ женщины-вамп всё-таки по большей части образ, хотя ей с ним было легко и органично. Партнёрши – свои люди, стопроцентно свои. Покатаетесь столько, узнаете о человеке даже больше, чем захотите. И могло бы показаться, что он выпускает красивую и опасную змейку, чтобы она околдовала своего желанного сказочного принца, а он, как заклинатель, будет ждать, когда она исполнит задуманное и вернётся. Могло бы показаться. А на деле он шепнул ей на ухо: «Слишком много не бухайте» - и чуть-чуть, даже не подтолкнул – направил в сторону скучающего Юдзуру. «Иди!» - одними губами произнёс Эван, когда она в некоторой внезапной нерешительности оглянулась на верного партнёра. - Я вас благословляю! *** Юдзуру сидел на краешке кровати и смотрел такими удивлёнными глазами, что они стали совсем круглыми. - Я не уверен, что всё понял. Мой английский… - Твоего английского вполне достаточно. С какого места повторить? Вместо ответа Юдзуру краснел. Краснел, но, слава богу, никуда вон не рвался. - Просто лучше уточнить. Она стояла перед ним. Качнулась, меняя опору с одной ноги на высоком каблуке на другую. Ткань платья перетекла следом. Кончиком туфли легонько задела его ногу, словно намекая расставить колени шире. Юдзуру опустил глаза, пытаясь считать, к чему всё клонится. Опять вскинул на неё этот свой наивный взгляд. «Ну что ты будешь делать?!» - подумала Мэдисон. Не разрывая контакта глаз, будничным движением подняла руки к плечам и потянула на честном слове держащиеся завязки. Платье соскользнуло на пол к её узким ступням плавно и быстро, с неотвратимостью театрального занавеса в последнем акте. Юдзуру даже взгляда не отвёл, только рот раскрыл. Весь такой взрослый и пиздатый со своей жёсткой укладкой. И с изумлением, придающим детскость его постоянно меняющемуся лицу. Тебе двадцать пять исполнилось или пятнадцать, милый? И губа его нижняя, такая на вид влажная и вкусная… Она медленно, боясь спугнуть, клонилась и клонилась к его лицу, осторожно опустилась руками на его колени, опираясь. И до последнего не закрывала глаза, несмотря на волнение, не меньшее, а даже большее, чем его, не показывая в движениях и взгляде ни тени этого волнения, ни страха, ни сомнений.