Это больно?

      Последние несколько недель меня мучили жуткие головные боли. Это все от нервов. Надо взять себя в руки и успокоиться. Можно и к Кимэю зайти, раз уж все равно я тут надолго застряла.       Я постучала. Кимэй открыл дверь и жестом пригласил войти.       – Что-то случилось? – спросил он.       – Голова болит. Мигрень. Поможешь?       – Конечно, – ответил Кимэй, оценивающе посмотрев на меня. Я опустила голову, опасаясь, что он прочтет по взгляду то, чего знать ему совсем не следует. – Вот, выпей, – сказал он, и терпкий запах лекарственных трав ударил в нос. – Свежий воздух и крепкий сон также помогут, – добавил он.       – Пожалуй, я прямо сейчас и воспользуюсь твоим советом, и выйду прогуляться.       – Составить тебе компанию?       – Спасибо, нет. Я бы хотела побыть одна.       – Хорошо. Если что, ты знаешь, где меня найти.       Поблагодарив еще раз брюнета, я покинула его комнату и, оставив кувшин с отваром в своей комнате, спустилась в холл. Накинув пальто, я вышла в прохладную синеву вечера.       Я гуляла вокруг поместья по свежевыпавшему снегу. Каждый шаг отзывался скрипом снежной подушки, но если раньше он вызывал приятные воспоминания, связанные со счастливым детством, в котором была она, то сейчас – с учетом последних событий – этот звук терзал мои расшатавшиеся вконец нервы.       Наворачивая круги, я вспоминала, как нашла её письмо в малом зале библиотеки. Шок, который я испытала тогда, невозможно было сравнить ни с чем. И я твердо для себя решила, что узнаю все секреты, что скрывает это поместье, чего бы мне это не стоило. Я искала ее. Восемь лет, целых восемь! Эмили! Каждый раз, когда я думала об этом, мне казалось, что кто-то бездушный щиплет до крови мое истосковавшееся по родному человеку сердце. Невыносимые страдания терзали душу, вновь и вновь вырываясь наружу слезами.       Я думала о подземелье, проход в которое был скрыт книжным шкафом в библиотеке. Там, в темноте и холоде клеток, держали, словно зверушек, девушек. Возможно, и она была там. Эмили, моя Эмили!       А комната за картиной с изображением девушки, забитая антикварными вещами, сундуками и прочими странными атрибутами непонятного назначения? Оставалось лишь догадываться, для чего это все может пригодиться. Пытали ли ее?       Я старалась уложить полученную информацию в голове и придумать, каким образом разоблачить и, главное, наказать жителей поместья, как мое боковое зрение уловило движение. Я повернула голову и застыла, пораженная увиденным.       Эмили…       Быстро, напряженно и сосредоточенно она шла в поместье.       Я побежала за ней.       Преодолев холл, Эмили поднималась по лестнице. Я торопилась, пытаясь догнать ее. И я почти сделала это, по крайней мере, значительно сократила расстояние между нами, но неожиданно открывшаяся передо мной дверь помешала моим планам. Я потеряла ее из виду. Куда она пошла?       – Как ты себя чувствуешь? – спросил Кимэй, направляясь в мою сторону.       – Лучше.       – От кого бежала или за кем?       – Носик попудрить, долго гуляла. Это все?       – Да, конечно, – ответил Кимэй, подозрительно посмотрев на меня.       – Хорошего вечера, – сказала я брюнетку, убегая в свою комнату.       – Я там тебе витамины принес, – крикнул Кимэй мне в спину.       – Спасибо, – не оборачиваясь, ответила я.       Мне не спалось, и я решила спуститься в малую гостиную. После недолгого разговора с Кристианом и Луизом под бокальчик крепкого алкогольного напитка, я бессовестно растянулась на диване. Пожелав мне спокойной ночи, ребята ушли. Я не хотела идти к себе, ведь мне казалось, что там, в моей комнате, встретила свои последние дни Эмили, поэтому сегодня я осталась ночевать тут. Я проснулась от странного ощущения. Потерев сонные глаза, я не могла поверить в реальность происходящего. Рядом сидела Эмили.       – Эмили! Эмили, поговори со мной! Я так скучала! – я старалась говорить тихо. Мне хотелось вскочить и немедленно заключить ее в объятия, но я сдерживала себя, боясь спугнуть видение.       Эмили сидела рядом и смотрела в сторону потухшего камина, затем она встала и, не оборачиваясь, пошла. Я направилась следом. Мы вошли в мою (или правильнее сказать нашу?) комнату, и Эмили встала у окна. Я села на кровать, снова пытаясь поговорить с ней, но она по-прежнему молчала. Я разглядывала ее, а потом незаметно для себя уснула.       С тех пор Эмили стала навещать меня.       Сквозь незанавешенные окна в комнату вплывал мутный свет луны. Свиваясь в густое облако, он укрывал ее плечи и тянулся дальше, размывая очертания предметов. Мы сидели и молчали, глядя в окно. Я вспомнила о своих покупках и начала суетиться.       – Смотри, что купила. Будем чай пить.       – Не надо, – устало отозвалась она впервые.       Я продолжала выкладывать сладости, достала старые чашки, что привезла с собой. Больше делать было нечего, я опять села.       – Давай уедем, – вырвалось у меня.       – Зачем?       В самом деле – зачем? Мужем и детьми обзавестись она, как и я, не успела, родителей ее уже не было в живых, ближайшие родственники ее недолюбливали, а друзей и подруг можно было пересчитать по пальцам. Даже дом, на месте которого построили очередной никому не нужный торговый центр, разобрали по кирпичикам и дощечкам – от него не осталось ничего, даже самого ржавого и кривого гвоздя.       – Мама умерла.       – Я знаю.       Я не спросила – откуда.       – Будем жить вместе.       На ее лице возникла болезненная улыбка.       – Я хочу быть с тобой! Это больно?       – Нет... не надо, – пресекла она. – Тебе не надо...       Мы опять сидели и опять долго молчали.       – Мне пора, – она поднялась из кресла.       – Ты придешь завтра? – я проводила ее взглядом.       Она застыла у двери, повернув вполоборота голову, а затем вышла.       Днем я занимала себя делами: гуляла, читала, помогала прислуге и на кухне. Лишь бы не было свободной минуты, лишь бы дождаться вечера, чтобы спрятаться у себя, и никто не искал, не спрашивал, не отвлекал. Я мысленно торопила время, поглядывая на словно специально еле плетущуюся стрелку часов, подгоняя ее в сторону заветной точки.       А потом мы опять сидели и опять молчали.       Спустя некоторое время, я снова заехала в кафе и набрала две сумки различных вкусностей. Вернувшись в поместье, я бежала в комнату. Дверь была открыта, Эмили уже ждала меня. Она вошла внутрь, и села в кресло возле камина. И все повторялось. Я суетилась, она безразлично следила за мной.       – Как ты? – спросила я.       – Как обычно.       – Я не откажусь от тебя, Эмили.       Она лишь кивнула.       Больше от нее ничего нельзя было добиться. И мы опять долго сидели, глядя в окно.       Меня не пугала тишина, не злило ее молчание. Я снова чувствовала себя живой – здесь, в этой комнате, с единственно важным и родным для меня человеком.       Я никому не рассказывала об этом, да и разве в этом страшном месте можно было кому-то раскрыться, довериться? Меня же немедленно сочтут за сумасшедшую. Я и сама удивлялась тому, что оставалась в разуме, зная так много. Но как, как мне с этим справится, что делать? А моя Эмили? Не могу ее бросить… Я была близка к безумию, пока искала ее все восемь лет. А сколько сил я приложила, справляясь с реальностью, когда вновь ее обрела…       Сегодня был один из тех дней, когда я не пила лекарств. Я собиралась заехать в магазин, чтобы купить какую-нибудь приятную вещицу для Эмили. Я приняла душ, привела себя в порядок, и одобрительно кивнув своему отражению в зеркале, вышла.       Я уже стояла возле машины, когда ко мне подошли близнецы.       – Привет, красотка! – Даниэль был как всегда в своем амплуа. – Тебе составить компанию? – спросил он, проводя кончиками пальцев по моей щеке.       – Нет. Я справлюсь.       – Уверена? – продолжил он, заправляя прядь моих волос за ухо.       – Более чем.       – Ты многое теряешь, – добавил он, подмигнув.       – Не сомневаюсь.       – Как самочувствие? – перебил брата Кимэй.       – Лучше. Намного. Спасибо.       – А с кем ты разговариваешь по ночам?       – Читаю вслух. Кхм, для улучшения памяти. А что ты делал ночью возле моей комнаты? – стараясь не смотреть в глаза, спросила я брюнета.       – Мимо проходил, – ответил он и нахмурился, словно заподозрил неладное.       – Понятно. Ну, я поеду?       – Конечно. Не задерживайся.       Я не видела ее пару дней, поэтому металась по комнате, как затравленный зверь. Не могла ни есть, ни спать. Но злоупотреблять услугами Ревера я не собиралась, чтобы не лишиться желанных встреч с Эмили навсегда. Однако запасы спасительного напитка заканчивались, и головные боли вновь начали преследовать меня, а она все реже и реже меня навещала. Мне снова пришлось обратиться к Кимэю. Удивительно, но в этот раз он отдал полный желанного отвара кувшин, не задавая лишних вопросов. Позже я спустилась в малую гостиную и, прихватив бутылку алкоголя, вернулась к себе.       Часто мы сидели в темноте: не разжигая камин, не включая свет. И я вспоминала время, что мы проводили вместе: наши ночные разговоры по душам, ее шутки и сказки, слушая которые, я дрожала, не справляясь с переполнявшими меня эмоциями. Как смотрели трогательные фильмы и, стараясь не расплакаться в присутствии друг друга, прятали глаза. Мы были вместе, как и сейчас.       Я стала замечать, что и она ждет наших встреч. Всегда отрешенный взгляд ее теплел, уголки неподвижных губ изредка вздрагивали в полуулыбке.       Моя жизнь обрела новый смысл.       Так прошла зима. Весна нетерпеливо вступала в свои права. Солнце быстро расправлялось со снежными сугробами и, разбудив сладко спящие деревья, покрывало сочной зеленью травы землю. Теплый ветерок ласково играл молодыми листочками яблонь. Цветы на клумбах осторожно распускали свои хрупкие головки и изо всех сил тянулись к чистому голубому небу. Сад, окружавший поместье, наполнялся неповторимыми нежными ароматами природы.       – Весна – время новой жизни – для тебя, Лиэль. И для меня.       Помолчав с минуту, она внимательно посмотрела на меня.       – Я приду завтра – последний раз.       Она зашла около двенадцати часов ночи, когда ожидание стало казаться совершенно невыносимым. Я уже выбросила всю косметику в мусорный мешок, отнесла книги в библиотеку и сложила вещи в чемодан, который также разместила возле корзины, заправила кровать и несколько раз приняла душ. В перерывах между делами я допивала оставшийся отвар, а когда он закончился, достала бутылку коньяка, что уже давно была мной вынесена из гостиной. Я мерила комнату шагами, когда в дверь, наконец, постучали.       – Входи! – чуть не выронив бокал, почти закричала я.       Она вошла. Тихо. Как всегда. Сняла мокрый капюшон выцветшего плаща и, освободив лицо от намокших прядей, нерешительно встала у двери. Я осторожно взяла ее холодную руку и провела к креслу, в котором она так любила сидеть.       – Извини, – сказала она. – Я заставила себя ждать.       – Всё в порядке, – я засуетилась по привычке, но не знала, куда себя деть, так как все уже было убрано. – Там что, дождь?       – Ливень. Посмотри в окно.       Я обернулась. Почти ничего не было видно. Стена дождя вместе с ночью поглотили все вокруг.       – Говорят, что дождь – это слезы неба, которое плачет по хорошим людям.       – Может быть. Выпьешь чего-нибудь? – чувство страха усилилось, а потом отступило.       – Нет, спасибо. У нас мало времени.       – Хорошо.       Я схватила наполовину опустошенную бутылку, и в несколько больших глотков расправилась с ней.       – Прости, что тороплю, – сказала она, встав и заглянув мне в глаза.       – Я все понимаю.       – Ты уверена?       – Как никогда.       Мы молчали. Я думала обо всем.       – Мне слишком одиноко, – сказала я ей и себе.       Ее рука коснулась моей и сжалась, выражая понимание.       – Прости, я так и не смогла ничего доказать. Я, правда, старалась, но все без толку. И мне так тяжело и пусто, когда я остаюсь совсем одна. Ты понимаешь?       Она сочувственно кивнула. Да, она меня понимала, без слов. Она все и так знала, но мне хотелось выговориться, хоть однажды.       Я замолчала, вглядываясь в прозрачно-голубые глаза Эмили.       – Ты готова? – спросила она.       – Да, пожалуй, – ответила я, скользя взглядом по комнате.       Она шагнула к окну, пододвигая табуретку, и остановилась. Я встала рядом, открывая окно и забираясь на подоконник.

***

      Взявшись за руки, они шагнули в пустоту. Короткий крик ненадолго нарушил окружающую безмятежность, затем раздался глухой удар. Дождь прекратился.       Последнее, что она видела – это лицо Эмили, что парила над ней призраком. Она ласково перебирала ее волосы и кончиками пальцев мягко стирала солёные дорожки от слез.       – Теперь мы вместе, – сказала она.       Кимэй, проснувшись от крика, прибежал в комнату Лиэль и выглянул в распахнутое настежь окно. Она лежала внизу. Темное пятно крови расплывалось под головой и мгновенно впитывалось влажной землей. Ее взгляд был устремлен в небо. Она улыбалась.