Заповедник для особо опасных

— Палочку. — В этом нет нужды. Я осознаю всю опасность и не собираюсь… — Палочку, — дежурящий на воротах драконолог протягивает руку. Снейп колеблется. Разве можно магу оставаться без палочки в таком месте? Он смотрит в непроницаемое лицо привратника и понимает, что спорить бесполезно. Сам пришёл — придётся играть по их правилам. — На выходе получишь обратно, — забрав палочку, драконолог подзывает долговязого мальчишку. – Это к главному, проводи. Тропа петляет меж скал, и они имеют странный вид. Снейп не сразу понимает, что когда-то камень был оплавлен. Он легко касается навеки застывшей ряби. Возможно, меры предосторожности имеют смысл. Возможно, местные драконы и впрямь особо чувствительны к магии и лучше не проверять, как отзовётся простое Акцио незнакомого им волшебника. Скалы расступаются, и у Снейпа перехватывает дыхание при виде раскинувшейся внизу долины в окружении зыбких синих гор. По зелёному полю разбросаны коричневые квадраты загонов. Хочется рассмотреть их, но тут ветерок доносит резкий запах драконьего навоза и чего-то жжёного, едкого. Мальчишка дёргает за рукав, и Снейп отворачивается от панорамы, думая, что есть в этом ирония: самые опасные разновидности драконов и те из них, кто в прошлом нападал на людей, собраны в таком прекрасном месте. Зато драконологи под стать своим подопечным. Каменистая тропинка приводит на плато, в поселение, и жители его выглядят завзятыми уголовниками. Почти все они небриты, но бороды плохо скрывают ожоги и шрамы. Одежда из драконьей кожи, грубые ботинки, татуировки. Снейп знает: сюда берут людей без специального образования, с подмоченной репутацией, даже бывших преступников. С другой стороны, кто ещё будет здесь работать? Только те, кому нечего терять. Встречные провожают Снейпа мрачными «мы-тут-чужаков-не-жалуем» взглядами. Рука сама ныряет в карман, и он чертыхается про себя. Нет, не надо было отдавать палочку. Снейп убыстряет шаг и, поравнявшись с проводником, замечает, что у того не хватает левого уха: на его месте змеится выпуклый келоидный рубец. Снейп отводит взгляд, в сотый раз спрашивая себя, зачем он здесь. Ответ прост: иначе — никак. Достать ингредиенты можно через министерство, с проверками и отчётами по применению, или же купить на чёрном рынке. Первый вариант для Снейпа был неприемлем, второй – недоступен: новый глава «заповедника смертников» запретил подчинённым приторговывать на стороне, оказавшись на редкость упёртой и принципиальной сволочью. Впрочем, чему удивляться, он же… — Уизли там, — проводник тычет пальцем в крайний дом. — Удачи. Он уходит, а Снейп некоторое время стоит неподвижно. Выбирай он, к кому из бывших учеников идти на поклон, последнее место отвёл бы Чарли Уизли. Способному, уравновешенному, вежливому Чарли Уизли, который разбирался в зельеварении, был идеальным студентом… И безмерно раздражал Снейпа. О каменное, совершенно не-уизлевское спокойствие разбивались замечания и придирки, коих и так было немного. Снейп всякого повидал от студентов, но равнодушие встречал только однажды. Тут Чарли умудрился превзойти даже крайне терпеливого Билла, хронического «старшего брата». На снятие баллов, отработки реагировал неизменным «Да, сэр». А когда коллеги обсуждали выходки гриффиндорцев, в которых Чарли нередко принимал участие, или традиционные розыгрыши на последних в году занятиях, Снейп поневоле чувствовал себя обделённым. Во время войны они пару раз столкнулись на Гриммо. И опять: отношение других орденцев было несложно угадать, но Чарли его практически игнорировал. Хотя тогда подобные мелочи уже не волновали. Снейп глубоко вздыхает. Тело ломит после долгого путешествия, без палочки неуютно, необходимость разговаривать с человеком, которого он не может прочитать, нервирует. Но возможно, за эти два года что-то изменилось? Снейп всходит на крыльцо, толкает дощатую дверь… И оказывается совершенно не готов к зрелищу: Чарли сидит в кресле, на полу, между его раздвинутых колен – светловолосый парень. Он недвусмысленно поглаживает Чарли по животу, по обтянутым драконьей кожей бёдрам. На скрип двери резко поворачивается, странно запрокидывает голову. У него не хватает глаза, но складки кожи на его месте выглядят так, словно парень весело подмигивает. — Стучаться не учили? – бурчит он, поднимаясь. – Ты откуда взялся, дядя? — Прошу прощения, что помешал крайне важному делу, — цедит Снейп. – И это среди бела дня, позор мне. Ничуть не смущаясь, парень смеётся, рывком отбрасывает со лба светлую чёлку. — А тебе, кажется, понравилось, да, дядя? Можешь присоединиться, — он наклоняет голову, поворачиваясь к Снейпу «подмигивающей» стороной, отчего предложение звучит ещё более похабно. – У нас редко появляются новые лица, знаешь ли. Хотя на лица мы тут особо не смотрим. Но для красавчиков вроде нас с тобой оно и к лучшему. Он окидывает Снейпа издевательским медленным взглядом. Чарли тоже смотрит на него, молча, не делая попытки угомонить зарвавшегося сопляка. А тот не унимается: — Скотинку мы разводим строптивую – бывает, огнём плюётся, брыкается, может и пожевать кого. Так что по сравнению с некоторыми ты ещё очень даже ничего… — Хватит, Гас, — Чарли наконец отмирает. – Иди. И сколько раз повторять: не называй драконов скотинкой! Тот пожимает плечами и, отвесив Снейпу шутовской поклон, уходит. Чарли встаёт, одёргивает футболку. Кожаные штаны не скрывают эрекцию, но его это, похоже, не смущает. Снейп осматривается. Из мебели в комнате только пара кресел, шкаф с документами и стол. На столе щетинится окурками пепельница. Пахнет перегаром, крепким мужским потом. Душно. Чарли взлохмачивает пятернёй и без того торчащие густо-медные волосы и подходит к окну. Снейп не верит своим глазам: окно зачаровано. Это с таким-то видом на долину! Типично английский ландшафт под сереньким дождём кажется смутно знакомым. Присмотревшись, он узнаёт окрестности Норы. — Присаживайтесь, — Чарли опирается на подоконник. – Чему обязан? Снейп устраивается в продавленном кресле, закидывает ногу на ногу и делает пробный выстрел. — Во-первых, здравствуйте, Чарльз. Тот закатывает глаза. — Здравствуйте, профессор. — Я уже не профессор. — А я вам не Чарльз. Снейп отмечает его бесстрастность. Что за ней прячется – равнодушие или неприязнь? И то, и другое нежелательно. Он опирается на подлокотник, поглаживает подбородок кончиками пальцев. Возможно, стоит сделать беседу менее формальной. — Сюда сложно добраться, тем более, без аппарации. Я с трудом нашёл возницу. — Мы редко куда-то ездим. Нам и тут не скучно. — Оно и видно, — это звучит чуть более ехидно, чем нужно, но Чарли лишь усмехается в ответ. — Гас – редкостная балаболка. Вообще-то мы на людей не бросаемся, не бойтесь. Он небрит, как и все здесь, выглядит помятым. Но жалящие светлые глаза смотрят проницательно. Выжидающе. А Снейп ещё не готов выложить карты. По-прежнему неясно, как Чарли относится к нему и к его визиту. — Поверьте, я не боюсь. Скорее, удивляюсь. — Чему? — Ваши сотрудники. Они выглядят, скажем так… — …головорезами и висельниками? Такие и есть. Но это не мешает им быть высококлассными драконологами. — Профессионалов в них тоже трудно заподозрить. — Суть в том, что в первый месяц здесь ты становишься либо классным драконологом, либо трупом, — Чарли скрещивает на груди руки; на них, послушные игре бицепсов, оживают татуировки – сплетающиеся драконы, зелёный и красный. И – спокойствие. Непоколебимое, как вечный дождь в фальшивом окне. Снейпа захлёстывает раздражение. — И вам нравится это? Сидеть в глуши, на границе Румынии и Болгарии, в компании опасных тварей драконьего и человеческого рода? Неужели именно этого вы всегда хотели? Чарли хмурится, переступает с ноги на ногу — А почему бы мне этого не хотеть? – в голосе слышится вызов. – Нормальная работа. Кто-то же должен её делать. Снейп стискивает подлокотники. Хочется запустить переполненной пепельницей в упрямо склоненную голову, и сами собой вылетают слова: — Война кончилась, Чарли. Вы больше никому ничего не должны. Не нужно жить прошлым. Чарли медленно моргает. — Спасибо, за заботу, конечно, — говорит он, — но вы не мой декан. «И никогда им не были», — повисает в воздухе. Само собой. Ничего не изменилось. Снейп борется с желанием закрыть глаза. Я просто устал, думает он. За это утро. За последние два года. И за предыдущие восемнадцать лет. Слегка кружится голова – наверное, из-за высоты. Зачем он начал спор? Чёрт бы подрал этот день и этого Уизли… А подранный чёртом Уизли решает прервать неловкое молчание. — Не думаю, что вы приехали читать мне нотации. Что вам нужно, Снейп? Тот молча достаёт свёрнутый пергамент и кладёт на стол, успев заметить на крышке множество липких кружков от стаканов. Чарли просматривает список и издаёт протяжный свист. — Однако… Понятно, почему вы не сунулись в министерство. Самый скользкий момент диалога. Снейп подаётся вперёд, изображая обеспокоенного покупателя. — Но у вас же они есть? — Есть-то есть, — Чарли помахивает пергаментом. – Да только здесь половина ингредиентов идёт на тёмные заклятия и ритуалы. А другая половина – на ещё более тёмные. — Уверяю вас, мне всё это нужно в исключительно мирных целях. — Угу. И в каких же? — Это моё личное дело. — Ничего подобного. Вы хотите, чтобы я в обход министерства снабдил вас опаснейшими ингредиентами. А я хочу знать, для чего они вам. Так и знал, с тоской думает Снейп. — И лучше не врите, — жёстко добавляет Чарли. – А то угощу Веритасерумом. — Но… — У нас тут свои правила. Не нравится – ищите где-нибудь ещё. Если бы они были где-нибудь ещё. Снейп смотрит на Чарли в упор и замечает в его глазах коричневые крапинки – словно веснушкам стало тесно на лице, и они сбежали на льдисто-голубую радужку. Заранее заготовленная ложь застревает в горле. — Я намерен составить несколько мазей. — Мазей? Из этого? Не смешите меня. Такими можно отравить, но не вылечить. — Это не для лечения. Метка. Я хочу свести её. — Метка? Та самая? И зачем же? — Кажется, я ответил на ваш вопрос. А зачем – к делу не относится. — Вот как. – Чарли отворачивается, по его лицу бегут тени от стекающей по зачарованному стеклу воды. – Хотите таким образом очиститься и заново родиться? — Голос звучит напряжённо, хрипло, бьёт по нервам ржавым ножом. — Думаете, это так просто – убрать картинку с руки, и всё? Думаете, сможете забыть то, что совершили? Вы ведь много чего делали на службе у Волдеморта, да? — Да, — выдавливает Снейп сквозь клокочущую в горле злость. – Я никогда не сидел в тылу. Слова падают тяжёлыми камнями. Удар ниже пояса, абсолютно несправедливый упрёк. Чарли молчит, неестественно выпрямившись, и только белеют костяшки пальцев, вцепившихся в подоконник. Благодаря работе его группы Волдеморт не получил поддержку в Восточной Европе – местная нечисть не решилась портить отношения с драконологами. Те перехватывали письма, срывали операции и снабжали Орден редкими ингредиентами. После войны помогали отлавливать сбежавших Пожирателей, и одного из них Чарли Уизли едва не забил до смерти. Не заклятиями, голыми руками. Ещё он требовал у Кингсли смертной казни для всех, кто причастен к гибели Фреда. Ещё – заперся в тюрьме для драконьего и человеческого сброда. И каждый день смотрит, как за окном Норы идёт дождь. Чарли выдыхает, резко поворачивается. Снейп думает: ударит. И почти ждёт этого, не опускает взгляд. — Покажи мне. — Что? — Метку. — Зачем? — Показывай. Повинуясь бесцветному голосу, Снейп встаёт и, глядя в пол, негнущимися пальцами расстёгивает манжет, стягивает рукав мантии с предплечья. Он знает, что видит Чарли. Истерзанная заклятиями и зельями рука покраснела, пошла волдырями и трещинами. Кожа облетает хлопьями, сочится сукровицей, кровь пульсирует в набухших, потемневших венах. Залечить нельзя – из-за магического противодействия можно запросто лишиться руки. Хотя иногда Снейпу кажется, что он готов и на это: Метка за время экспериментов даже не выцвела. — Нет, — слово отдаётся эхом слетевшего с насыпи камешка. — Что «нет»? — Ингредиенты ты не получишь. — Почему? — Потому что война кончилась. Просто живи себе дальше. И не надо цепляться за прошлое. Профессор. Настоящая, осознанная жестокость. Снейп даже не удивлён. Наверняка Чарли не может, да и не хочет сдерживаться, как и сам он, когда швырнул ему в лицо то, несправедливое. И всё же Снейп пытается: — Я заплачу сколько нужно. — Нам вполне прилично платят. — Могу приготовить любые зелья. — Спасибо, не нужно. На лице Чарли проступает выражение безмятежного спокойствия, и Снейп знает, что этого допускать нельзя, что из-под маски его будет уже не достать. Однако игра не окончена, пока можно пойти ва-банк. — Кажется, я помешал своим приходом. Могу помочь… с нерешённой проблемой. Получается: Чарли смотрит на него круглыми глазами, приоткрыв рот. Впрочем, он быстро берёт себя в руки и одаривает Снейпа неприятной усмешкой. — Ну и ну. Вот так просто отдашь свою драгоценную честь первому встречному? Чтобы качественно говорить гадости, нужно быть немножко подлецом, но Уизли и подлость несовместимы. И Снейп почти улыбается на эту неуклюжую попытку: — Если б у меня оставалась честь, я бы сюда не приехал. Это уже прямой вызов, и Чарли принимает его: выдвигает из-за стола своё кресло, садится. — Ладно. Тогда раздевайся. Покажи, чем собрался приторговывать. Представление наверняка призвано смутить, но Снейпу уже всё равно. Чарли видел Метку, а что-то более интимное представить сложно. Он сбрасывает тяжёлую верхнюю мантию и тонкую нижнюю. Белья нет. Он прикрывает пах, но не из стыда, а потому, что член вдруг реагирует на нелепую ситуацию, наливается кровью. Однако взгляд Чарли устремлён ниже. Снейп тоже опускает глаза, смотрит на тощие бледные ноги в натянутых почти до колен чёрных носках и больших остроносых ботинках. Должно быть, он смешно выглядит. Но не снимать же их в кабинете. Чарли откашливается, трёт лицо руками и на миг прячет его в ладонях, а потом, глядя куда-то в угол, говорит: — Ладно. Получишь ты свои ингредиенты. А пока проваливай. Вот и всё, он выиграл. Но заканчивать игру не хочется. Возможно, потому, что у Чарли покраснели уши, а пальцы – длинные смуглые пальцы – барабанят по подлокотнику. — Я долгов не делаю, — говорит Снейп и подходит к нему. Он движется плавно, словно в присутствии опасного дракона, но когда опускается на колени, суставы всё равно хрустят. Он морщится, а Чарли… Чарли откидывается в кресле и приподнимается, позволяя стянуть с себя штаны. Странный материал – драконья кожа. Греет в мороз и моментально твердеет в огне, защищая от пламени. Но от прикосновений поддаётся и даже как будто истончается, льнёт к ладоням. Снейп держит во рту солоноватый член и гладит Чарли, не различая на ощупь, где кожа дракона, а где – его, белая и удивительно нежная, с мягкой россыпью веснушек. Он берёт глубоко, до горла, задевая носом рыжеватые волоски, и готов кончить даже от этого, от запаха и вкуса, от влажных звуков и коротких вздохов. До смерти хочется дрочить, но Снейп продолжает гладить его – ноги, бёдра, живот. Чарли запускает пальцы в его волосы, тянет назад. Снейп знает, чего он хочет, и поднимает голову. Карие точки в голубых глазах бьют навылет. Указательный палец очерчивает мокрые губы, надавливает, проникает внутрь, скользит взад-вперёд. Снейп, не отводя взгляда, сосёт член и пальцы Чарли, и тот опять проигрывает: жмурится, пихает его в плечо. — Вставай. Пол грязный. Неподалёку от Снейпа валяется раздавленный окурок, прямо перед носом – яблочное зёрнышко. Он думает, что если ткнётся в пол, то зёрнышко наверняка прилипнет ко взмокшему лбу. Он думает о всякой ерунде, потому что Чарли проводит кованой ременной бляхой по подставленным ягодицам и между ними, ведёт вниз и прижимает холодный металл к мошонке, словно печать ставит. Снейп закрывает глаза, он рад, что теперь его лица не видно. Звучит заклинание, и по комнате проносится поток тёплого воздуха. Чарли очистил пол. Странно. Второе Очищающее – Снейпу. Облизанные пальцы растягивают его торопливо, но осторожно, и эта осторожность… это опасно. В голове стучит одна лишь мысль: «Давно… Как давно…» Принимая вес чужого тела, Снейп опирается на локти, прогибается, и его член мажет по половицам в такт первым неглубоким толчкам. Чарли большой и тяжёлый. Он накрывает Снейпа собой, тот чувствует загривком сбитое дыхание. Прямо перед ним упирается в пол напряжённая рука, и Снейп будто невзначай прижимается к ней щекой. Прикосновение обжигает сильнее, чем распирающий задницу член. Снейп утыкается лбом в сложенные ладони, старается думать о яблочном зёрнышке, но под веками пляшут карие точки, всё быстрее, быстрее… Когда Чарли останавливается и быстро ощупывает его снизу, пальцы попадают в мокрое. Он сжимает ещё влажный член, вырывая у Снейпа глухой стон, и кончает в него. Снейп придавлен к полу, распластан под массивным горячим телом. Член Чарли по-прежнему в его заднице, ладонь – между ног, легонько теребит и мнёт, заставляя вздрагивать. Хочется, чтоб это продолжалось, но Чарли поднимается и шлёпает его по бедру, вынуждая перевернуться на спину. Снейп ощущает себя беспомощной черепахой, но лежит неподвижно. Чарли стоит между его раздвинутых коленей, разглядывает. Он зачем-то цепляет носок, оттягивает и отпускает, шлёпая резинкой. Липкими от спермы Снейпа пальцами проводит по его животу, груди, трогает соски. Смотрит задумчиво, будто удивлён тем, что у Снейпа они тоже есть. Он дразнит покрасневший сосок большим пальцем, поглаживает, надавливает. Запоздалая прелюдия, думает Снейп и беззвучно смеётся. Чарли тоже усмехается и вытягивается рядом. Снейп наконец-то разгибает ноги и облегчённо вздыхает. Лежать на полу, голым, рядом с одетым человеком, который его только что отымел, кажется вполне естественным. Внутри разливается блаженная пустота. Словно это и не его тело вовсе – такое лёгкое, звенящее. Снейп оглядывает себя и поворачивает руку Меткой вниз, прижимает к прохладной половице. Рядом слышится шёпот тонкой горящей бумаги – Чарли закуривает. Снейп смотрит на его профиль: прикрытые глаза, заросшие тёмно-рыжей щетиной щёки – на них проступают ямки, когда он жадно затягивается, сухие и твёрдые губы плотно обхватывают фильтр. Снейп отворачивается. Ему не хочется думать о губах Чарли. Ему вообще не хочется думать. Кольцо табачного дыма похоже на змея, который пытается проглотить свой хвост в вечном стремлении заключить внутри себя хаос, стать цельным. Но кольцо распадается, и следующее – тоже… — Снейп, — зовёт Чарли между затяжками. – Если твои мази не помогут – переезжай к нам. Постоянного зельевара здесь нет, а татуировками у нас никого не удивишь. Уроборосы-неудачники распрямляются, сливаются между собой, уплывают под потолок и превращаются в дымку, вроде той, что окутывает горы, стерегущие опасную долину. — Посмотрим, — говорит Снейп. – Посмотрим. The End.