Slowed down.

      Холодные, леденящие стены юкольской пещеры выглядели как нельзя только тоскливо. Свисающие вниз сосульки вот-вот, казалось, были готовы обрушиться шквалом вниз и разбиться вдребезги; Всё вокруг молчало, никто не говорил — даже барабаны около входа к шаманке не заиграли вновь, отбивая ритм, раскатываясь эхом по самым потайным закоулкам. Пещера выглядела теперь такой… Пустой. По её холодным коридорам шумела и выкрикивала свои серенады метель, вьюга. Кто знает, может, это Духи хотели что-нибудь сказать?       Местные жители ходили с опущенными головами, включая своего вождя. Большинство из них разошлось по своим домам, а некоторые, кто ещё не успел закончить начатое, с невероятно подавленным видом занимались бытовыми делами. Только старый юкол, тяжело опустив руку на трость, продолжал с горестью в глазах наблюдать за происходящим вокруг, сидя в кресле.       Как же так получилось?       Шаманка сказала, что помогать старику было уже поздно. Он отбывал последние минуты жизни и был очень слаб, неспособен переосилить себя и справиться с трудностями. Недавно появившаяся у них американка действовала очень уверенно, и пыталась найти любой способ, чтобы ему помочь — нашла ягоды духов, отправилась к нему… Проснулась и, казалось, всё шло как нельзя лучше. На её лице читалась искренняя надежда и твёрдая уверенность в том, что всё образуется, и вскоре путешевственники продолжат свой путь по дороге к затерянному острову с мамонтами, а также поднесённость.       Признать честно, старую колдунью это тоже заставило во всё поверить. Но давая поручения, она также сказала, что девушка всего лишь оттягивает момент, до которого осталось недолго. Мисс Уолкер это явно раздражало, потому что такая мысль её пугала и расстраивала, заводя в тупик. Американка отчётливо боялась потери ставшего ей очень близким за время путешествия человека наравне с тем, как потерять родителя, и всячески пыталась этого избежать. Она была не готова.       Но момент настал. Господина Форальберга не стало через пол часа ориентировочно после выхода Кейт из мира снов и, как назло, мисс Уолкер пришла навестить больного именно в этот момент.       Можно опустить её реакцию. Можно опустить остекляневшие глаза, отвисшую челюсть, читающийся шок, наступившее отчаяние, непризнание факта, агонию, истерику… Это было не похоже на прежнюю юристку. Она стояла, окаменевшая, после осознания сказанного ей шаманкой, после чего была готова броситься на ту и удушить собственными руками. «Шарлатанка! Убийца!» — кричала девушка в агонии, не веря своим ушам, глазам и рту. Её услышали и оттянули назад, не допустив фатальных последствий.       Забавно, но сколько бы она не пыталась высвободиться, а несколько маленьких человечков оказались куда сильнее, чем она думала. Видимо, Кейт их недооценила.       Она подскользнулась на льду, и упала на землю, закрыв заплаканное лицо руками. На глаза ей навернулись слёзы и дорожками начали стекать по красноватого оттенка щекам, а плечи время от времени содрогались от всхлипов. Тело обмякло, и юколы осмелились отпустить её, завидев своего вождя.       Авантюристка была не в состоянии ни говорить, ни связать несколько слов воедино, поэтому опешавшему старику всё рассказали его соратники. Как реагировать, добрый юкол не знал — с одной стороны, девушка потерпела серьёзную утрату, а с другой посягнула на жизнь шаманки. Главного, единственного и невероятно ценного целителя деревни!.. Поэтому, до выяснения дальнейших обстоятельств, Кейт Уолкер отправили обратно в поезд, где её встретил не на шутку разволновавшийся Оскар.       — Кейт Уолкер! Где Вы были?! — Вышел он на платформу, как только услышал тяжёлые, поднимающиеся по деревянной лестнице шаги, и увидел перед собой двух помогающих юристке дойти юколов, которые, завидев его, не на шутку испугались и отпустили ту, разбежавшись немного в стороны и подальше.       Ноги Кейт подкосились, и она упала коленями на землю. При любых других обстоятельствах, машинист бы не так сильно торопился, как сейчас — буквально сорвавшись с места он настолько быстро, насколько только могли ему позволить суставы и конструкция подбежал к той, и с упрекающими возмущениями помог подняться.       — Его больше нет, Оскар… Оскар, милый, Ганс… — Мисс Уолкер буквально захлёбывалась в слезах, не в силах сдерживаться, а машинист в тот же момент почувствовал острый недостаток машинного масла прямо сейчас. Потому что если ему оно помогло в случае с сугробами, то могло бы помочь и ей… На меньшую боязливость сопровождающих Кейт юколов он даже не надеялся, и под звуки «бэк железо…» помог той подняться и пройти в поезд.       Она заговорила не сразу, ещё очень долго плакала. Автомат усадил авантюристку на ящик, ранее предназначенный для угля, заведомо положив на него плед, и укрыв ту вторым. Увы, но чай у Оскара возможности приготовить не было. Действовал он довольно резко и порывисто, и если бы существовала возможность проследить за мимикой его лица, будь он чевловеком, то любой бы понял, что он очень сильно волнуется и не знает, что делать. Поверх тёплой одежды мисс Уолкер на плечи надели зелёный машинистский пиджак в клеточку с эмблемой Форальбергов, которую та теперь просто видеть не могла. Кейт всё ещё всхлипывала, заливаясь тихим воем. Лицо её и глаза покраснели от того, как долго она не могла успокоиться — Оскар же ходил из стороны в сторону, переваривая всё сказанное, обременившись очень тяжёлой для юного автомата ношей. Наконец, он понял, и застыл на месте, такими же, казалось, стеклянными глазами уставившись в пол. А потом, спустя секунды две поднял голову, медленно поворачивая её в сторону.       — Как? — Сказал за него монотонный, безпристрастный голос, после чего машинист немедлннно пересёк комнату семимильными шагами и сел рядом на ящик, пытаясь заглянуть юристке в глаза. Не может быть… И всё же, автомат отличался своей выдержанной терпеливостью. Не подгоняя, он спокойно ждал, пока его спутница соберётся с силами и найдёт в себе возможность отозваться на его вопрос.       — …Он не справился… Оскар, милый, Ганса больше нет… — Мисс Уолкер ответила ему не сразу, прерывисто, пытаясь подобрать слова и сложить их в одно предложение, шморгая и вытирая слёзы. Не отойдя от шока и быв лишь на стадии осознания, мисс Уолкер не хватило сил продолжить более детально свой рассказ, и она вновь впала в агонию, рвано дыша.       Машинист мысленно ожидал такого ответа, но не был в силах с ним столкнуться. Может ли машина что-нибудь чувствовать?.. Вероятно, теперь Оскар не знал, как описать то, что он испытывает. Что для него значил Ганс Форарльберг? Безусловно, он проникся к нему неподдельным уважением, как к своему творцу, создателю и опытному человеку, также как и к своей воплотительнице — Анне. Автомат всегда выступал на его стороне и на стороне Кейт, как от стороны не только своих товарищей, но и… Нет, не скажешь, что покровителей. Сейчас, Оскар уловил ту небольшую мелочь — если говорить об его взаимоотношениях с мисс Уолкер, он безусловно проникался чем-то гораздо больше простого признания. С ней у него ассоциировалось море благородных и хороших образов и становилось необъяснимо тепло в блоке для души. Юристка излучала особенную атмосферу надёжности, доверия и уверенности вокруг себя, стремлению к будущему. А что касательно пожилого изобретателя, то всё ограничивалось признательностью, благодарностью (за создание в качестве дани уважения) и не более. Почему-то, если бы он узнал такую страшную весть о авантюристке, то у него бы всё отказало, Оскар чувствовал это. В случае с Форальбергом, автомат ощущал досаду, скорбь и соболезнование, но не мог проникнуться этим до глубины своей души и прочувствовать то, что прочувствовала на себе принявшая весь удар мисс Уолкер, и, соответственно, понять её было для него сложно. Резко подкативший к горлу ком мешал ему выговорить ни слова — или, скорее, забарахливший динамик. Потому что что сказать, он приблизительно знал…       «Кейт Уолкер, Кейт Уолкер! Возьмите себя в руки, Кейт Уолкер, всё будет хорошо!» — Проносилось мимолётом у него в голове, но в реальности машинист продолжал сверлить спутницу молчаливым взглядом, не имея сил что-либо сказать. Его тяжёлая металлическая рука лягла ей на спину, и в этот момент американка почувствовала, как волна чувств то начинает откатывать, то прикатывать с новой силой, выплёскивая из неё ручьи слёз. На подсознательном уровне Оскар знал, что теперь девушка лишилась того, за что могла бы ухватиться. Из-под её ног фактическим образом ушла почва — цель, к которой они оба стремились, теперь потеряла свою значимость и актуальность. Но понять, как юристка смогла так сильно проникнуться по отношению к изобретателю оставалось для него загадкой — в прочем, Оскар не забывал списывать это всё на то, что он всего лишь машина. Пока она молчала, у автомата зародились свои мысли.       Цель, мечта, которая приследовалась — они ведь шли к ней все вместе втроём, верно? Или машинист не в счёт? Если подумать, то старик никогда не ставил своё детище очень высоко. Но вот мисс Уолкер!.. Для неё он был, как человек.       Возможно, Ганс возжелал собрать вокруг себя людей, на которых можно положиться? Окружить себя как минимум сестрой и, допустим, даже ним, и добраться в их компании до затерянного в море островка? Даже если Анну заменила Кейт, это ничего не отменяло. Изобретатель привлёк её к своей мечте, и теперь она принадлежала и Уолкер тоже — старик ею щедро поделился, а потерявшая ранее всю свою жизнь, работу, карьеру и семью, которая сейчас осталась у неё за спиной девушка заменила утерянное новым. И теперь у неё вновь отобрали полюбившееся, но на этот раз выбор сделала не она, а жизнь… Оскар прикоснулся свободной рукой к месту, где было расположено его сердце. План создателя не удался и определенным образом пошёл не так, как планировалось. Интересно, а если бы автомат пошёл раньше и они бы успели… Или только оттянули бы время. Лучше бы оттянули аж до конца. Но теперь, все эти фокусы с раскладыванием на запчасти перестали играть в существовании машиниста всякую роль, и ключ в его сердце, и своеобразная возможность «деактивации» была позади.       Голова мисс Уолкер упала Оскару на грудь и зарылась в неё.       — Выплачьтесь и расскажите мне, что произошло. — Медленно, чеканя, и явно с большим усилием сказал тот, ложа руку Кейт на голову, опустив свою. В душе образовалась дыра, пропасть, как угодно. Он принялся слушать красочный и переполненный чувств рассказ спутницы.       Выслушав его, можно было услышать удаваный вздох автомата, который значил полное его замешательство. Оскар скорбил (или делал вид) вместе с ней и вместе со всеми… Не зная, что он может сделать. Он давал пустые обещания о том, что всё будет как нельзя лучше, и что всё наладится. Но то ли это, чего хотела услышать мисс Уолкер на самом деле?.. Ей нужны были не воображаемые надежды и цели, а гарантии и уверенность.       Машинист долго думал об этом, прислушиваясь. Плач утих, и даже плечи начали дёргаться меньше. Его это насторожило.       Что сейчас было бы для Кейт наилучшим исходом? Какая концовка будет считаться счастливым финалом, не говоря уже о нём, ржавеющим здесь?..       — …Вам нужно возвращаться в Нью-Йорк, пока не поздно, Кейт Уолкер. — Почти неслышно отозвался автомат после выдержанной паузы с явной досадой и болью в голосе. Мисс Уолкер резко подорвалась, и почи впритык посмотрела на того, как на сумашедшего. Её руки подобно зверю вцепились Оскару в плечи, а его взгляд встретился с её — испуганным, загнанным, свирепым.       — Оскар, ты сейчас издеваешься?! — Девушка яростно встрясла того, смотря прямо в глаза, в попытках понять — серьёзно ли он? Но сколько бы Кейт не пыталась, ей и самой было известно, что в бездонных глазницах ей ничего увидеть не дано. Сжав пальцы крепче, она, опустив их ниже, и говоря уже более умоляющим голосом добавила: — Только не говори мне, что ты сейчас серьёзно. Я не могу! Я не хочу! После всего, что произошло и что мы пережили!       — Так будет лучше для Вас, мисс Уолкер. — Поведение юристки заставило его испугаться, если можно так выразиться. Оскар немного вжался в стену кабины вместе со своей головой в плечи. Сейчас, мисс Уолкер походила на опасного хищника, на тигра или кошку, борющююся с жертвой. Эта неестественноть так отталкивала, что ещё минута, и можно было бы смело превращать машиниста в человека и наблюдать за тем, как он весь наежился от напряжения и страха. Но он, по собственным убеждениям — всего лишь машина, и пытался сохранить свой невозмутимый вид. — …Вы сами прекарсно понимаете, что окажись Вы в родном городе и в родной обстановке, то всё бы наладилось и Вы были бы в безопасности. Это лучшее решение для Вас и Вашего будущего.       — Ты не понимаешь. — Захлёбываясь, пыталась объяснить она, процедив эти слова через зубы. Кейт почему-то брала злость — они ведь так долго знакомы! Ведь почему, почему Оскар её никак не поймёт?! Автомат стал для неё чуть ли не самым дорогим человеком на свете, а теперь… Теперь никто её не понимает, теперь все вокруг ей не понятны. Все они были ей чужды и непривычны, будто бы девушка посмотрела на них под более острым углом… Все казались такими фальшивыми, будто бы под ста слоями невидимой оболочки. Уходя в себя, ты отворачиваешься от всего мира, с отвращением внушая себе свою невиновность и противность других. Ты жалеешь себя и обвиняешь остальных, и дай Бог тебе во время это понять и остановиться! — Оскар, послушай же меня! Я не могу вернуться туда, хотя бы потому что Дэн, и Оливия…       — Нет, это Вы меня послушайте. — Он прервал её очень резко и нетерпеливо. Теперь, пришла очередь авантюристки пугаться такому поведению… Невозмутимый, порой даже отстранённый, упёртый, пусть и любимый ею, теперь очень даже раздражённый автомат начал перед ней настоящее восстание машин против человечества. Накал страстей. Неожиданно, воздух от такого напряжения потеплел, и та почувствовала, как на лбу от тяжёлого дыхания появляются маленькие бисеринки пота. Она ничего не ответила, этим самым дав машинисту шанс договорить: — Вы знаете, кто такой Дэн? — Автомат выдержал паузу. — Извините, Кейт Уолкер, я ничего не знаю о человеческих отношениях! Но Дэн — это не тот, кого теперь стоит воспринимать, также как и Оливию. Люди приходят и уходят, рождаются и умирают каждый день — и теперь Вы готовы не возвращаться только из-за двух среди семи миллиардов на планете?! В Америке Вы будете в безопасности, мисс Уолкер! Образумьтесь ведь наконец. У Вас с собой документы о продаже фабрики, Вы можете в любой момент позвонить шефу, который отправил за Вами… Детектива, что Вы согласны вернуться. Прошу, придите в себя! Вам не придётся каждый день искать корочку хлеба в снежной тундре не зная, как всё сложится завтра, а сидеть в тёплой комнате, с чашкой чая в руках…       — Оскар… — Девушка осторожно остановила его, разжав пальцы и отпустив руки. Теперь… Она чувствовала себя над пропастью. Всё та же больная дыра в сердце больно жгла её, и на этот раз авантюристка поняла, что вела себя в крайней степени непростительно. Само её грубое обращение спровоцировало ответную вспышку, и теперь они… Ведь по сути, ведь машинист остался единственным, кто был на её стороне. Последняя разработка Форальберга, единственный её верный товарищ, озабоченный её будущим, и которого она сейчас была готова откинуть в сторону без капли жалости, закрывшись в своих проблемах. Вот оно, то самое осознание, о котором говорилось! Духи его послали, не иначе. Мисс Уолкер подняла от удивления брови, даже приоткрыв рот — волна осознания прокатилась по ней, и Оскара этот жест немного удивил. Он тоже сбавил обороты, выглядя немного настороженно. Она сделала паузу, а потом заговорила — тихо, неуверенно, будто бы боясь вспугнуть. — Оскар, ты… Ты говоришь безумно умные вещи. — И застыла. — Но… это ведь как раз то, что мне нужно… Мне не нужна тёплая комната, ни тёплый чай, ни работа, ни семья. Осточертело оно всё, эта рутина и безобразие. А единственным моим родным человеком теперь являешься только ты… Да и к тому же, что с тобой будет? Куда ты денешься? Они не разрешат мне взять тебя с собой, даже если так, то… Люблю я тундру. Люблю поиски корочки хлеба, путешествия, снег, вихри, метели — скитаться по всему миру. В этом есть свой азарт.       — …Азарт, который кончается на первом голоде и отсутствии пищи и воды? Я как-нибудь справлюсь, Кейт Уолкер. — Безпристрастно бросил ей в овтет автомат, будто бы вообще не беспокоился об вопросе своего будущего. Зато первую фразу подметил с небольшим укором и сарказмом.       — Я так не могу. Я не могу без тебя и без этого поезда, без вас я не справлюсь…       — Я не покину поезд, не волнуйтесь. — Уже более спокойно ответил машинист. — К тому же, у юколов наверняка найдётся для меня какая-нибудь работа.       — …Если они только привыкнут к тому, что ты автомат из железа. — С досадой подчеркнула Кейт.       — …Да. — Не стал спорить Оскар.       Оба погрузились в молчание. Мисс Уолкер также молча отсела назад, оказавшись рядом, угрюмо опустив голову. Им было больше нечего сказать, также, как и автомату — оба молчали, и Бог знает, сколько бы ещё это длилось. Казалось, что время растянулось на вечность: секунды в минуты, а минуты в часы. Они оба были готовы молчать хоть до скончания веков — Кейт, обдумывая слова, поведение и чувства Оскара, а тот поведение и слова Кейт. Но их тишину разорвал звонок телефона, который авантюристка испуганно тот час же достала, машинально нажав кнопку принятия вызова:       — Да? — Вырвалось у неё также автоматически.       — Кейт? — Послышался в трубке голос шефа. Девушка уже потянулась к соответствующей кнопке, чтобы сбросить вызов, но её остановил тихий голос друга, к которому она повернулась головой.       — Это Ваш шанс. — Сказал он ей.       — Кейт, немедленно кончайте это безобразие. — Марсон не терял времени зря, перейдя сразу к сути дела. Теперь, его голос звучал как-то по-особенному нежелательно сейчас. Неуместно, так и возникало желание нажать сопутствующую кнопочку, сумеющую прекратить её муки выслушивать в очередной раз властый голос Мармона, который потерял у неё в глазах всякий авторитет и по возвращению в Нью-Йорк не только бы не оставил всё это дело просто так, принеся море забот и трудностей за всё побеги, а заставил бы трудиться в поте лица, наблюдая за этим со стороны и получая своё зверское удовольствие, как мерзкое животное. Как подонок.       — Не волнуйтесь, Мистер Марсон. Я правда в порядке. — Тон юристки перешёл на пренебрежительный и более весёлый.       — Кейт, за Вами выслали частного сыщика. Толковый парень, он мигом вытащит Вас от сюда.       Ответа не последовало. Очень долго не следовало. Ожидал ли услышать чего-нибудь её шеф? Наверняка нет, ожидая, что она положит трубку, или… Даже неважно. Мысли в этот момент переплутались — было невероятное количество вариантов для ответа. Перебрав в голове несколько, вырвался самый… Самый неподходящий. Уолкер замерла.       — Безполезно, Мистер Марсон. Вы не вытащите меня от сюда.       — Это мы ещё посмотрим. — Процедил через зубы рассерженный мужчина, бросая трубку.       Но последние слова того она пропустила, отпустив голову, нагнувшись и молча положив трубку. Дыра в сердце, казалось, увеличилась, и теперь била и жгла ещё больнее — а потом пустота… Когда ты в мире — полный ноль, а всё вокруг давит на тебя с невероятной тяжестью…       Мисс Уолкер громко вдохнула, прикрыв рот рукой и закрыв глаза. Она нахмурила брови и резко повернула голову к Оскару, который, в своё время, казалось, будто бы сейчас разорвётся от непонимания того, что только что произошло.       — Кейт Уолкер, ведь ещё есть шанс всё исправить…       — Нет, Оскар. — Голос девушки вновь набрался уверенности и небывалого спокойствия. Она улыбнулась, показав свои белоснежные зубы — посмотрев на неё сразу можно было увидеть прежнюю мисс Уолкер. Полную решимости мисс Уолкер. Полную выносливости мисс Уолкер.       — Вы что-то придумали? — Еле слышно спросил у неё друг со скрытой надеждой.       — Ганс Форальберг очень хотел добраться до Сибирии и увидеть мамонтов. — Начала авантюристка. — Последнего, к сожалению, ему уже не исполнить. Он желал попасть туда любой ценой, и я готова осуществить его желание не смотря ни на что.       — То есть, Вы хотите сказать, что…       — Именно, Оскар. Мы отправимся в Сибирию и дадим Гансу обрести покой там. Я уже всё обдумал, и если мы сделаем это вместе, то так будет даже лучше. …       — …Но что после, Кейт Уолкер? …       — …Никто не знает, Оскар… Мы найдём себе другое приключение. …       — …Но я ведь заржавею! …       — …А я тебя смажу. Помнишь, как в сугробах? На душе стало тепло и радосно.       — Ваше слово — закон, мисс Уолкер.       — Неписанный! — Засмеялась после долгой тоски и подавленности юристка. — Ну, Оскар, нам пора. Надо извиниться перед вождём. Ты ведь не побрезгуешь покинуть поезд и в этот раз, да?