***
Дазай, только-только вытащенный из петли и стоящий перед отцом в небрежном виде, совершенно недоволен. Он прекрасно знает, кто будет ждать его в ресторане, за который он же и отвечает — помимо связей организации у него и свои есть, так что Мори очень и очень зря надеялся что-то от него скрыть. — Осаму. — названный скривился. Своё имя ему было не особо приятно — оно дано ему женщиной, которая продала его его же дедушке, хотя и не подозревала об этом. Фамилия же его устраивала — мать оставила его у бабушки, где он и был лет до шести. Смерть пожилой леди — она была невероятно красивой в свои 72 и грациозной — чёрт знает как ей это удавалось, но «леди» она точно заслужила, хоть и только от Дазая, и только после смерти — его серьёзно подкосила, а появление матери убило в нём веру в человечество и всё потому что для Осаму эта самая «мать» стала миром. Миром, упорно презирающим само его существование, регулярно избивающим и продажным. В душе ребёнка теплится надежда на «долго и счастливо», но рушится она довольно быстро, когда эта женщина, — матерью её язык назвать больше не поворачивается — спустя пару месяцев его прибывания в её маленькой квартире, подкладывает его под мужчину, пообещавшему двойную плату. Так он жил ещё два года, а в восемь — почти девять — женщина отдала долг, продав его тогдашнему главе Мафии. Тот посмотрел на «товар» и понял, что тот безумно похож на него самого в детстве, — даже фотографию откуда-то достал — а после подозвал сына и наказал сделать тест ДНК. Тот показал, что Огай на 99,9% его отец. Осаму не особо понимал, что происходит, но с тех пор он был «принцем». Дедушка его, думается Дазаю в один момент, стал бы отлично парой для бабушки, потому что оба они невероятно мудрые и удивительно прекрасные, а отцу — Дазай и не заметил, как начал называть так Огая, но самому ему казалось, что произносить нечто подобное в сторону мужчины — вполне приятно и, кажется, греет остатки души — не стоило спать с той женщиной, потому что не стоило. Серьёзно, его матери сейчас явно под тридцать, а отцу, девять лет назад, было едва больше 15. Но куда он лез и зачем, для Осаму останется загадкой, потому что рано ему было об этом задумываться, да и сейчас не стоит. — Мори-сан? — насмешливо тянет Дазай в ответ, на что Огай вздыхает и смотрит на Элис, играющую с каким-то плюшевым***
В ресторане Чуя сидит уже десять минут, когда в тот входит Осаму. Накахара не узнаёт его, потому что фотографий ему не предоставляли, но когда тот садится напротив, подзывая официантку, тут же поднимает голову от телефона, рассматривая и принюхиваясь, а после изгибая бровь. — Кто ты? — мозг его, похоже, отказывается принимать альфу как того, кого он тут ожидает. Хотя об этом можно было догадаться — омеги в наследники не идут, вроде как, потому что в любой момент могут отойти от дел по семейным обстоятельствам, да и натура у них хрупкая и нежная, а альфа вполне может справится с нагрузкой даже если забеременеет. Дазай, успешно игнорируя вопрос, во время его мозгового штурма заказывает виски и краба. От мыслей Чую отвлёк вопрос о том, что тот будет пить и, если решит задержаться подольше, есть. Накахара заказал красное полусладкое, про себя отмечая, что в алкоголе тут разбираются вполне неплохо, — раз уж у них оказался его любимый Chateau Petrus 1988 — и стейк средней прожарки. Осаму ему не нравился, но есть хотелось и надежда на хороший ужин всё ещё присутствовала. — Осаму Дазай, пока не очень, но приятно. — Осаму протягивает ему руку и тот, фыркнув, пожимает её. — Взаимно. — с сухостью отвечают ему, после отстраняя руку. Дазай ожидал больше эмоций, но Чуя такой расклад событий тоже рассматривал, хоть и правда немного удивлён — он-то рассчитывал на милую и хрупкую омегу, а получил почти двухметровую и язвительную шпалу. — Сразу скажу, что намерен разорвать договор о помолвке. — не в бровь, а в глаз, отмечает про себя Дазай и, — внутренне — немного всё-же расстраивается, потому что оказывается прав по поводу Чуи и его реакции, хотя, честно признать, эмоции тот скрывать умеет. Наследник крупнейшей организации Токио хотел было продолжить, но был остановлен знаком Дазаевской руки и перевёл на того слегка заинтересованный взгляд. - Дело галяк, дорогой муженёк, потому что договор, по нашим с тобой законам, могут расторгнуть только те, при ком он заключался - наши деды. - Осаму с удовольствием наблюдал за тем, как скривилось лицо Накахары при новом "звании", а после продолжил - Мой умер пять лет назад, а твой, насколько мне известно, слишком упрям. - Дазай очаровательной улыбается подошедшей с их напитками официантке и, наливая себе виски, спросил, отворачиваясь голову в сторону, к окну, чтобы, чуть жмурясь от лучей закатного солнца, взглянуть в вечернее небо Йокогамы - И что же прикажешь делать с этим твоим желанием расторгнуть помолвку? - Чуя любовался им пару секунд, отпив вина из бокала. - Я мог бы попробовать уговорить дедушку. - Накахара вновь делает глоток, продолжая наблюдать за принцем Портовой Мафии, как того прозвали. - Что, если тот даст согласие, вероятно, просто спровоцирует войну между нашими семьями. - Осаму поворачивает голову и смотрит, со всё тем же прищуром, слегка тоскливо и с толикой серьёзности, произнося это. Чуя хмурится, с гневом и обсуждением смотря на Дазая. - Неужели ты не хочешь?!... - Чуя повысил голос, собираясь возмутился, но собеседник перебивает его. Снова. - Мне всё-равно. - твёрдо заявляет он - Однако, не думаю, что отец пойдёт против последней воли деда, даже если к концу жизни старик совсем выжил из ума. - Наследник Порта обводит указательным пальцем ободок бокала, а Чуя прикусывает губу - Уверен, что и твои родители и твой дед это прекрасно понимают. Старший в семье - закон, а ваш старший не хочет войны. Я знаю точно, потому что слышал от него лично. - заканчивает Осаму, а Чуя лишь вздыхает. В покровительстве семьи Накахара ещё с десяток семей и они почти такие же крупные, как и главная, но вызов бросать не рискнёт никто - все они понимают, что даже объединение не пары-тройки побочных семей не поможет - объединятся остальные и все, поголовно, будут верны до смерти. В семье Огай всё происходило несколько иначе - у них семей в подчинении было, хоть и больше, но те регулярно предавали, за что оказывались наказаны по всем законам якудза, а иногда и были свергнуты полностью. Подчинённые и близкие предателей стремились к мести и, насколько знает Чуя, целью мести становился именно Дазай, потому как без наследника не будет и организации - то, что Мори не настолько стар, чтобы быть импотентом их, видимо, не особо волновало. Большое количество бинтов на теле лишь доказывало, что предположения Накахары, как и истории, которые тот слышал, оказались верны - откуда же ему было знать, что тот всего-навсего конченый Суицидник и большая часть шрамов им самим и оставлены. Оставшийся ужин они провели в вопросах и ответах на эти самые вопросы - потому что выбор невелик - им нужно хотя-бы узнать друг друга поближе, просто потому что так комфортные.***
Прошло два месяца с их встречи и остался ещё один до свадебной церемонии. Всё это время они виделись, в основном, два раза в неделю, но пару раз было и по четыре. За это время Дазай начал испытывать нечто тёплое, иногда раздражающее, но, в целом, приятное. Его устраивало. Чуя же, то-ли смирившись, то-ли всё-же начал что-то испытывать, но был инициатором того, чтобы увеличить количество встреч в последние две недели. Чую тоже вполне устраивал его будущий муж и, кажется, он влюбился***
Осаму действительно выбрал костюм намного раньше, - аж за месяц - чем сам Чуя и сейчас, перед встречей, играл с Элис. В отличие от Чуи Дазай становится главой в столь юном возрасте не стремился совершенно, а Мори не спешил скидывать на него все свои дела и уходить в разгул. Огай знал, что Осаму готов к становлению главой, но сам он все свои дела на этом месте ещё не закончил, а потому предпочёл дать сыну свободу, а уж когда тот действительно захочет, то флаг ему в руки. Мори пойдёт устраивать свою личную жизнь - он уже и домик приглядел, чтобы там свои 40-50 встретить и остаться проживать тихую-мирную жизнь. Ну а сейчас ему всего 37, куда там, старость ещё далеко, хаха. Осаму, взглянув на время и, махнув сестре и отцу рукой, отправился в парк - в этот раз только с парочкой охранников и пешком, потому что место встречи, буквально, за углом. Дазай, тихо посмеиваясь, уже готовится к тому, что в этот раз именно он будет ждать Чую, а не наоборот. Единственное, что отвлекает его от этих мыслей - подозрительный шум где-то справа, в кустах и он, останавливаясь, подзывает охранника, приказываю проверить, а сам идёт дальше со вторым. В следующую минуту отвлекает его уже выстрел - правда тот с глушителем, но всё-равно пиздец какой громкий - и Дазай оборачивается, наблюдая картину маслом - один из его людей мёртвый, а непонятный мальчишка - точно не больше 15 - направляет на него самого пистолет. Второй, видимо, всё ещё находящийся в кустах, в это время убивает охранника, решившего вытащит оружие, затем выходит и также направляет на Осаму оружие. То самое, с глушителем. Дазай усмехается. - Вы серьёзно собираетесь убить меня перед нашим же зданием? Восхитительная глупость... - он смеётся, поднимая руки аки "сдаюсь-сдаюсь". - Заткнись! - беловолосый парнишка - Дазай вытягивает воздух и скалится - перед ним течный омега - подходит ближе и силится пнуть его под коленкой, чтобы упал, но альфа лишь подпрыгивает, уворачиваясь, насмешливо посмотрев парнишке в глаза - Блять, не выёбывайся! - он направляет пистолет на плечо Осаму и стреляет. Тот падает на колени уже сам, но всё также скалится, теперь придерживая раненое плечо. - Это чтобы знал своё место. - омега перед ним усмехается и обходит, сзади заламывая обе руки и одевая наручники, чем вызывает новый приступ боли. Второй также подходит, пиная его в грудь и давит на рану каблуком, вызывая шипение. - И что это?... - Осаму всё также усмехается, разглядывая второго - Похищение? - Дазай смеётся, а после вскрикивает, чувствуя боль в боку - в нём нож. Славно. - Знаешь... - этому парню явно больше, чем самому Дазаю и он-то должен понимать что творит, но, кажется, не понимает - Ты не подходишь господину Чуе. - Дазай на этом моменте изгибает бровь, а после смеётся безумно. - чего ты ржёшь?! - нож в нём крутят и проталкивают дальше. Осаму булькает и сплёвывает кровь на каменную дорожку - похоже так он и помрёт, а хотел бы от рук Чуи, честно. Дазай хрипит, когда нож вытаскивают и опускается на жёсткий камень. - Вы, придурки, не могли сделать это после моей встречи с Чуей?... - он медленно ложится на другой бок, зажимая рану рукой и хрипя от боли. Рот наполняется кровью и он булькает. Не хватает только тёмной подворотни, где обычно убивают невинных и порядочных людей, по случайности туда забредших. - Он же найдёт меня... - Дазай, в общем-то, не понимает, что они уже ушли. Он просто говорит, стараясь оставаться в сознании. В какой-то момент перед глазами темно и нос закладывает, а говорить невозможно от ощущения тёплой жидкости, текущей по горлу ко рту, а оттуда на землю. Момент, когда перестал слышать, он благополучно пропустил. Осаму не может понять, в сознании он или нет - боль пропадает, но он чувствует холодный камень неприкрытыми участками кожи. Впервые он хочет надеяться, что не умрёт. Перед ним маячит такая прекрасная перспектива в виде Чуи и, кажется, не такое уж и болезненное будущее.***
Стоит Чуе подъехать и выйти из машины, как его окутало странное предчувствие. Что-то не так... Накахара подходит к месту и замирает. Блять. Он чувствует Дазая и кровь. Много крови. Этого запаха настолько много и он так не подходит Осаму, что хочется блевать. Чуя бежит, стиснув зубы, к другому входу в парк и натыкается на два тела и Дазая. Потому что***
Чуя выходит спустя десять минут - отмытый от бордовой жидкости и в обычной одежде которая, как ни странно, оказалась ему по размеру. Кабинет пустеет на одного человека и он неуверенно садится на ковёр, неподалёку от играющей девочки. - С братиком... Что-то случилось?... - она спрашивает, замирая с куклой в руке и напряжённо на неё смотрит. Чуя сжал кулаки. - Да... - Накахара прикусил губу - Но он справится. - Чуя верит. Хочет верить в свои же слова, потому что не может не делать этого. Элис кивнула. - Всегда справляется. - А Элис знает, что Осаму выберется. Потому что не впервой - отмечает Чуя и остаётся сидеть на месте, обдумывая всё, что успело произойти за столь короткий промежуток времени.***
Осаму просыпается, когда рану на боку зашивают - он не чувствует боли, но дёргается от неприятного ощущения входящей в кожу иглы, а за ней и нити, которых, в общем-то, не должен чувствовать, но чувствует. Дазай шипит, но старается не шевелится - боль постепенно возвращается, нарастая. - Осаму? - голос Мори неожиданно раздаётся над ухом и названный поворачивает голову в сторону звука - Проснулся, значит... - отец прикрыл ему глаза рукой. Осаму выдохнул горячо, недовольно морщась - Принеси капельницу с обезболивающим. Я сам поставлю - у него сложные вены, знаете же... - Огай звучит спокойно и Дазай знает, что тот действительно спокоен, потому что ставит сыну капельницу он далеко не в первый раз и знает, куда нужно ткнуть, чтобы попасть. Пока Мори ставит капельницу, Дазай снова шипит, потому что отчётливо чувствует, как игла входит в вену. - Ну-ну, потерпи, скоро пройдёт... - Мори смеётся над реакцией сына и пускает вещество, наблюдая какое-то время и снова накрывает чужие глаза - Ты запомнил лица? - его гладят по голове и Дазай обращает всё своё внимание на эту ласку - Нарисовать сможешь? - Да. - говорит Осаму, кивнув и закрывает глаза. - Хорошо. - слышит он, проваливаясь в темноту. Боли нет - Тогда можешь поспать. - Дазай не видит, но по интонации чувствует улыбку.***
Когда Мори возвращается в кабинет, Элис и Чуя играют вместе, но жених его сына выглядит немного испуганно - тут Огай испытал некое замешательство - и, втягивая нос, он чувствует нотки гнева в чужом запахе. Мори больше не сомневается насчёт пассии своего сына, раз тот так искренне за него переживает. - Чуя-кун, - он подходит, укладывая руку на блондинистую макушку дочери и слегка взъершивает её волосы, слыша в ответ на это "Ну па-а-апа!" - Осаму в норме и помнит лица тех, кто на него напал. - он улыбается дочери, а запах его источает кровожадность и угрозу. Элис явно не чувствует чужие запахи, понимает Чуя, иначе бы бежала очень и очень далеко от своего отца сейчас. - Сейчас ему нужно отдохнуть, а после мы составим фоторобот. - поднимая дочь на руки вместе с куклой, он проходит за кресло - Если хочешь навестить его, то эта милая леди тебя проводит. - он указал в сторону напряжённой беты. Конечно, как тут не напрячься, когда два сильных и злых альфы находятся в одном кабинете, а её просят прийти. Наверняка это стрёмно. В организации Чуи были только альфы, не считая их пар и детей, которые также входили в семью и ей же опекались, а что в остальных семьях, с которыми они сотрудничают, - их совершенно не касается, потому что тут у каждого свои законы и запреты и совпадают лишь немногие из них, основные. Чуя кивнул, пытаясь успокоить свою сущность и направился к бете, обращаясь к той. - Я буду благодарен, если вы окажете мне услугу и проводите к моему жениху. - Накахара говорит вежливо, потому что нельзя грубить никому в чужом клане - это элементарное правило их семьи, потому что этот "кто-то" может занимать любое место в иерархии - когда у тебя отношения напрямую с боссом этой самой организации, то он может прислать кого угодно. Взять в пример того же Дазая - правая рука Мори, а ведь только ему Чуя доверяет и только его он готов слушать, а значит именно он бы сопровождал Накахару в случае, если, допустим, пришлось бы показать "достопримечательности" главного здания. Хотя тут и от Осаму зависит - он ведь тот ещё упёртый баран и если не хочет, то не хочет и всё тут, хоть ты убейся. От мыслей его отвлекла бета, обратившаяся к нему - задумавшись, Чуя и не заметил, как они прошли до "подвала" - как он и предполагал, тут находилась подпольная больница. - Накахара Чуя-сама, - она поклонилась, открывая ему дверь - Я буду ждать вас снаружи и проведу обратно, когда вам понадобится. Вас это устроит? - Да. - Накахара проходит в палату и тихо рычит от вида бледного Осаму с парой капельниц и приборов, а после вздыхает и пытается успокоиться, потому что организм альфы может негативно отреагировать на ярость в запахе другого альфы. Накахара садится в кресло рядом с кроватью и берёт чужую руку в свою, поглаживая тыльную сторону ладони, а после наклоняется и целует костяшки. Чуя поднимает голову, потому что его руку чуть сжали в ответ. - Осаму... - Чуя встаёт с кресла и наклоняется к чужому лицу, чтобы стукнуть альфу лбом и услышать хриплый-хриплый смех в ответ на это действие - Тебе не больно? - он целует веки и скулы, а после проводит носом за ухом, чуть кусая хрящик. Дазай под ним тихо стонет, на что наследник семьи Накахара лишь одобрительно фыркнул. - Чуя!... - Осаму не отталкивает, лишь смеётся и тихо охает при прикосновении к чувствительным местам - Эй, я всё ещё не твой муж и, вообще-то, ранен... - он улыбается на ворчание у шеи, а лёгкий укус заставляет его смешно ойкнуть. Дазай чуть сгибает руку, чтобы зарыться пальцами в рыжую шевелюру... - Ай-ай-ай... - и морщится, потому что катетер болью отдаётся в руке. Чуя тут же отстраняется, чувствуя резкую смену настроения, а после снова сгибается, оставляя лёгкий поцелуй на сгибе локтя, от чего Осаму, тихо посмеиваясь, приговаривает: - У собачки боли, у кошки боли, а у меня не боли? - Чуя рад, что ему легче от одного его присутствия. - Верно. - Накахара усмехается совершенно беззлобно и целует Дазая в нос - Учти, что фамилию ты возьмёшь мою. - наследник Токийской группировки морщится - Твоё имя крайне известно и ассоциируется с кровожадностью. Я не хочу, чтобы на великого и ужасного Дазая Осаму напали. Особенно когда ты понесёшь от меня. - Осаму улыбнулся, с прищуром и явным интересом поглядывая на Чую. - Сначала одержи верх, умник. Не будь так уверен, что именно я понесу. - и смеются оба, хотя в глазах танцует огонёк соперничества.***
Осаму шёл на поправку достаточно... Быстро. Чуя спал с ним в одной палате, а спустя неделю и в одной кровати, потому что тот как-то раз, кажется, даже плакал и боротал что-то во сне - Накахара просто не смог себе в этом отказать. На полное выздоровление ушло около семнадцати дней. Честно, Накахара поражён. Однако, теперь, в общем-то, не удивительно, что тот до сих пор жив, несмотря на огромное количество попыток уйти из жизни. Он просто слишком живучий. - Осаму. - названный поворачивается, немного отвлекаясь от застёгивания рубашки, всё внимание обращая на рыжеволосого - его только-только выписали из этой недо(хотя почему "недо" - здесь определённо лучше, чем в обычной)-ненедо-больницы и собираются они вместе - В общем... Повернись. - он прокашлялся несколько раз в кулак, подходя ближе, но не настолько, чтобы разница в росте казалась партнёру слишком заметной и неуместной, дожидаясь, пока шатен полностью повернётся - Этого не получалось сделать как обычно, хотя и было в планах... В общем, - Накахара снова слегка прокашлялся, потому что собственный голос показался ему слишком хриплым и неразборчивым, а затем опустился перед бинтованным, словно мумия, парнем на одно колено и вытащил нежно-голубую с белыми разводами, бархатистую коробочку, раскрывая и протягивая в руке в сторону Дазая (пока что). Осаму густо краснеет, честно, сам не понимая почему эта ситуация кажется ему такой интимной. Не в силах что-либо сказать, он стоит, словно громом поражённый, но в хорошем смысле - если такого нет, то он только что появился. Дазай тихо, хрипло, сипло и как-то пискляво, словно омежка какая-то, говорит "да", ожидая удивления такому своему тону голосу, но получая лишь взгляд нежно(во всех смыслах)-голубых глаз и хитрую улыбку. Накахара быстро поднимается с колена, вставая ровно и, не смотря на рост, Осаму кажется, что тот стал выше него самого - тот словно светится и этот свет увеличивает его головы на три, если не больше. Чуя стоит на одном месте совсем недолго, подходит ближе, почти вплотную и, притянув тонкую руку к себе, сначала целует тыльную часть ладони*, а затем надевает на тонкий, безымянный палец левой руки** кольцо, - откуда Накахара знает любимые материалы Дазая - остаётся только гадать - а затем, нажимая на затылок сильной рукой, заставляя склонится, глубоко целует, заставляя простонать и зажмурить блаженно глаза - поцелуй вышел жаркий, страстный и долгий - всё как нужно. Стоит Чуе отпустить и Осаму прикрывает левой рукой рот, потому что на лице сияет яркая, глупая и слишком счастливая улыбка - Чуя лишь улыбается наблюдая, как небольшие камни сияют в холодном свете больничного освещения и как идеально кольцо выглядит на смущённом Дазае, в не до конца застёгнутой рубашке. Сексуально - не подумал бы Накахара в день их знакомства, но не сейчас. Сейчас весь Дазай, со всеми его шрамами, да даже не будь у того руки или ноги, кажется ему нежным и сексуальным, настолько, что если кто-то ещё в сторону брюнета посмотрит, то Чуя точно отрежет голову этому человеку - зачем она, когда тот не умеет думать? В случае с Осаму всё усложняется тем, что он альфа, а значит под удар идут и омеги и принципы рыжеволосого.***
Рыжеволосый альфа смотрит перед собой, тихо вдыхая и выдыхая, сжимая в руке руку другого альфы. Священник перед ними - член портовой Мафии и, наверное, это должно быть странно, но плевать. - Согласны ли вы, Накахара Чуя, любить, хранить и оберегать, защищать и строить ваш семейный очаг, поддерживать во всем своего мужа, быть ему надёжной опорой и непробиваемой стеной от злого умысла, взять в законные мужья Дазая Осаму? - спрашивает бородатый, седой старичок, легко, без тени негативных эмоций, более низкого мужчину и Чуя, кажется, делает самый осознанный и верный за всю свою жизнь выбор. - Да. - без тени сомнения звучит ответ. Ладонь другого, более высокого альфы, сжимает сильнее, на лице Дазая видится лёгкая, смущённая улыбка, за которую наследник самой сильной токийской преступной группировки готов отдать всё. - Согласны ли вы, Осаму Дазай, любить и быть любимым, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, через огонь и воду, до конца времен, взять в законные мужья Накахару Чую? - звучит несколько иная, но с тем же смыслом вопрос. - Да. - громко и чётко, с лёгким придыханием звучит искренний ответ. - В знак верности данным друг другу клятвам, можете обменяться кольцами. - с улыбкой объявляет священник и к ним подходит Акутагава, в руках которого находится бархатистая коробочка с золотыми кольцами. Накахара берёт оба, одно передавая Дазаю и, ласково обхватив ладонь того вновь, надевает на безымянный палец левой руки кольцо. Следом Дазай проделывает то же самое с Чуей и они уже, кажется, не могут отвести друг от друга взгляда, словно завороженные. - Властью данной мне, объявляю вас мужем и мужем. Можете скрепить ваш союз поцелуем. Рыжеволосый усмехается, надавив одной рукой на плечи брюнета и наклоняя к себе, жадно целуя, второй же обхватывая чужую руку. На заднем фоне слышатся аплодисменты и, кажется отсчёт. Спустя минуту Дазай задыхается, а Чуя не прекращает, кажется, окончательно утвердив положение "мужа" перед всеми гостями. Мори усмехается, как и Коё по другую сторону, а Элис и Кёка - младшие сёстры виновников торжества, - тихонько хихикают. Им ужасно хочется понянчить будущего малыша Накахару-Дазая. Кажется, сдержанная девочка с тёмными волосами и гиперактивный блондинистый ураган нашли общий язык, чего, к счастью, не заметили новоиспечённые мужья - их бы определённо охватил ужас от такого дуэта.***
Накахара тихими шагами по кафелю подходит к брюнету, сидящему в кресле-качалке и читающему какую-то книгу. Часть его тела укрыта тонким пледом, но всё-равно можно заметить немалых размеров живот, очень ощутимо выпирающий на таком большом сроке - восемь месяцев. Почти девять, только восемь. Рыжеволосый осторожно обнимает младшего за плечи, совсем немного опираясь на того, мягко целуя в макушку. Дазай тут же откладывает книгу на рядом стоящий столик и наклоняет голову назад, поднимая свободную теперь руку, чтобы зарыться пятернёй в мягкие, длинные волосы. Во время беременности почему-то безумно хотелось трогать именно рыжие локоны, - нет, весь остальной Чуя также казался невероятно красивым и привлекательным, но вот конкретно волосы... Трогать их - словно глоток свежего воздуха после пожара, хотя те и сами цветом точно пожар. Дазай тихо смеётся своему странному примечанию и старший мужчина, кажется, дуется. - Чего ты смеёшься?... - Осаму успокаивающе гладит, чмокая мужа в губы. - Ничего такого. Просто у тебя волосы, словно огонь или закат... Как думаешь, какого цвета будут её волосы? - задорно интересуется беременный альфа, погладив второй рукой живот, который незамедлительно пнули изнутри, заставляя сощурить опасно глаза и сжать чужие волосы, - Ой... Чуя тоже морщится, тут же протягивая руку к крупному животу, успокаивающе поглаживая. Он ощущает этого ребёнка и это, чёрт возьми, невероятно возбуждает альфу в нём. Они практически не отходили друг от друга весь срок, пока не запретили слишком близкий контакт - всё другое, однако, продолжало идти в ход, хоть и реже обычного. Альфа внутри также требовал оберегать носителя его дитя от других альф - тут возникали редкие конфликты, потому что поначалу сущность реагировала на чужую, не менее доминантную, да настолько ярко, что на первых двух сроках, в противовес желаниям людей, несколько раз пришлось разъехаться - тянули до последнего, но становилось просто жутко. А потом заплясали гормоны. Потребовался постоянный секс и альфы, буквально, "притёрлись" друг к другу, что не могло не радовать. - Она такая активная, просто писец. - Жалуется Накахара-Дазай, фыркнув, но улыбаться продолжая, с замиранием сердца наблюдая за чужими действиями. Чуя далеко не в первый раз лапает его живот, но каждый раз что-то внутри переворачивается, заставляя следить. Это какой-то новый уровень понятия "счастье" - словно двойное счастье, что, вообще-то, не исключено. Может он действительно чувствует и счастье их девочки? Ну, знаете, он ей питательные вещества через пуповину, а она ему такую приятную эмоцию в ответ? Хочется смеяться, но младший альфа сдерживается. Противится прерывать такой момент. - Рвётся наружу? - а вот старший себе в улыбке и тихом смешке не отказывает - от него это всегда звучит по-разному, сейчас, например, по-доброму, нежно. Сам Дазай так не умеет. У него всегда получается как-то зловеще, с нотками истеричности, словно он убил кого-то после того, как этот "кто-то" убил всю его семью. Жутко. Альфе и самому иногда жутко это слышать, но Чёрт с ним. - Она тебе какой-то чужой, что-ли? "Рвётся"... Хотя, наверное, не стоит исключать такую возможность... - смех всё-же звучит, на что Чуя отвечает поцелуем в щёку. Смех напрягает, но зато Накахара - который теперь тоже Накахара-Дазай, - научился различать улыбки мужа. Сейчас она счастливая. - Пусть хоть хищница, зато наша хищница. - Будем скармливать ей пальцы провинившихся? - О, если она захочет их попробовать, то я не побрезгую просто отрубить кому-то палец. - О, ты не дашь ей попробовать эту гадость, маленький злодей! - Конечно нет, пузатый шкаф. - Господи, хоть бы наша малышка не выросла таким же злобным гномом... - тяжко вздыхая, Осаму гладить живот сбоку. - Когда это ты ударился в христианство, Дазай? Ты меня пугаешь, не могла же беременность так тебя изменить? - также продолжая гладить живот сверху, продолжает старший. - О, с тобой и в Аллаха поверишь! - Неужели я обращаю язычников в веру? После смерти потребую с них процент. Всё, в итоге, обращается в тихий смех. Серьёзно воспринимать такие перепалки они давно перестали. Они слишком семья и слишком стары для серьёзных ссор.