У тебя найдется гусиный жир?

      Всадника поразило содержимое тумбочки Уокена — оно походило на небольшую, но весьма ёмкую сокровищницу или закрома домашнего извращенца-гурмана.       — Ого, я знаю, что это такое, — он извлек силиконовый страпон средних размеров, — этими штуками ублажают свои похотливые места падшие и духовно испорченные женщины. А ты разве живешь не один?       — А что ты об этом знаешь? Только они, по твоему, держат под кроватью такое?       — А кто еще? Добропорядочная леди это и щипцами для угля не возьмет, да и служанка тоже, если она не извращена… Ммм, я вовсе не хотел оскорбить…       — Успокойся, это моя штуковина.       Гессенец с новым интересом оглядел игрушку.       — Ты?..       — Да. А поскольку мы с тобой –как две стороны одной монеты, то большой беды не произойдет, если мы порадуем друг друга самым прекрасным в мире телесным способом.       — Что, прямо этим приспособлением?       — Зачем, если мы вдвоем? К тому же мне всегда нравилось чувствовать внутри не синтетику, а живую горячую плоть.       Крис снял брюки, обнажив сильные, рельефные ноги и задницу, упакованную в трусы старомодного покроя. Гэн тем временем озадаченно окинул его взглядом.       — У тебя найдется гусиный жир?       — Зачем он тебе? — оторопел Уокен.       — Смазать вход в твое прекрасное, хоть и немолодое, тело.       — Ты с ума сошел? Все-таки мы не в вашем каменном веке. У меня в квартире, кроме стайки шоколадных батончиков, живет еще и парочка флаконов смазки — они любят друг друга…       — Для любви в задней позе существуют специальные эссенции? — изумился гость из прошлого.       — Да, и, знаешь ли, это ведь можно делать как угодно, словно с женщиной. Гессенец был в предвкушении. Весело же тут им живется!       — Но я не в настроении для мощных активных игрищ, знаешь ли… Поэтому мы просто уляжемся рядышком на бочок, и все.       Так они и сделали. Легли, обнялись, поцеловались, затем всадник перевернул актера лицом от себя и чуть вздрочнул уже оживающий член, нежно и в то же время уверенно поглаживая и натягивая нежную, тонкую полупрозрачную кожицу.       — Твоя служанка тоже собирает и сшивает лоскутки? — свободной рукой Гэн потрогал одеяло.       — Нет, это обманка, как и многое в наши времена.       — Аа… Ну, ногу к пузику подтяни, — Гэн снова обхватил уже почти звенящий член рукой, придерживая его.       — Черт, горячо… Аах, как я люблю этот момент… Ну же, давай, хороший мой, сладкуша невообразимая!..       Мокрая головка ткнулась и, чуть сдавившись, упруго вошла в привычно расслабленную дырочку. Ладонь Гэна скользнула по нежным, сатиновым ребрам Криски и погладила твердую, как апельсиновая косточка, плоть сосочка. Сухие губы ласково чмокнули кожу между лопатками, заставив актера вздрогнуть и ахнуть.       Гэн осторожно толкнулся — ему еще было очень тесно в раскаленной пещерке партнера. Тесно до легкой боли. Наверняка и Крису было не только сладко, но и садняще, однако он был молодец, терпел, хороший такой…       — Я когда служанке ставлю сюда, визжит как порося…       — Бабы привыкли, что в их сопливые дырки целый камаз загнать можно…       — Что загнать?..       Гэн толкался все усерднее и усерднее. Он вышел на желанное, сладкое и одурительное плато, когда все мысли, чувства, желания и помыслы направлены только на утоление одного-единственного, древнейшего инстинкта…       — Телегу тт-такую… Больш-шшшую…       — Как тесно в тебе, сладкий…       — Ыых, сильнее… Аррр! Жжется! Жжется!       — ТЫ МОЙ!       — Я ТВОЯ ШЛЮУУ-УУХА!!!       Гэн несколько раз с силой, резко задвинул внутрь до предела, а потом вышел со звонким пошлым звуком, отдуваясь и ахая, и покрасневшая растянутая дырочка тут же выпустила наружу густую, вязкую жидкость, потекшую меж ягодиц на простыню. У самого Криса уже давно был забрызган живот.       — Ааах, как здорово, — актер перекатился на спинку, потянулся с хрустом, ласково погладил себя по маленьким, упругим сосочкам и заинтересованно покосился на низ собственного живота, — нет, все-таки с бабами куда преснее, и не сравнить.       — У вас в вашем столетии они хоть активничать могут да не скрывают своих стыдных желаний. А наши — или на спине колодой лежит, или уж раком шлюху по праздникам отъетишь, на душе и полегчает.       — Ну это да, не отнять.