Просто я.

Игла вошла в вену и пронзила меня легкой болью, заставив дернуться, но, несмотря на дискомфорт, меня больше волновала доза героина, получаемая через нее. Мы входили с ней в симбиотическую связь каждый раз и этот каждый чертов раз она становилась сильнее, поглощая меня. Нам очень тяжело разорвать нити, которыми я был захвачен на протяжении мучительного года. Я надавил на верхнюю часть плунжера и ожидал наплыв эйфории. Наркотик с быстрой скоростью расходился по моим сосудам и совершал свое предназначение. Мой исхудавший живот почувствовал теплую и приятную волну, расходившуюся затем по всему телу постепенно. Кровь была нашим верным транспортом. Я вытащил шприц и оперся головой о стоявшую позади стену, наслаждаясь поступающим удовольствием. Мой рот не покидала сухость во рту, но ее начало приглушать умиротворение: все вокруг приобретало мягкую поверхность и не имело привычных шероховатостей, мешая мне жить, все стало легче и свободнее. Я полностью раскрепостился и отдался спокойствию, которое героин презентовал мне. Мы вновь вместе.          Раньше я говорил, что не воспринимаю человека всерьез, если он находится под влиянием таких вещей, как алкоголь, наркотики, сигареты. Это не простая шалость, это - целостная зависимость, уничтожающая носителя. Он потенциально устойчив к манипуляциям, им можно владеть не стесняясь. Обыкновенный показатель его слабости. Теперь же я охвачен одним из страшных и опасных наркотиков, который является производным опиатов.    Погруженный пустоту я сидел в ванне, слушал поток горячей воды и смотрел на свои исхудавшие конечности. Когда меня настиг удобный уровень воды, я потянулся рукой до храмированного крана и взглянул на свое карикатурное изображение. На секунду, переключив внимание на задний фон, мне показалось, что на нем красуется похоронный венок. Учитывая мою жизнь на данный момент, я почти не удивился вылезающим при удобном случае страхам. Я ощущал, что героин разрушает меня, ощущал, что беспомощен перед самим собой. Очень жалко.    Я вдохнул максимум воздуха и проник в водное пространство. Мне было слишком хорошо, чтобы заканчивать. Даже нарастающий недостаток кислорода не мешал моему процессу. Я проделывал это каждый раз, пребывая в ванне и укалываясь кайфом. И мне несомненно нравилось отключаться от внешнего мира подобным образом. Моя голова была пуста, как белый листочек бумаги. В руке был карандаш, но действий — никаких. Когда время достигло привычной отметки в полторы минуты, мою грудь сдавливала необходимость в дыхании. Точно так же происходит с героином, я слаб.    Мое отражение в зеркале годом ранее было намного симпатичнее нынешнего положения. Впалые щеки, бледный цвет лица, поникший взгляд и исчезновение роскошных кудрей совсем не прельщают меня, стараюсь вовсе не смотреться, но наблюдать очередные ухудшения во внешнем виде весьма любопытно. Я мог придти к этому иным способом — помогали взгляды окружающих. Моя личность казалась им порочным детищем и я чувствовал их вечные взгляды. Отчасти это придавало некоторую власть, но эта власть была объективно неполноценна. Именно по этим причинам круг моих друзей резко сузился, а личная жизнь отошла на последний план. Однажды я влюбился в одну молоденькую девушку, которую встретил в обосранном подъезде городской пятиэтажки, где очевидно распространяли, использовали, хранили. Поклонялись божествам. Не самое удачное место встречи, но у нас была общая цель и, кажется, это смогло нас сблизить. Я начал усердно цепляться за шанс не быть одиноким, потому что эта мысль поглощала меня всевозможно. Я был новичком, а она сидела на этом вроде как полгода с лишним. Меня это не особо волновало, я просто понимал, что построить жизнь со здоровым человеком мне невозможно, ведь я чувствовал перепады настроения, как быстро менялись мои взгляды, как мне было похуй на некоторые вещи. Я не хотел, чтобы меня жалели и включали моего <<маленького ребенка>>. Мне сложно его успокоить, я начинаю укалываться чаще. Поэтому мысль о том, что мы можем помочь друг другу любовью засела в голове. Мне казалось, что мы сможем понять свои головы, окунуться в них. Она пробовала чем-то баловаться, просто упарывалась. Несмотря на ужасающий фон, ее внешность, манера речи и тело покорили меня. Под действием наркотиков она была еще прекраснее. Охваченный чувствами я посвящал ей себя: свои рассуждения на любую тему, свои переживания, свои планы на будущее, свою цель на жизнь. Как ни странно, мы все таки были похожи. Я хотел видеть ее каждый час, каждую минуту, поэтому мы не отрывались. Мне нравилось трогать ее мягкие брови, гладить волосы, смотреть в глаза, рассматривать неровности ее лица, считать родинки на теле. Я очень нуждался в ней. Она жила у меня. После разделения имущества между моими родителями и мной, я получил комнату недалеко от центра. Там было очень уютно, там я чувствовал себя собой, хотя уже и не хотелось ее наполнять, в ней жить.   Я пытался устроиться на работу и романтично обеспечивал нас дозой. И следуя за мной, она села на иглу. Да.. вместе пытались выйти из этого дерьма, но начавшаяся ломка разрывала нас, мы как голодные, как дикие искали способа. Было весьма бренно. И, конечно же, вернулись к исходному. Около трех месяцев назад она не застала лакомства и покинула меня. То, что сдерживало не долбить сильнее, то, что мотивировало просто ушло. После этого я осознал, как это превращает меня в животное, как люди поддаются такому говну, что они теряют, как они теряются в этом. Это как целая другая галактика. Мы просто сбежали из Млечного Пути. Меня снова настигало состояние опустошения, боли, желания снова попробовать. Сейчас я попробую, посижу немного... и будет лучше, начну что-то делать, пойду работать, буду решать свои внутренние проблемы, найду себя. Всегда так было. Страшная тьма все это время посещала меня. Мысли о бессмысленности существования, о лучшей жизни. О вечном. О бытие и небытие. О ней, которая до сих пор не показывалась. И я так и не понял, почему так произошло. Почему все так было <<на волоске>>.. Некоторые наши общие знакомые с моей возлюбленной говорили, что она уже передознулась. Или вовсе уехала. Так как я вообще не понимал, что происходит, я укрепил связи с наркотиками. Они будто согревали меня в тяжелые дни. Конечно, все это было так банально - судьба свела меня с ними, помогла встретить любовь и потерять ее.   Мои родители. Они знают, во что я превратился и чем я вообще занимаюсь. Я жил с матерью в тот момент, когда еще только начал баловаться гашиком, прятал бутылки под угловой диван в комнате. Периодически менял их и просил не входить в комнату, пока не докурю сигаретку. Уверял в том, что было очень неловко курить в их присутствии и распространять дым по квартире, даже несмотря на то, что они сами с молодости сидели на этих бессмысленных сигаретах. И все сваливал на младшую четырехлетнюю сестру - мол, это мешает ей в первую очередь. В общем, все было довольно культурно, я не начинал с падосов и подвалов, не особо прятался в свои шестнадцать с лишним. Все потому, что был тривиально обделен вниманием и, видимо, таким образом хотел показать маме, что хочу забраться к ней на ручки и получить определенное количество любви. Не совсем понимаю свою мать в плане второго ребенка, ведь в ее случае это совершенно... лишнее. Но у меня уже не было сил справляться с такой ответственностью, которую в общем-то зачал не я, да и не инициировал тот страстный процесс.  Во время моего пути к станции я остановился за мелким магазинчиком, чтобы прикурить свои любимые "Winston". Обычно я делал это под какую-нибудь охуенную песню из темного джаза, чтобы сделать момент символичнее, чтобы придать ему больше приятных ощущений. Но сейчас я наслаждался только простой музыкой из магазина и шумом машин. Ко мне медленными и аккуратными шагами подкрадывался рыжий кот, совсем худой и потрепанный. Я наклонился к нему, дабы почесать за ушком. Своим мяуканьем он вызвал жалость, которая напомнила мне себя.  -- Приятель, я и сам как бездомный кот.   В те пятнадцать мое половое созревание почти достигало пика: я не мог контролировать свои вплески, не мог контролировать свое безделье, когда мне безумно хотелось от него избавиться, я романтизировал курение, алкогольные напитки, хоть и осуждал себя поначалу. Мне всегда как будто было трудно, что-то давило изнутри и только единственная вещь помогала мне - резкая мотивация, появляющаяся во время курения, принятия ванны, простого просмотра фильма, непонятно чего. Мои ощущения возвышались словно профессиональные альпинисты в сильный жгучий мороз на гору, я чувствовал апогей. Подобное возникало только во время мастурбации, но длилось короче и не давало нужного эффекта. К слову, этим я занимался часто, иногда с кем попало. Да, для своих соплявых лет (мне уже стало шестнадцать) я выглядел очень зрело, возмужал чуть раньше, чем все другие. Мне это безумно нравилось и одно время я очень себя любил, прыщи не выскакивали в ненужный момент, а если и появлялись, я встречал их трепетной любовью и каждого пытался назвать, если было меньше пяти, а то так сбивался и попросту забывал. Все зарились на мои кудряшки, любили теребить их, а потом тупо залипали в телефоне. Меня это сначало никак не трогало, но стало скучно и как-то устал на это глазеть. посему время пребывания с человеком, с которым у меня был только секс, резко сократилось. Я больше отдавал предпочтение тому, чтобы лучше узнать себя и свое тело, понять наконец что меня безумно возбуждает, влечет, на чей запах я бегу со слюнями на мордочке. Это к тому, чтобы никто не удивлялся, почему я занимался этими свободными и грязными отношениями, непринятыми в нашем традиционном и узком обществе. Мне нравились всегда только женщины, хотя пробовал внимание парней. Мне не особо зашло, остановился на этом. Нравились их груди, маленькие и большие, не совсем одинаковой формы и идеальные. Нравились животы и глаза, вообще черты лица (ну да, немного банально). И как они пахнут - это не обязательно должен быть дорогой парфюм, просто их запах; ну, не до немытых подмышек, конечно, хотя и это нравилось, если девушка немного вспотела. Вот такие странности. Не люблю обозначать это странностями, потому что твердо убежден в том, что подобных мне ходят тысячами на улице и просто прячут свои вкусы из-за каких-то стереотипов, никому ненужных формальностей и мнимого уважения.    Я встречал ее в компании своих друзей, нас было совсем немного. И меня знакомили другие подружки. Мы обычно тусили у кого-то на квартире, родители уезжали и оставляли домик на ответственного сынишку. Мы курили, пили, снова был гаш. Уровень доверия зашкаливал, так что мы ебались прямо в соседней комнате или в туалете. На счет звуков не уверен, некоторые просто стеснялись немного, но в остальном было чудесно. Я вцеплялся ей в шею, ждал, пока она разрешит мне дотронуться ее ниже. Никогда не нравилось насилие над кем-то, поэтому было несколько случаев, когда мы просто могли закончить в начале и разойтись, не только я избирал. Начинал забираться в фуболку, расстегивал лифчик, трогал застывшие от стыда соски, облизывал их. Очень красивые, всегда такие разные. Слышал наплывающие стоны и чувствовал, как эта нежная грудь очень аккуратно и громко дышит.  -- Продолжать? -- Акх.. Да-да. Ты такой красивый - обычно следовало мне в ответ.  Не знаю, при чем тут красота, но я продолжал. Она сама сняла с себя джинсы и трусики. Я уже был готов, но мне уж больно нравился процесс прелюдии, который не мог длиться вечно. От него зависело, насколько хорош будет секс. Я гладил ее влажную дырочку, сувал два пальца внутрь.. шел к клитору, который вот-вот, казалось, взорвется. Иногда я возбуждался просто от возбуждения девушек, от того, как их тела прямо кипят под моим воздействием. Через познание своего тела, я понимал, как принести удовольствие, и это было великолепно. Она дышала уже активнее, трогала мой вставший член и лезла на него. Миссионерская поза казалась мне скучноватой, поэтому уже через год я решил пробовать другое и нашел себя во всякой грубости, я мог управлять телами. Мои крепкие руки схватили ее за талию и грубо наклонили вниз, поставив раком. Я водил своим достаточно большим членом по ее промежности и облизывал губы, потому что было очень сладко. Целовал ее спину, задницу, ноги. И я всунул. Очень грубо. Но член проник в такое влажное влагалище довольно просто. Она чуть прикрикнула и начала сильно стонать. Наше соитие продолжалось около двадцати минут и мы оба кончили. Меня накрыла огромная волна кайфа, которая расплывалась от моего члена по всему телу; я вздрагивал и приятно дышал. Вот это да, секс чудесен.   На утро или на ночь того же дня я просыпался на разных поверхностях дома: на полу, диване, столе, в ванной, и чувствовал себя странно. У меня болела голова или крутило живот, или было все одновременно. Я чувствовал себя пусто, несмотря на то, что мне казалось, что мы охуенно тусим, веселимся, я провожу время в кругу близких мне людей и вещей, которые идеально дополняют мою жизнь. Это был отходняк от гашика. После него я всегда чувствую себя понуро, весь мир кажется мне хрупким. Ничего не хотелось, только какой-то милой норки, теплого одеяла и долгого, глубокого сна. Я уходил домой, не осознавая, какой сейчас день недели, сколько время; я не чувствовал погоды, всегда шел в своей любимой куртке фиолетового цвета, толтовке и побитых временем черных кроссовках "New Balance". Иногда я даже мог заблудиться, зайти не туда, повернуть не там. Меня стеснял вид полиции, потому что я все таки немного ссал за свою безопасность. Не знаю, вряд ли их большие пузики замечали мой странный взгляд на них. В общем-то, именно из-за этого все так и складывалось с преступностью в моем районе. Все неудачно.