Одно из тысяч.

Очень темно. В глазах с каждой минутой все больше мелькающих звёздочек и кажется, что Тянь вот-вот потеряет сознание. Вот же — его дом, сделай пару шагов, потычь на кнопки домофона, ласково ответив «малыш Мо, открывай» на его, как всегда, грубое и сухое «кто», но, наверное, не такое сухое, как горло Тяня. На шестом этаже тёплым желтым светом горит окно, в котором видно бешено несущегося из угла в угол рыжего. Убирается перед его приходом. — Какой он всё-таки милый, — хрипло посмеялся Тянь, слабо улыбнувшись. Сигарета все никак не кончалась, что было довольно странно. Обычно после трёх-четырёх затяжек чувствовался странный запах гари — это горел фильтр. Перед глазами прыгает огонёк, и Тянь берет сигарету поудобней, чтобы покрутить ее, размазать по воздуху сизой струйкой отравленного дыма. Он обещал себе: «Всего одна и иду. Нельзя опаздывать». Но почему-то не хочется торопиться. Спину приятно холодит кирпичная стена старого дома. Эти постройки не похожи на дом Тяня. Там грубо, там — сочетание стекла и металла. А тут веет уютом и теплом, тут — приятные, немного потрескавшиеся кирпичи, которые сквозь одежду чувствуются, люди, выходящие на балкон покурить, коты, ползущие по деревьям, захотят — через открытое окно залезут в дом и найдут себе хозяина. И Тянь с чего-то думает, что так оно и будет. Тут что-то родное. Тут он. Тянь заваливается в дом рыжего с одной из его самых милейших улыбок. На пороге его встретила женщина. Хоть Тянь и понимал, что это Мама рыжего, но ему в это не верилось. Она была очень лучезарной и веселой, как только открыла дверь, начала улыбаться и приветливо сжимать его руку в своих: — Давно я не видела друзей ГуаньШаня. Наконец-то у него появились приятели. Ещё и такие красивые, — она аккуратно провела по плечу Тяня и ехидно подмигнула. Тянь еле слышал, что она мило щебетала ему. Его внимание полностью сконцентрировалось на этих тёплых ладонях. В них было что-то милое и в то же время душераздирающее. У Тяня в груди больно укололо. Он смотрел на эту женщину самыми грустными и удивленными глазами, пустив небольшую улыбку. А потом послышались тяжелые резкие шаги и грубый, измученный вечными криками и руганью голос, исходящий, кажется, из самых глубин души. — Мам, — мурашками по коже от разницы в голосах, — хватит, прошу тебя. — Конечно-конечно, дорогой. Иди пока налей чаю. Рыжий лениво потащился на кухню, понимая, что между этими двумя будет какой-то разговор. И ему это явно не нравится, потому что он кидает на Тяня быстрый свирепый взгляд: только попробуй взболтнуть не того... Тянь смотрел ему вслед, пока из длинного коридора не скрылся этот до боли знакомый силуэт. — Можешь называть меня Джия. — Да.. — растерянно на выдохе — конечно. Спасибо Вам, что пригласили меня. Я очень рад. — Что ты, — она тихо засмеялась, прикрывая лицо рукой, — я очень счастлива знать, что у моего сына появилась компания. — Ну, знаете, — Тянь опустил голову, устало проведя по лбу пальцами, будто массажируя мозг: ну же! Работай уже! — это было трудно. Ваш сын очень не общительный человек. — Да. Я знаю. Поэтому хочу попросить тебя.. — Она вдруг резко замолчала. Что-то заставило ее быстро устремить взгляд куда-то в пол. — Позаботься о ГуаньШане. Он силён духом, но очень одинок. Каждый день я вижу, как он мучается. Не прошу многого — просто будь рядом с ним. Тянь видел перед собой невысокую женщину с каштановыми прядями, между которыми проглядывались гордые седые волосы. Он видел женщину, крепко сжимающую его руки в своих, будто она держится, чтобы не упасть. Тянь не мог раскрыть рта. Он, кажется, даже перестал дышать. Понимающе кивнуть — вот все, на что его хватило. ** ** ** — Мальчики, я ухожу. — Ты уверена, что не хочешь остаться? Тянь, тем более, уже собирался домой. — Как? — она удивленно вскинула брови, переводя взгляд с рыжего на Тяня и вглядываясь потом в темноту окна, в котором было видно отражение недовольного рыжего. — Тянь, куда ты пойдёшь на ночь глядя? Оставайся у нас! Тянь краем глаза видел Шаня. Он просто не мог упустить такой возможности, поэтому усмехнулся, выстраивая план действий. — Нет, простите. Не могу. Мне неудобно, не хочу Вас беспокоить. Он отчетливо слышал, как рыжий с облегчением выдохнул. «Не спеши, малыш Мо», — думает Тянь, выжидая. Когда же Джия скажет ту самую фразу? — Нет, ты остаёшься у нас. И это не обсуждается. — Мам.. — Шань! Он резко замолчал. — Хорошо. Рыжий зашагал к матери. Проходя мимо Тяня, он несильно задел его плечом, конечно же, специально. Он мило прощался с мамой, будто забыв о всей своей брутальности и важности, забыл о своей злой маске. Он поцеловал её в щеку и заключил в свои объятья, как в тяжелые железные кандалы, которые ничем не сломаешь, и от этого у Тяня появилось какое-то отвратительное чувство в желудке, сердце будто замерло. Он ревновал рыжего к его же матери, вот же идиотизм. Но, наверное, это естественно, когда он не может этого сделать: не может даже руку на плечи уложить, увернувшись потом от свирепого кулака, а тут и руки, обвивающие тело и прижимающие к себе ближе, и голова, лежащая на плече, тёплое дыхание на шее... У Тяня пробежали мурашки, словно он сам это чувствовал. И он подумал, что этим вечером он особенно чувствителен. В стенах дома Шаня Тянь слаб и уязвим. Тут все мягко и нежно, семейно — это все так для него незнакомо и неизведанно, что становится то ли грустно, то ли неудобно и очень смущает. Наконец, Джия ушла. — Все, вали отсюда, — резко рыкнул рыжий, закрыв дверь. — Только немного подожди, пока мама уйдёт подальше, чтоб не видела. — Ну что же ты, выгоняешь меня? — Я тебя весь вечер терпел. И улыбку твою клоунскую, так что на хуй иди отсюда. Рыжий как всегда тактичен. — Я обещал твоей маме. — Она не видит. — Я не хочу уходить. Он не смог ничего ответить. Воздуха стало невыносимо мало, Тянь задыхался, пока думал: «Зачем ты это сказал?! Просто зачем???». Однако, сколько бы он себя не упрекал, это подействовало на рыжего — его светлая кожа покраснела, он растерялся, как будто пытался поймать в голове какую-то мысль, но не мог. — Хуй с тобой, — сказал он в конце концов. — Сиди только тихо, не мешайся. — Спасибо, малыш Мо, ты такой добрый. — Завались, — со средним пальцем и через спину. Очень мило. ** ** ** Прошло около получаса. Рыжий, развалившись на кровати, утонул в телефоне и не реагирует на Тяня. Как бы он не «кашлял», чтобы хоть как-то обратить на себя его взор, но получал только: — Болеешь — возьми себя и выйди из дома, не заражай меня. «Что ж ты такой недогадливый». Хэ сидит на стуле у его стола. Там, естественно, бардак. Среди школьных тетрадей и учебников, выделяется журнал. Кажется, по... Нет, стоп. Журнал по астрологии? У рыжего? «Бывает..», — подумал Тянь улыбнувшись. Вот же он. Совсем рядом, протяни только руку, но в то же время он очень далеко. Настолько, что даже если пуститься в бег, пока обувь не разойдётся по швам — не догонишь. Рыжий холодный, жестокий, злой. Но Тянь почему-то уверен, что это только его маска, которую он усердно носит, не снимая. «Из Тяня бы вышел неплохой актёр», — так говорили люди, когда видели, как мастерски он скрывает свои настоящие чувства, выставляя напоказ лишь то, что от него хотели. Какой тут к черту актёр? Он никогда не реагировал на такие комплименты, потому что считал себя лжецом. И сейчас при одном только взгляде на рыжего в его груди теснится тысяча разных чувств, которые он не может контролировать. А, может, пора перестать врать? — Рыжий, — Тянь закидывает ногу на ногу и склоняет голову, притягивая это слово максимально жалостно, почти взвыв, как самый болезненно подстреленный пёс, — ну поговори же со мной. — Нет. — Знаешь.. я тут задумался, — он медленно встал со стула и подошёл к окну, сложив у груди руки, — я часто задумывался о том, знаю ли я, что такое семья. И сегодня понял, что нет. — Поздравляю, — рыжий даже не оторвался от телефона. — Мне похуй. — Тебе повезло с мамой. — Я знаю. Рыжий ещё никогда так сильно не нервничал. Ебучий боже, почему его сердце так часто стучит, а тело дрожит до боли в груди, будто рёбра впиваются в мышцы, разрывая их? Почему Тянь сидит тут, а не идёт себе спокойно домой? Рыжий незаметно поднял глаза, чтобы удостовериться, что Тянь этого не видит. Он стоит спиной к нему. Смотрит в окно. Смотрит пристально, слышно, как глубоко дышит. Само спокойствие. Обстановка достаточно напряжённая. Тянь слишком громко молчит, будто он кричит и зовёт, но рыжий не уверен. Ни в себе, ни в нем, поэтому просто разблокировал телефон и сделал вид, что очень занят. Весь вечер рыжий видел в глазах Тяня незнакомое ему выражение. Что-то печальное, больное. Он смеялся и шутил, мило болтая с Джией, но вокруг него летало очень темное грозовое облако и.. Кровать скрипнула, под его весом прогнулся матрац — рыжий чувствовал это, но позже, чем Тянь вытянулся, выдергивая из рук телефон. — Эй! — Сразу же кричит рыжий и вскакивает, пытаясь вернуть пропажу. — Отдай, блять! — А вот не дам! Ты со мной не говоришь, только в него и смотришь! Тянь смеётся и несётся по комнате, вытягивая руку как можно выше, чтобы матерящийся во все горло рыжий до неё не дотянулся. Он очень близко. Янтарные глаза в пяти сантиметрах от его серых. И Тяня переклинило. В голове что-то сильно щелкнуло или ударило молотком со всей силы. Все, пиздец. Он опустил улыбку, просто смотря на него, рассматривая его озлобленное лицо, стараясь просто запомнить все, каждую клетку кожи. — Отдай, заебал! Отвечаю, я не я буду, если прямо сейчас тебя не уебу! — Тише, — хриплым будничным голосом, — ты очень шумный. Рыжий заметно напрягся, сухо сглотнул, сморщившись то ли от недоумения, то ли от боли в горле, но всё-таки повторил: — Отдай телефон. — Ты смотришь только в него, — уже шепотом. Повторяет и повторяет. Так, чтобы пришлось вслушиваться, — я хочу, чтобы ты смотрел на меня. Рыжему, кажется, уже похуй на телефон, потому что когда Тянь опускает руку с мобильником, он просто продолжает пристально смотреть ему в глаза. Не двигается. Не дышит. Только дергается, когда Тянь делает шаг к нему. — Смотри на меня. только на меня.. Почему он просто стоит и не может пошевелиться? Забери уже своё и пусть дальше сидит тихо в углу. Но не получается, он будто парализован, а Тянь склоняет голову вправо, поддаваясь вперёд. — Обещай мне, что не ударишь. Тянь не уверен в себе. В мире. Во всей вселенной, но уверен, что он этого не сделает. Рыжий тёплый, его шея горит, затылок пылает огнём. Тянь чувствует это только что уложенной туда ладонью. Рыжий закрыл глаза так, будто ждёт.. нападения? Он помнит прошлый раз на школьной площадке. Тогда Тянь просто забрал у него уважение к себе. Тогда было грубо и без соглашения. Жёстко, на неравных условиях. Но тут все иначе. Тут он почти невесомо провозит подушечками пальцев вдоль позвоночника, от чего у рыжего мышцы судорогой сводит. Его рука останавливается на пояснице, притягивает к себе аккуратно, медленно. А Тяня трясёт. Он боится, что сделает что-то не так, хотя это далеко не первый раз. Он накрывает губы рыжего — тёплые, но сухие. Искусанные — мягко, аккуратно, чувствуя, как он вздрогнул всем телом. Тянь немного двинул губами, следя за реакцией, и, когда понял, что рыжий не сопротивляется, языком прошёлся по его губе. «Ответь же мне», — молит про себя. Он понимает, что готов стоять и ждать хоть вечность. Пытаться достучаться до него, добиться ответа. Хоть чего-то. Он прижимает его к себе чуть сильней, с каждым разом глубже толкаясь языком. И вздрагивает от ответа. Потому что рыжему сложно было даже столько выдержать. Потому что башню срывает основательно, накрывает плотным утренним туманом, заставляя за шею схватить, дернуть на себя, прижимаясь уже вплотную. Позволяя целовать жадно, кусая почти до крови. У Тяня стоит, рыжий точно знает это, бедром чувствуя твёрдость. И упускает секунду, в которой Тянь пятится задом в сторону кровати и садится, усаживая рыжего на колени. Это определенно точно пиздец. Но рыжему похуй. Он думает лишь о том, чтобы Тянь не останавливался, но тот, кажется и не собирается совсем: целует, не выпуская инициативу, гладит грудь, мышцы живота, которые тут же от напряжения дёргаться начинают, словно в судороге, задыхается в чужие губы, мычит, когда рыжий, движимый инстинктами и моментом, бёдрами раз за разом проезжается по члену. Похоже на сумасшествие. Но приятное. Настолько, что рыжий с громким и совершенно пошлым стоном запрокидывает голову, чувствуя губы Тяня на шее, а потом и зубы, оставившие глубокий укус. — Ты мне обещал.. — Тянь задыхается, пытается отдышаться, выдерживая паузу. В самое ухо горяченным шёпотом говорит, — обещал смотреть только на меня... — Тянь.. — рыжий не знает, что говорить. Он и не может, как тут, если губами каждый сантиметр челюсти изучает. Почти невесомо касается уголка глаз, щеки, кончика носа, уголка губ. — Ты.. — Ты обещал. Зачем нужны слова? Зачем, если можно просто крепко обвести руками и прижать к себе, зарываясь в шею. Давая немое согласие. Давая понять, что: да. Я обещаю. — Обещал...