Still loving it

Лондонские ночи всегда будут непредсказуемыми для меня. Час назад я сидела на террасе, глотая холодное пиво, а теперь я мерзну, даже прижавшись к горячему телу парня. Томас. Томас Паркер. Я отошла от спящего парня на два метра, что бы лучше вглядеться в черты его лица. Боже, как же он красив. Нет, это не парень с обложки Teen Vogue, которые обычно занимают парни вроде Зака Эфрона или Логана Лермана. Это даже не просто красивый певец. Его черты лица не совсем правильные, но для меня они идеальны. Каждый изъян, каждый изгиб: все. - Роксана? – Томас вскинул густыми бровями, привстав на локтях. Парень попытался привыкнуть к тусклому свету свечки, вызвав у меня улыбку на лице. Он так мило потирал заспанные глаза, что я просто не смогла сжать челюсть с такой силой, что бы сдержать улыбку. Шрам на его брови всегда напоминал мне о том, что это чудо еще и самый необузданный в мире ребенок. Внутри него живет что-то неописуемое. Он, словно зверь, лев, дикий. Он, словно торнадо, сносит все не своем пути, не оглядываясь, получая полнейшее удовольствие, словно наркоман, он новой порции кокаина. - Спи, - прошептала я, попытавшись сдержать ком в горле. Слезы подступали, глаза предательски заполнялись горячей пеленой. Все мутнело, так же, как и мое сознание. - Ты чего встала, родная, - шептал он, протягивая мне свою руку. Могла ли одна из вас представить, что этот самец, грубый хам и необузданный ребенок, может быть самым нежным и любящим человеком на свете? Пусть, хоть на пару часов, но он будет носить вас на руках, накручивая на палец локоны твоих волос, будет целовать тебя в висок или лоб, будет вдыхать запах твоих волос, закрывая глаза, что бы показать, как сильно он нуждается в твоем запахе. Кто-нибудь из вас хоть раз думал о том, какой Паркер на самом деле? Может ли этот безбашенный парень любить всем сердцем, дарить ласку? Полгода назад я, так же, как и любая из вас, сидела в концертном зале, ожидая саундчека, на который нас, неожиданно, впустили. Полились первые ноты, хриплый смех Томаса, заливистый смех Нейтана и первые строки Макса. Я вглядывалась в черты лица каждого из них, пытаясь запомнить их, потому что это, возможно, мое первое и последнее появление в Лондоне. Пытаясь услышать в их голосах что-то особенное, я поймала себя на мысли, что я влюбилась на долю секунды в этот бас Паркера, что уже оказался рядом с толпой из пятнадцати кричащих девушек. Парень что-то рьяно рассказывал, убрав микрофон в задний карман своих брюк. Я долго смотрела на эту картину со стороны. Легкая щетина; несколько шрамов на лице, что только украшали его; сломанный когда-то нос, придающий ему некую изюминку; пухлые, розовые губы; умопомрачительная улыбка и глаза, глаза цвета темного кофе, которое так быстро растопило мое сердце. Я смотрела на то, как искренне он улыбается девушке, что вручила ему некий подарок. «Клыки» - пронеслось в моем сознании. Вот почему его улыбка заставляла меня терять рассудок и смотреть на него, словно завороженная. Теперь, спустя полгода, я стою рядом с ним, вглядываясь в любимые черты лица. Все в нем идеально. Просто идеально. Бог создает таких людей для каждого на земле, я уверена. Для каждого, в каком-то уголке земли есть человек, идеал. Я с болью вдохнула, смахнув слезу, пока Паркер пытался понять, в чем дело. - Родной, ложись давай, - прохрипел он, протягивая руку. Я коснулась подушечками пальцев чуть грубоватой кожи его ладони. Мурашки пробежались по моему телу. Я вздрогнула, сделав шаг на встречу ему. Его запах, запах родного, мужского тела, будоражил мое сознание. Я жадно дышала им, пытаясь заполнить свои легкие до отказа на ближайшие годы, но это невозможно… - Томас, - прошептала я, когда он сплел наши пальцы, небрежно зевнув. - Мм, - он промычал, проваливаясь в сон. - Я люблю тебя, - мой голос сорвался. Я тукнулась в его волосы носом, чтобы не расплакаться. - Я безумно тебя люблю, девочка моя. Спи давай, засранка, - улыбнувшись, проговорил он. Я почувствовала его равномерное дыхание на своей щеке. Уснул. Две минуты, и он уснул, словно маленький ребенок. Кажется, этот парень молчит и не ерничает только во сне. Я медленно поднялась с постели, подставив под руку парня подушку, потому что он неприятно нахмурил брови от ощущения пустоты. Я с болью посмотрела на него. Слезы тихо катились по моим щекам. Такой боли я никогда прежде не испытывала. Даже синяки, оставленные хэйтерами два дня назад, не вызывали такой боли. «Томас, ты должен оставить ее. Через неделю мы улетаем в Америку. На кону твоя репутация, она у тебя и так НИЖЕ ПЛИНТУСА. Ты, либо бросаешь Рокасану и летишь с нами, либо можешь оставаться в Лондоне…» - слова продюсера не выходили из моей головы уже второй день. Я встала у шкафа, обсматривая собственные вещи. Практически весь мой гардероб был подарен Томасом, поэтому брать что-то с собой, означало – забрать частичку Паркера с собой, в Ливерпуль. Я тяжело выдохнула, потянувшись на носочка за сумкой. Томас даже не стал собирать вещей. Я не знаю, что может подумать сейчас кто-то обо мне. Как я могу просто так уйти от него? А разве стоит мимолетный роман, который, возможно, через пару лет даст трещину, карьеры, к которой он упорно шел уже пять лет? Разве стоит девятнадцатилетняя девушка славы, денег, признания? Музыка – это смысл его жизни, а я не могу отнять этого у него, потому что люблю. Люблю, как в жизни никто его не полюбит. Я люблю его всего. Каждую клеточку его тела, каждый его вздох, каждое его слово… *** «Мой родной, любимый хулиган. Я так тебя люблю, ты ведь знаешь? Всего тебя люблю. Каждое твое действие, даже твои ошибки и заносчивость. Я отдала тебе все, что было в моей жизни, я покинула ради тебя родной город, родных и друзей. Я жила тобой эти полгода и буду жить, клянусь. Я богом клянусь, ты останешься единственным для меня. Прошу, прости. Прости за такую боль, но я не стою карьеры. Любимый, просто помни то, как мы дышали друг другом. Всегда твоя, Роксана.» *** Я села на борт самолета. Моих глаз не покидали соленые, жгучие слезы. С силой сжав кулаки, я закусила нижнюю губу, дабы не закричать от боли, что переполняла меня. «Дамы и господа. Пожалуйста, пристегните ремни, мы взлетаем»- противный голос стюардессы заставил накатить новую волну боли. Я вскрикнула от невыносимого укола глубоко в сердце. Руки меня не слушались, уши заложило. Я сдавленно простонала от того, что творилось глубоко в моей душе. - Прощай Томас, - прошептала я, когда самолет медленно начал свой взлет…