Scandal

— «Хен»… Несмотря на то, что на часах уже почти два часа ночи, главный вокалист фт айлендов все равно звонит своему лучшему другу. И, что удивительно, тот отвечает. Не спал? Или проснулся специально, чтобы ответить на звонок? Вообще-то, ни для кого не секрет, что Вселенская Звезда всея Кореи никому не позволяет нарушать свой священный сон. Да и в принципе никогда не жертвует своим комфортом ради кого-либо. Ну, разве что ради Хангена и Кибома когда-то давно. А теперь вот… — «Что случилось, Хонки?» — сонным голосом интересуется Хичоль. — «Время-то видел?» — но без возмущений, разумеется, не так. — «Прости, пожалуйста», — голос младшего звучит слишком уж прерывисто, и дышит он как-то чересчур тяжело. — «Я просто»… — и все. Больше ничего не получается сказать. Тяжело вздохнув, Хичоль поднимается с кровати и, зажав телефон между плечом и ухом, начинает одеваться. Вообще-то, айдолам не стоит покидать дом ночью. Мало ли что может случиться. Хотя когда это этот парень поступал так, как нужно. Это же сам Ким Хичоль как никак. Ему в любом случае можно все после пятнадцати лет в мире шоу бизнеса. — «Так. Немедленно успокойся», — строго говорит Хичоль, накидывая на плечи куртку и хватая с тумбочки ключи. — «Я приеду минут через сорок. Дождись меня. И чтобы к тому моменту, как я приехал, ты успокоился и привел себя в порядок». — «Хен, просто поговори со мной», — заикаясь, бормочет Хонки. — «Пожалуйста». — «Послушай, я скоро приеду. Сходи пока что в душ и выпей чего-нибудь успокаивающего. Хорошо?» — «Хорошо», — выдавливает между всхлипами. — «Прости. Наверное, не стоит тебе приезжать. Завтра, вернее, уже сегодня у тебя наверняка полно дел», — кажется, Хонки понемногу приходит в себя. — «Извини. Я пойду. Спокойной ночи, Хен», — и отключается. — «Эй, подожди. Ли Хонки!» — несколько долгих секунд Хичоль просто смотрит на телефон, как на предателя. Вообще-то, вести себя подобным образом со Вселенской Звездой не позволяется никому. В любое другое время он бы тут же удалил номер наглеца. И уж точно не помчался бы среди ночи. Потому что такое поведение недопустимо ни коем образом. Но только не сейчас. Он не может позволить себе оставить Хонки в таком состоянии одного. Нет, разумеется, вокалист не один. У него же есть семья, друзья и, главное, братья из группы, которые всегда готовы поддержать. Только сейчас это мало помогает. По-хорошему этим самым одногруппникам самим нужна помощь. Поэтому… Только сейчас не об этом. Хичоль старше на семь лет и считает своей прямой обязанностью заботиться о своем тонсене. Особенно, после того, что произошло совсем недавно. Вообще-то, он очень хорошо понимает, почему Хонки в таком состоянии. Помнится, несколько лет назад… Впрочем, его ситуация сильно отличалась от этой. Ханген-то ушел из группы по собственному желанию. А вот «этот парень»… *** Обеспокоенный Хичоль умудряется добраться до общежития айлендов за тридцать две минуты. Фантастика, на самом деле. Это впервые с 2006 года, когда он позволяет себе превысить скорость, находясь за рулем. Да и вообще, это впервые за долгое время, когда он сам садится за руль. Хоть и до сих пор страшно, но просить менеджера забрать его как-то неудобно, поздно все-таки, а такси ждать — уже некогда. К счастью, навыки вождения по-прежнему неплохи. Даже очень. Аккуратно припарковавшись, Хичоль буквально бегом залетает в нужный подъезд. Правда все равно приходится подождать лифт. После старой травмы по лестнице бегать не вариант. В чужое общежитие он не стучится. Уже давно код знает. Единственный посторонний, между прочим. Кому-либо другому лидер запретил сообщать. Только Хичолю. Как раз вот для таких вот случаев. Как ни странно в общежитии царит полнейшая тишина. И темнота. Наскоро раздевшись, Хичоль проходит внутрь, направляясь сразу же в комнату своего любимого тонсена. Но его там, удивительно, не оказывается. Так. А вот это уже интересно. Куда это Хонки смылся? В том состоянии, в котором младший звонил, далеко уйти он не мог. Ну, если, конечно, не совсем придурок. Аккуратно заглянув в комнату макнэ-лайн, Дива супер джуниор замечает сидящих на кровати Сынхена и ДжеДжина. Второй хозяин комнаты пока что живет вместе со своей женой. Впрочем, сейчас не об этом. Подслушивать нехорошо, но… — Сынхен-а, пожалуйста, прекрати разводить сырость, — практически умоляет старший. — Ну перестань. Все хорошо. От слез будет только хуже. — Но, Хен, — захлебываясь слезами, шепчет Сынхен. — Что теперь будет? Нашу группу теперь расформируют? Хичоль, немного подумав, стучится. Нарушать такой разговор не очень хочется, но дожидаться его конца времени нет. Нужно немедленно отыскать главного вокалиста. Пока он чего-нибудь не натворил. А с него станется. — Где Хонки? — вместо приветствия спрашивает Хичоль. — Прошу прощения, — и все-таки извиняется. Сынхен не замечает ничего вокруг, а ДжеДжин поднимает удивлённый взгляд на незваного гостя. Впрочем, наверное, присутствие Хичоля не должно особо удивлять. Кому же ещё мог позвонить вокалист, когда ему стало совсем невыносимо? Не со своими же младшими одногруппниками обо всем говорить. — Ещё недавно был в соседей комнате, — негромко рапортует гитарист. — Теперь — нет? Почувствовав усилившуюся дрожь чужого тела, он чуть сильнее приобнимает младшего, умоляюще глядя на участника другой группы. Мол, не видишь, что я занят. Не мешай. И Хичоль все понимает, аккуратно притворяя за собой дверь и самостоятельно отправляясь на поиски потеряшки. — Хичоль-сонбэним, — дрожащий голос из комнаты заставляет Хичоля остановиться. — Не уверен, что это как-нибудь поможет, но хены часто ходили в один бар. В тот, который находится на соседней улице. Несмотря на то, что говорить все еще довольно трудно, Сынхену удается кое-что донести до Хичоля. Потому что найти старшего сейчас действительно необходимо. Мало ли что с ним может произойти. Как бы то ни было, а о своих неразумных хенах нужно заботиться. Кто, если не он? *** Найти бар, о котором говорил Сынхен, не составляет большого труда. Ну еще бы. Такую огромную вывеску сложно не заметить. Правда Хичоль очень не уверен, что ему следует туда идти. Впрочем, чего не сделаешь ради любимого тонсена. Единственное, что его смущает, это нежелание одногруппниками Хонки помочь своему старшему товарищу. Хотя… Наверное, все дело в том, что не только вокалисту сейчас больно. Хичоль против воли вспоминает свой визит в чужое общежитие и тяжело вздыхает. Да. Вряд ли Сынхен сейчас в состоянии кому-либо помогать. А ДжеДжин просто решил, что младшему его помощь нужнее. И трудно с ним не согласиться. Внутри помещения очень душно, и от запаха перегара голова начинает кружиться даже у Хичоля. Почему даже? Ну, потому что Дива супер джуниор довольно частый гость подобных мест, но такое с ним впервые. Потеряшку он находит довольно быстро. Хонки сидит за барной стойкой и вливает в себя очередную рюмку чего-то сомнительного. Так. Кажется, кого-то действительно пора спасать. Приблизившись, Хичоль машет рукой бармену, который собирается подлить еще, и бросает на стол несколько купюр. — Этого должно хватить, — бросает он, даже не глядя на мужчину. — Пойдем. Пора домой, Хонки-я. — Нет. Никуда я не пойду! — так. Похоже, кое-кто все же перепил. — Оставьте меня в покое! — даже не узнает своего близкого друга. Чем больше Хонки сопротивляется, тем сильнее чувствует раздражение Хичоль. Но вопреки обыкновению не уходит. Перестав пытаться что-то там донести словами, он просто перекидывает чужую тушу через себя и тащит на свежий воздух. Чтобы хоть чуть-чуть привести его в чувство. Вот же придурок! А если бы его кто-нибудь узнал?! Это же была бы полная катастрофа. — Так. Ну-ка быстро прекратил выпендриваться и выслушал меня! — рявкает Вселенская Звезда, буквально припечатывая младшего к стене здания. — Или, может, мне оставить тебя тут, пока не припрутся какие-нибудь фанатки? Под ледяным пристальным взглядом Хонки наконец тушуется и перестает трепыхаться. Опустив глаза в землю, он прижимается спиной к стене и, кажется, готовиться сползти по ней вниз. Прохлада на улице, действительно, помогает. Туман после выпитого алкоголя чуть-чуть рассеивается, и все его тело пробивает крупная дрожь. Неожиданно становится очень холодно. И стыдно. Потому что только сейчас Хонки понимает, кто перед ним и что сам он вел себя отвратительно рядом с этим человеком. — Все? — интересуется Хичоль и, получив едва заметный кивок, тяжело вздыхает. — Давай вернемся в общежитие. Хватит на сегодня пить. — Хен, зачем ты приехал? — вместо ответа спрашивает младший. — Прости, я не хотел доставлять тебе проблем, — звучит с сожалением. — И все равно доставил, — отрезает. — Впрочем, мне плевать на это. Просто пошли уже в общагу. Несмотря на большое количество выпитого, Хонки неожиданно ясно соображает. Правда в нем просыпается какая-то детская натура, и он протягивает старшему руку будто бы не может идти без него. Его рука немного подрагивает, но Хичоль все равно хватает ее и тянет на себя. Приобняв вокалиста за талию, Хичоль аккуратно тянет лучшего друга за собой. *** — Ну как ты, мелкий пьяница? Весь остаток ночи Хичоль проводит около чужой постели, пристально следя, чтобы кое-кто не натворил еще чего-нибудь. К счастью, Хонстар вырубается практически сразу. Наверное, это и к лучшему. Вернее, не наверно. Разумеется, это к лучшему. Потому что в последнее время он слишком мало спал, проводя долгие ночи за написанием новых песен и их репетициями. Так, что его голос, действительно, сейчас находится под угрозой срыва. На самом деле, очень большой угрозой. — Хен? — с трудом открыв глаза, Хонки морщится от головной боли, но все равно садится на кровати, мутным взглядом следя за лидером Чокоболов. — Что произошло? Голова жуть как болит. — Еще бы, — усмехается. — Ну что? Скорая психологическая помощь еще нужна? — сжалившись, Хиним протягивает таблетку аспирина и стакан с водой. Вокалист с благодарностью принимает таблетку и облегченно выдыхает, получив живительную влагу. Становится хоть немного, но легче. И так сильно уже не хочется умереть. Как только тошнота и головная боль отходит на второй план, Хонки вспоминает кое о чем очень важном: вообще-то, у него есть три младших товарища, о которых он забыл на какое-то время. — Ой, Хен, а где ДжеДжин, Сынхен-и и Минхван-и? Я, кажется, давно их не видел, — звучит как-то неуверенно. — Они в порядке? — Минхвана я не видел, но подозреваю, что он сейчас у себя дома с семьей, — спокойно объясняет Хичоль, едва слышно посмеиваясь. — А вот Сынхен с ДжеДжином в соседней комнате. Не могу сказать, то все в порядке, но, думаю, они оба справятся. — Сынхен-и много плачет, да? — Хонки опускает глаза вниз, тяжело вздыхая. — Наверное, ему сейчас тоже очень тяжело. Теперь все гитарные партии только на нем одном, — и снова становится трудно видеть из-за пелены перед глазами. Но, на самом деле, все понимают, кому тяжелее всего. Да, эти парни были одногруппниками, друзьями и даже, может быть, братьями, но отношения двух участников группы немного отличались от остальных. Хонки и Джонхун. Их отношения не поддаются привычным устоям общества. Ведь считается, что парни не могут любить друг друга. Это неправильно. Хотя, интересно, кто придумал такое? Как, вообще, сложились подобные стереотипы? Разве должны быть важны пол, возраст, национальность, рост и вес, если любишь по-настоящему? — Опять собираешься плакать? — настороженно спрашивает Хичоль, в глубине души прекрасно понимая все чувства младшего. — Просто расскажи уже все. Думаю, тебе нужно выговориться. Я в любом случае постараюсь поддержать тебя. Вообще-то, какое-то время назад всеми любимая Вселенская Звезда столкнулась с точно такой же проблемой. Его одногруппник, близкий друг и по совместительству парень покинул группу. Правда Хенген покинул ее в большей степени по собственному желанию, но от этого как-то не легче. Помнится, тогда Хичоль аж на целых три месяца впал в депрессию, откуда смог выбраться только благодаря друзьям. В том числе и благодаря Хонки. — Прости, Хен, — даже не пытаясь скрыть набежавшие слезы, шепчет вокалист. — Я просто… Сейчас я в таком смятении, что не знаю, что и думать. Этот парень был для меня всем. Моим миром. Моим воздухом. Наверное, это звучит очень банально, — невесело усмехается. — Но это так. Я всегда верил в него, любил, отдавал всего себя, — голос становится то громче, то срывается вовсе, но Хонки все равно продолжает говорить. Потому что уверен, что старший прав и после своеобразной исповеди станет легче. — Поэтому то, что произошло… Ну я никак не ожидал, что подобное… Это так мерзко. Я до сих пор не могу поверить. Он говорил, что любит меня, обнимал, целовал… Каким же лицемером нужно быть, чтобы так поступить. Знаешь, сейчас я надеюсь, что Его, действительно, посадят, — с каким-то странным блеском в глазах заявляет. — Просто надеюсь, что наши пути больше никогда не пересекутся. Я не ненавижу этого человека. Просто для меня его больше не существует. Из-за него я лишился важной составляющей меня самого и могу лишиться смысла моей жизни. Хоть бы он умер! — Эй, не говори так! — вообще-то Хичоль не собирался прерывать, но дальше слушать все это не может. — Тихо. Успокойся, — этот стиль совершенно не вяжется с тем, к которому привыкли Эльфы. — Я все понимаю. Правда. Но такие слова… Хватит и того, что Он покинул группу. Теперь тебе придется учиться жить без него. Тебе будет плохо и больно, но это просто необходимо сделать, — он не решается обнять младшего. Знает, что сейчас это не поможет. — Обещай мне, что это последний раз, когда ты так плачешь. Все будет хорошо. Ребята помогут тебе. Я помогу тебе. Договорились? И Хонки не остается ничего, кроме как кивнуть, протягивая руки и самостоятельно обнимая старшего. Никому другому это не позволительно, но такому милому и на данный момент потерянному мальчишке отказать невозможно. Да и не хочется, если честно. Поэтому Хичоль прижимает его к себе, аккуратно поглаживая по подрагивающим плечам. *** «Джонхун, то, что ты сделал до сих пор не укладывается в моей голове. До последнего я не верил, что все это правда. Надеялся на это. Я был готов поверить в любую ложь, если бы ты попытался объяснить. Но этого не произошло. Из новостных порталов я узнал, что ты признался. По правде говоря, мне немного мерзко. Нет, не так. Очень мерзко. Да как ты вообще мог так поступить?! Придурок. Признаюсь, по началу я очень хотел, чтобы тебя посадили или ты бы, вообще, умер. Хичоль-хен сказал, что думать так не стоит. Потому что мысли часто материализуются. Хорошо. Я ему верю. Но все равно простить тебя я не смогу никогда. Забудь о группе, забудь о ребятах, забудь о фанатах, забудь обо… мне. Надеюсь, больше мы никогда не встретимся. И еще. Я хочу, чтобы ты знал. Сейчас нам безумно больно, но мы справимся. Даже без тебя мы продолжим жить и сиять на сцене. Нам предстоит долгая работа, чтобы вновь заслужить любовь фанатов. Мы со всем справимся. Прощай.» Несмотря на то, что Хонки большую часть времени пишет именно «Мы», подразумевает он только «Я». Запечатав письмо в конверт вокалист передает его менеджеру, который обещал доставить его по назначению. Вообще-то, компания запретила устанавливать связь с участником, покинувшим группу по такой причине. Но устоять против умоляюще-печальных глаз менеджер не смог. Разумеется, он знает, что, если об этом станет известно, его выгонят пинком под зад. Сейчас это не страшит. Это последние слова, которые старший мембер решился сказать, чтобы поставить точку. Однако это еще не все. Есть кое-что. Точка с другой стороны. «Я не буду извиняться за то, что сделал. Да и не думаю, что следует. Все равно это ничего не изменит. Не теперь. Но прошу тебя об одном: позаботься о ребятах и о… себе. Будь сильным. Не подведи группу, как это сделал я. Забудь обо мне. Живи так, будто бы меня никогда не существовало. Будто бы в группе всегда было четыре участника. Покажи всем, что то, что произошло, не сделало вас слабее. Иди вперед. Закрой свое сердце. Не влюбляйся больше. И положись на своих товарищей, друзей, семью. Они помогут тебе, если будет тяжело. Прости и прощай.»