Sparklers

      Кто подумал, что в жизни героя каждый день удивителен, тот не прав. Они, должно быть, никогда не принимали во внимание, насколько изматывающим может быть проживание жизни, наполненной волнениями и приключениями.              Шото не возражал насчёт футуристической жизни про героя, но были дни, когда он хотел отойти на задний план и пожить денёк для себя. Сегодня был именно такой.              Он был на свидании со своей девушкой Момо. Они обсуждали их недельные эскапады* в маленьком кафе-мороженом на окраине города. Момо ненадолго отошла в туалет, оставив Шото глядеть в окно кафе, подперев локтем подбородок, и размышлять о течении времени.              День был отнюдь не для мороженого. Как бы то ни было, в конце зимы, когда на улице половина фута снега, не многие жаждали замороженого молока, особенно когда большинство населения не могло даже усвоить упомянутые молочные продукты. (Включая и его, но ш-ш, Момо уже пыталась остановить его.) Ну, любой день может стать подходящим для мороженого, если ты достаточно сильно этого хочешь. В конце концов погода предсказывала, что кафе останется лишь для них двоих — за исключением персонала, что уже привык к постоянному присутствию героев в магазине.              Шото закрыл глаза и испустил мягкий вздох. Окошко запотело.              Что-то мягкое и изящное взъерошило его волосы. Он открыл глаза, взглянув на улыбающуюся ему Момо. «Я вернулась», — сказала она с улыбкой, присев рядом. — «О чем задумался?»              «Я хочу сделать что-нибудь скучное», — ответил Шото, и Момо вскинула бровь.              «Ну, я не знаю, что может быть скучнее, чем обычное свидание с твоей надоедливой девушкой», — ответила она, будучи неувернной, что ещё можно было сказать.              «Я не считаю тебя надоедливой», — сказал Шото, не задумываясь. Момо моргнула от внезапности, но, когда прозвучали эти слова, улыбнулась.              «Знаешь, на днях Мидория и Урарака объявили об их помолвке», — сказала она, сменив тему, и теперь пришла очередь Шото удивляться. — «Народ взбесился».              Шото зажужжал, изображая то, как Момо лениво шевелит соломинкой в чашке. Чтобы заметить это, потребовалась секунда, но, когда это произошло, она тихонько захихикала. Шото слегка улыбнулся. (Ого, он её так любит.)              «Знаешь, а ведь мы могли бы тоже это сделать», — произнёс он. Он бросил эти слова легко, словно пёрышко — изумительно, учитывая их вес. Всё мгновение они пролетали над головой Момо, пока она спокойно потягивала милкшейк и глядела в окно.              «Да, держу пари, мы можем», — прошептала она.              Хах. Это было странно. Обычно он был тем, кто не может делать намёки и читать между строк. Он до сих пор не был в этом хорош. Она подумала, что он имел в виду просто сплетни распустить? Было бы не очень. Ни один из них никогда не был близок к такой жизни.              «В таком случае когда? В обычное время никто из нас не даёт интервью, и было бы странно просто рассказать об этом всем после риска и катастроф».Она одарила его косым взглядом, наклонив немного голову.              Ох. Она подумала, что он хочет официально объявить об их отношениях на публике. (Да, ему действительно нужно стать лучше в тонких намёках, потому что он просто сходил за непонятливого.)              «Выходи за меня», — выпалил он, и настоящие слова сошли с его губ. Послышался удар дерева, когда матрёшка стукнулась о стеклянный стол. Момо дёрнула головой и столкнулась с его глазами размером с блюдце. Шото вдруг заробел; она ещё не глазела на него так. Но он продолжил, словно ничего и не случилось. В конце концов сегодня он уже пробовал — и не сработало, так что с таким же успехом можно сказать всё, что планировал. — «Мы могли бы купить дом, завести детей, сменить твоё имя. Это по-настоящему скучно, знаешь ли».              Он задвигался в кресле. (Мороз всегда был в помещении?) «Нет никого, с кем бы я хотел состариться и соскучиться, кроме тебя».              Омойбогонасейчасплачет. Ну, она плакала из-за многих вещей, но это не вынуждало его бояться меньше. «А, Момо?» — нервно спросил он. Ему никогда не нравились чьи-то слёзы. — «Ты — ты в порядке?» Он неуверенно подался вперёд, полностью готовый отречься от предложения руки в прямом и переносном смысле.              Она взяла его руку в обе свои и очень медленно положила на своё лицо. Когда Шото вытер ей слёзы, она шмыгнула носом, а потом пробурчала в ответ: «Да»              Наверное, предполагалось, что она ответила только на последний вопрос. Должно быть, он напугал её своим внезапным заявлением, но всё хорошо. Они могли нормально поговорить о свадьбе и в другой день.              Шото нежно вытащил руку из захвата Момо, вытерев другой её глаз, и хотел было ретироваться, но Момо опять поймала его ладонь. Она подняла её на свою щеку. Когда он коснулся кончиками пальцев, Шото немного обеспокоенно отметил, что её ресницы до сих пор были влажными. «Тепло».              Как она это делает? Как она может успокоить его волнение, просто говоря своим спокойным и приятным голосом? (Он любил это.)              Она отпустила его руку и смахнула последнюю слезу, оставшуюся на рескничках. «Я хочу выйти за тебя», — прошептала она, и эти пять слов как-то заставили сердце Шото вспорхнуть. Он даже не понимал, что оно там вообще было. «Я люблю тебя».              Шото отвёл глаза и скрыл кашель. Даже если он задавал вопрос с надеждой на этот ответ, услышать его было чем-то. «И я тебя люблю»              Если это ощущалось так всё время, чувак, может женитьба не была такой уж скучно-нормальной штукой, которую они могли бы сделать на раз-два. Он взглянул на его теперь уже невесту, пока она напевала тихую мелодию и смотрела в окошко, опять посасывая молочный коктейль.              Но может оно было к лучшему. В отличие от несчастий геройской жизни Шото никогда не уставал от хорошо проведённого времени с Момо.